...Какое это счастье для души человеческой, какое сокровище – быть всегда под Благодатью Божией!
Отец Мелетий, в миру Михаил Кириллович Рукосуев, всю свою долгую семидесятитрехлетнюю жизнь стремился жить под Благодатью. Его мечтой было угодить Господу смирением и добрыми делами и навсегда приблизить к себе Благодать Божию.
Братия Лавры. Фото 1949 года
Уже пожилым человеком он пришел в Лавру Сергия Преподобного. Это было в сороковых годах, весной. Природа снимала с себя холодный зимний покров, бурные вешние воды омывали землю, уносясь в безбрежное море.
В поздний вечерний час во Святых Вратах обители Сергия Преподобного появился неизвестный человек. Он, видимо, желал что-то спросить, о чем-то узнать. Подвернувшийся монах показал ему рукой в направлении проходной. Здесь незнакомец имел беседу с отцом Благочинным, а через два дня он уже был зачислен в состав братии Преподобного Сергия.
Внешний вид этого человека был весьма неопределенный: трудно было понять, кто он такой – из духовных или из мирских, городской или деревенский. Все-таки он был похож на мужичка из далекой российской деревни. Неизвестно где – или на войне, или в мирном труде – он потерял глаз и теперь был с одним глазом. Среднего роста, сутуловатый, плотного сложения, он сразу включился в монастырскую жизнь.
Первое время Михаил Кириллович был портным в Лавре. Для братии он шил разные одежды: рясы, подрясники, мантии, полумантии, даже клобуки и скуфейки. Портной он был не очень хороший, но шил все, что попросят. Вот, например, мне он сшил легкую мантию, которую я долго хранил как память...
Через полгода, а может, и меньше, его постригли в мантию. Он стал называться монахом Мелетием и выполнял первое время все то же послушание портного, а затем его послали на просфорню. Он и там хорошо вел свое дело. Был на кухне поваром. И это послушание нес аккуратно. Последнее послушание его – трапезничим в братской трапезе: когда братия приходили обедать или ужинать, он разносил пищу. Но вот трапезничим он был неважным, потому что был уже в летах и ходить ему было трудно. Да к тому же и вообще он никогда не спешил. Но ничего, кормил досыта. Никто не обижался. А в свободные от трапезной часы он шил кой-чего, хотя в монастыре и был уже другой портной – отец Гавриил, иеромонах. Отец Мелетий ему помогал.
Внутренняя жизнь отца Мелетия была большой тайной. Его мало видели молящимся, как мы обычно привыкли это понимать. Внешней молитвы, например земных поклонов и прочего, у отца Мелетия не наблюдалось. Он молился сокровенной молитвой, тайной, внутренней. В храме его видели чаще всего за ящиком, где он просто стоял, а иногда помогал продавать просфорочки и свечи. Но главным его послушанием в храме было ходить со сбором (мытарь, как у нас называют) – то есть надо было пройти по рядам с тарелочкой, и кто из прихожан сколько денег положит на нужды храма, на украшение и прочее – все это собранное принести за ящик. Одним словом, занятие такое несложное, немудрое, но отец Мелетий выполнял его образцово и аккуратно.
Выполняя всякое послушание, отец Мелетий был всегда сдержанным, углубленным, сосредоточенным. Видно было, что он постоянно внутренне занят чем-то важным, серьезным. Как потом открылось, отец Мелетий усердно хранил свой ум и сердце от всего греховного и ходил всегда под Благодатью.
В нашей жизни большим недостатком, и даже врагом, является то, что мы не имеем ровного, мирного настроения. То у нас на душе весело, то скорбно, то у нас светлое настроение, то мрачное. То нам хочется поделиться с кем-нибудь любовью, то мы никого видеть не хотим, то у нас в душе благодать и мысли светлые, то вдруг все это улетает, и мы делаемся пустыми, то мы чувствуем себя свободно, а то стесненно: подступят помыслы греховные, борьба откроется внутренняя. Такое непостоянство, неровность всегда наблюдаются в душе человека. И главная причина такой "волнистой" жизни – отсутствие Благодати Божией, когда мы остаемся наедине с собой, и нас, как маленькую щепку, бросает по волнам искушений. Вот точно так бывает в природе: то ветер, то тишина, то даже грозная буря разразится, то все утихнет, солнце просияет, то опять все затмится. Как трудно в такую погоду плыть одинокому пловцу по неспокойным волнам моря! Нужен опытный кормчий, чтобы правильно держать путь. Вот этот кормчий и есть Благодать Божия.
Дорогой наш брат отец Мелетий! Как он стремился, как старался закрепить за собой Благодать Божию и не оскорблять ее своими грехами!
...Корабль размеренно шел по бурным волнам моря. Время от времени он подходил к берегу и на пристань высаживал пассажиров. На корабле – в обители Преподобного Сергия – было тихо и спокойно. Вот этот корабль снова приблизился к тихой пристани, и, причалив, высадил еще одного своего пассажира...
Отец Мелетий тихо скончался апрельской ночью. Его хоронили всем братством Лавры. Оплакивали, как родного отца. Он многих одевал, он многих питал, и теперь те и другие возносят о нем свои горячие молитвы. Крестик его могильный и поныне стоит на общем братском кладбище. Его овевают бурные ветры, омывают осенние ливни, заносят снегом ураганы зимы, согревает тихая ласка солнца. И крестик могильный стоит, как бы под Благодатью перенося все невзгоды этой временной жизни. А тот, который лежит под этим крестом, – лежит, охраняемый и покрываемый Благодатью. Он всю жизнь свою стремился жить с этой небесной силой, он и скорби, и злострадания жизни перенес вместе с ней. Он и страшную смерть встретил безбоязненно, ободряемый и покрываемый Благодатью. И воздушные мытарства безбедно прошел вместе с ней, и она, как на крыльях большого орла, перенесла его через огненный, бурлящий и кипящий поток реки гееннской и вселила его в вечные обители Рая, где он и ныне живет под неугасимыми лучами Благодати Божией, вечной радости блаженства.