СЛОВО на день преподобнаго Сергия

СЛОВО

НА ДЕНЬ ПРЕПОДОБНАГО СЕРГИЯ

       Празднуемый нами преподобный Сергий, сколько ни удалялся от мира, сколько ни скрывал себя в пустынных, безлюдных местах, и в лесах непроходимых, думая, что едва ли и лучи солнечные сквозь густоту дубрав проникнуть на него могут; однако совсем тем укрыться не мог. А для чего? Для того, что все усилие его превозмогла Евангельская правда, которая на веки утверждает, яко не может укрытися град верху горы стояй (Матф. гл. 5, ст. 14).

       Пусть так! не столь удивительно, что град, который стоит на высоком верху горы, укрыться не может: но положение Сергиево, кажется, было совсем не таково. Он не на верху горы водрузил себе хижину, но в глубокой долине, закрытой отвсюду темнотою лесов, кои были ни кому непроходимы, и следов человеческих тут не было. Сие-то может нас удивить, как он, в таковое спрятав себя убежище, от человек сокрыться не мог. Сего-то изыскать нам требует похвальное любопытство: и я, вашим усердием побуждаемый, в сие взойти теперь намерен.

       Я скажу, что прямо добродетельные люди, по Апостольскому слову, задняя забывают, а в предняя простираются (Филип. гл. 3, ст. 13); то есть, сколько они ни подвизаются, сколько ни успевают в подвиге своем, но о сем мало, или и совсем не помышляют. По истинному о себе смиренномудрию, сколько благих дел ни делают; однако думают, что они ничего еще добраго не зделали, все признают себя грешниками, все находят нужду более и более подвизаться, более и более умерщвлять страсти, и ни мало в сем славном ходу не останавливаться; но итти далее и далее, в предняя простираться дотоле, доколе не достигнут назначенной меты, и не получат победоноснаго на небеси венца.

       Что же, при таковом праведных поступке, делает Подвигоположник Бог? Чем более они себя смиряют, тем более Он их возвышает; чем более себя скрывают, тем более Он их открывает. Чудное и странное зрелище! праведных смиренным очам представляется, что они все в одном скрытом и униженном положении; а того и не усматривают, что они нечувствительно, но отчасу выше подымаются; возвышаются не на верх высочайшей горы, но на самое превыспреннее небо; ибо приближаются к Богу столь близко, что даже с Ним соединяются. И когда таковое их возвышение промысл им откроет; они удивляются, признают себя того быть недостойными, все приписывают не своим заслугам, но единому милосердию всеблагаго Бога, и в восторге вопиют: Сия измена десницы Вышняго (Псал. 76, ст. 11); и есть дивно во очесах наших (Псал. 117, ст. 23).

       Сия-то есть причина, что праведники сколь ни удаляются от мира, сколько ни скрывают себя от человек, но укрыться не могут. Не может град укрытися, верху горы стояй.

       Так пусть умолкнут те дерзновенныя и безразсудныя уста, кои думают и говорят, что акибы таковые святые подвижники, удаляющиеся от мира, суть для мира безполезны. Когда Бог толико их возвышает, и сияние их добродетели открывает всем; то пусть же они скажут, что и солнце, как крайне от нас удаленное, есть для мира безполезно, и мир не освещается им. Слышите вы приветствие, коим величает избранный сосуд таковых сокровенных праведников: Вы являетеся, яко светила в мире, посреде рода строптива и развращенна (Филип. гл. 2, ст. 15).

       Еще бы они меньше видны были, ежелиб все на земле были праведные: ибо свет при свете не столько виден, но при тьме виднее свет: посреде рода строптива и развращенна, хотяб и малое открылось добродетели сияние, уже она в сей глубокой тьме блистает, яко звезда в нощи на тверди небесней.

       Но почтож бы им от мира удаляться, где их добродетели светлость более бы была открыта, а потому и более бы пользовала? Для того, что они благоразумно опасаются, дабы сближась с родом строптивым и развращенным, яко с густейшею тьмою, не уменшить своего сияния, или и совсем не помрачить. Глас Божий непрестанно в сердца их вопиет: Изыдите от среды их, и нечистоте их не прикасайтеся (Исаии гл. 52, ст. 11): прикасаяйся бо смоле очернится (Сирах. гл. 13, ст. 1); и, с беззаконным беззаконен будеши, и со строптивым развратишися (Псал. 17, ст. 27). Таковым образом поступая праведники, и добродетель свою от повреждения предохраняют, и развратные сквозь таковую везде разлившуюся тьму, более их сияние усматривают; а потому удаление праведников от развратнаго мира не только не лишает мир ожидаемой от них помощи, но еще тем более пользует.

       Добродетель, сколькоб куда ни скрывалась, не может удалена быть от мира: а удаляет от мира, и скрывает каждаго свой порок, хотяб он всегда и среди мира жил. Удаляется же от мира развратный не тем, чтоб он самым делом удален и сокрыт был: нет! он очень близок и виден; но тем, что от него никто никакой пользы, кроме вреда, не получает. А потому всем желательно, чтоб развратный человек от мира был удален и сокрыт, и никогдаб не был открываем, чтоб зараза его беззакония и других не совратила.

       А по сему о удалении от мира и о уединенной жизни должны мы судить, что они не сами по себе что нибудь значат, или похвалу заслуживают: нет! и в удалении от мира и в жизни уединенной может иной быть развратен, или лицемер, и скрывающий только по наружности свою внутреннюю злость. Таковаго, удаление от мира, и уединенная жизнь не только не спасает, но более осуждает и погубляет. А при удалении мира, и заключив себя в уединенной жизни, необходимо потребно, чтоб он удалил от себя все прихоти мира, един для единаго жил бы Бога, и содержа душу в чистоте, а сердце наполнив любовию к Богу и к ближнему, единственно стремился бы достигнуть вечнаго отечества, ничего для себя не желая, и не ища в мире сем. При таковом токмо души расположении, удаление от мира и уединенная жизнь, есть Богоугодна; и она хотя праведника от мира удаляет местом, но непользованием: далек он места разстоянием, но близок спасительным примером и молитвами.

       Но из отдаленных и пустынных мест прейдем мы в общежительства и града. Многие и в мире суть добродетельны, но к несчастию, цену своей добродетели нередко теряют; много подвизаются, но вотще: ибо они не удаляются от мира. Я здесь не разумею удаление в пустынныя и уединенныя места, но удаление от самих себя, от собственности своей, от пристрастнаго самолюбия. Кто творит добродетель, но в виду имеет свою страсть, и свои выгоды, тот не удаляется от мира: ибо не удаляется от самаго себя; тот с лишком близок к себе, но далек от добродетели, далек от Бога.

       Кто молится (что сея с Богом беседы есть превосходнее?) кто молится, но с тем, да видим будет от человек (Матф. гл. 6, ст. 5), и чтоб его почитали за богомола; того молитва есть безполезна, и труд его тщетен: ибо сия молитва есть лицемерна. Кто подает милостыню, или немалые в Церкви дает вклады, но с тем, чтоб все то видели, и все за то его хвалили, яко человека набожнаго и щедраго; таковое подаяние никакой у Бога ни похвалы, ни награды не заслуживает. Кто другим делает добро, но с тем, чтоб от них равное или большее получить; сие истиною Божиею не похваляется.

       Всяк, какоеб доброе дело ни делал, но ежели то делает не единственно от любви к Богу и к ближнему, а для своей какой либо сокровенной страсти; тот не удаляется от мира, не удаляется от себя, не любит добро, не любит и ближняго и Бога, а только любит самаго себя: и потому, какой бы подвиг он ни имел, сколькоб имения ни истощевал, все есть не Богоугодно и тщетно.

       И потому чистейшая истина Евангелия предписывает, чтоб мы, молимся ли, молилися бы Отцу небесному в тайне. Творим ли милостыню, так бы расположили себя, чтоб не знала самая наша шуйца, что творит десница наша. Делаем ли какое кому благодеяние, или одолжение, так бы делали, чтоб ничего за то от человек не ожидали, а от единаго Отца небеснаго, иже видя дела наши в тайне, воздаст нам некогда яве (Матф. гл. 6, ст. 6). А ежели бы не так поступали мы Христиане; Евангелие почитает нас лицемерами, почитает нас язычниками, которые любящих их любят и взаим дают, но с тем, да восприимут равная, или и большая; а посему, по Евангелию, восприемлют они мзду свою (Тамже ст. 16). За свой труд и подвиг и снабдения получают они в награду от человек суетную похвалу, наружныя величания, часовыя почести, глупое удивление и разглашение, но от Бога уже они ничего ожидать не могут: Бог им ничем не одолжен, поелику творили все не для Него, но для человек. Восприемлют мзду свою.

       Из таковаго нашего на истине Божией основаннаго разсуждения видим, возлюбленнии! что удаление от мира, при святом души расположении, не может пред светом скрыть добродетели нашей, и сделать, чтоб она осталась безполезною. Но и в миру живущие не меньше одолжены удаляться от мира, или что еще более, от самих себя, от самолюбия, пристрастия и лицемерия, дабы добродетель наша была чиста, без примесу всякаго порока. И так по тому ли, или другому пути, Богом расположен кто итти, да не остановляется нимало в сем святом подвиге, но задняя забывая, в предняя непрестанно да простирается, побуждаемый святым примером празднуемаго нами преподобнаго Сергия, и вспомоществуемый ходатайством его святых молитв. Аминь.

       Говорено в Лавре Июля 5 дня, 1803 года.