Слово в великий четверток

СЛОВО

В ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРТОК.

Предательство Иудино представляет пример, который может каждаго привести в страх и ужас. Ибо об Иуде еще в жизни его сказано устами Божиими: лучшеб было, аще не бы родился человек тот.

Будет суд; и тогда пред лицем неба и земли праведным Судиею произнесено будет определение о судьбе каждаго: кому удостоиться славы небесныя, и кому осуждену быть на адския мучения. Или и прежде того суда, скоро по смерти каждаго, одни определяются в блаженную жизнь; другие в мучительное и несчастливейшее состояние. Но прежде того суда, и прежде смерти каждаго, еще ни о ком таковаго определения не объявлено в жизни сей. Кто спасется, и кто погибнет, ведает Бог, но от нас то сокровенно: и Бог того ни о ком имянно обьявить нам не благоволил.

Не можем мы о тех, кои кажутся быть благочестивы и добродетельны, имянно сказать, что они в числе спасаемых: не можем же и о тех, кои нам кажутся развратны и беззаконны, утвердить, что они точно в числе погибающих. Может быть первые развратятся и падут, а вторые исправятся и востанут. Может быть первые кажутся благочестивы и добродетельны; но самою вещию не таковы; а вторые может быть лучше по внутренности, нежели каковыми кажутся быть по наружности.

Иуда был Апостол, а разбойник злодей и душегубец. Ежелиб тогда об них разсуждать по суду человеческому, ктоб не сказал, что Иуда есть в числе спасаемых: а разбойник в числе погибающих. Но событие совсем тому противное показало. Апостол погиб; а разбойник прямо со креста преселился в рай. И так мы человеки не можем ни о ком имянно сказать в жизни настоящей, что сей точно пойдет в славу, а тот точно пойдет во ад: доколе не будет оный великий суда Божия день, который явно разлучит овец от козлищ; и откроет пред лицем всего света, кто имянно праведники, и кто осужденные.

Один из всех человек есть Иуда, о коем еще в жизни сей воспоследовало уже конечное определение погибели. Ибо об нем самая истинна Божия изрекла: Лучшеб было, аще не бы родился человек тот (Матф. гл. 26, ст. 24). О пример страшный приводящий в трепет и ужас! Будет суд для всех, но не для Иуды: ибо о нем конечное решение воспоследовало и объявлено, и оное провозглашается во всех концах вселенныя, где есть церьковь Христианская. Лучшеб было, аще не бы родился человек тот (Матф. гл. 26, ст. 24). Конечно лучше. Ибо прежде бытия не чувствовал он добра; но не претерпевал и мучения. А получив бытие, подпал страшной судьбе гнева Божия: и хотяб желал он паки обратиться в небытие, но не может; по оному слову; людие поищут смерти, и она бежит от них (Апок. гл. 9, ст. 6).

Всякому грешнику и беззаконнику еще здесь не затворены двери покаяния, но для Иуды оные затворены были. Ибо об нем последнее ко осуждению решение еще в жизни сей воспоследавало. Но для того затворены, акибы благость Божия для него одного истощилася; но для того, что когда суд решительный об нем объявлен, то конечно судия, яко всеведущий, не предвидел в нем никакова к тому расположения; видел его сердце до конца ожесточенно.

Хотя написано об Иуде, что он раскаялся; но что же потом? И шед удавися (Матф. гл. 27, ст. 5). К сему привело его отчаяние. А отчаяние с покаянием не вместительно. Покаяние прибегает к милосердию: а отчаяние его пренебрегает. Но об отчаянии Иуды, яко уже Богом осужденнаго, можем сказать, яко сердце его столь было злобно и ожесточенно, что он лучше восхотел погибнуть, нежели Бога просить о помиловании. Лучшеб было, аще не бы родился человек тот. И так из всех человек был один Иуда, о коем еще в жизни сей можно было сказать, что он был в числе погибших без всякой надежды.

Думаю, что таковою ужасною Иуды судьбою пришли в боязнь и содрогание сердца ваши. Так представим же мы вам пример ко утешению и ободрению вашему. Сказали мы, что ни о ком в жизни сей на имя сказать не можем, что он в числе погибающих, как сказано то об Иуде; но ни о ком же здесь на имя сказать не можем, что он в числе спасаемых. Един таков есть разбойник. Он удостоился еще в жизни сей услышать о себе изречение милостиваго суда: Днесь со мною будеши в раи (Лук. гл. 23, ст. 43). С сего самаго часа, как произошло сие изречение из уст Божиих, вся вселенная да и все обитатели небес, хотя в удивлении и восторге, но утвердительно и несумнительно могли сказать: что разбойник уже в числе спасаемых и избранных Божиих.

О глубина судеб! Апостол погибает; и погибшим еще в жизни сей объявляется. Суд для всех от Адама до последняго дня живущих назначен, и имеет быть; но Иуда один из того исключен; поелику суд уже о нем кончен. А разбойник спасается, и спасенным провозглашен еще в жизни сей: и он на суд не приидет; ибо уже прешел от смерти в живот.

Может быть некоторые удивляются, как разбойник, злодей, душегубец удостоен не только прощения, но еще и толикаго безпримернаго преимущества. Подлинно есть чему удивляться. И удивляемся мы не для того, акибы произнесенный о нем суд почитали быть неправедным. Сохрани нас от сего Бог! Но для того, что якоже небо отстоит от земли; тако отстоят мысли наши от помышлений Божиих; и суды его от судов наших (Исаии гл. 55, ст. 9).

Однако сколько дозволительно нам человекам судить о суде оправдающем разбойника, можем сказать, что разбойник принес истинное покаяние: которое все его беззакония загладило; а тем восхотел нас грешников Бог уверить, дабы никто, сколькоб беззаконен ни был, не отчаявался о спасении своем, и что нет греха побеждающаго человеколюбие Божие.

Но как, де, можно было ему в столь краткое время истинно покаяться, и когда он находясь близ смерти, едва успел сказать только сии слова: Помяни мя, Господи! егда приидеши во царствии твоем (Лук. гл. 23, ст. 42). Иной суд Божий, иной человеческий: человек взирает на лице, а Бог на сердце. Конечно Бог видя душу разбойника, и зная все будущее, находил в его сердце толикое покаяние и такое расположение, что естьлиб он после того не умер, а жил бы еще тысячу лет, всю жизнь препроводил бы он во слезах, в святости и правде. Сие можем мы смело заключить для того, что суд Божий есть истинен, праведен, яко всеведущ, безпристрастен, нелицеприятен, и воздающий каждому по делам его и по вере его.

Теперь видев сии два великия примера, один страшный, другой утешительный, со благоговением почтим судьбы Божии. Праведник да боится, грешник да не отчаявается. Праведнику правды своея бояться нечего: она есть подкрепление и надежда. Но бояться надлежит, что не есть ли то лицемерие одно, что нам кажется быть правдою. Иуда казался пекущимся о нищих, и ковчежец ношаше, акибы всегда готов был наделять нищих; но самою вещию тать бе и сребролюбец. Также и грешнику нет надежды от грехов своих. Они сами по себе приводят ко отчаянию. Ибо кто грехами оправдиться может? Однако не должно отчаяваться, взирая на милосердие Божие, и что Бог промыслитель ни у какова беззаконника не отнял ни случая, ни способности, ни благодати своей, чтоб он не мог исправиться. Уже ли падый не возстает? силен есть Бог возставити его (Рим. гл. 14, ст. 4).

Праведник хотяб и подлинно праведен был, но когда возмнит себя быть праведником, гордостию таковою все сокровище приобретенное потеряет, якоже Фарисей. Но грешник, каков бы ни был, но когда себя осудит и смирит, с мытарем оправдится. Боже милостивый! избави нас от несчастливой судьбы Иудиной; а примером вернаго разбойника познавшаго царство твое приведи нас к покаянию. Аминь.

Говорено в Чудове монастыре 1790 года, Марта 21 дня.



Оглавление

Меню раздела

Богослужения

28 марта 2024 г. (15 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.