Слово в неделю третию великаго поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ТРЕТИЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА.

Царствие небесное в евангелии уподоблено человеку купцу (Матф. гл. 13, ст. 45 и 46), который искал драгоценнаго камня; а нашедши, все имение свое продал, и его купил. Сей купец ничего не потерял; а паче много приобрел, когда купил то, что несравненно есть дороже, нежели что за него дано.

Что есть сей камень драгоценный? Есть душа наша. Кто тому свидетель? Нынешнее евангелие. Ибо оно говорит: Кая польза человеку, аще весь мир приобрящет; а погубит душу свою? (Марк. гл. 8, ст. 36).

Хотя же евангелие драгоценному камню уподобляет царствие небесное, а не душу: но сие все одно. Ибо царствие небесное устроено для души, а души жизнь есть небесное царствие. Кая польза человеку, аще весь мир приобрящет; а погубит душу свою? Так по сему душа есть дороже всего мира? Так по сему, естьлиб и весь мир был в нашем владении, то за спасение души отдать бы его надлежало; кольми паче все то, что мы ни имеем.

И хотя мы очень мало имеем в разсуждении всего мира; однако не должны унывать, смотря на свою бедность. Будет довольная цена за спасение души, ежели только охотно за нее всяк то отдаст, что имеет. Но известно, как поступаем мы в сей великой и важной купле. Мы может быть согласимся скорее за все продать свою душу, нежели чем нибудь и малейшим за нее жертвовать. Едва ли что есть у нас дешевле души. На все ее продаем; на все ее промениваем. Но чтоб нам впредь в сем важном торговании поступать благоразумнее и осторожнее; разсмотрим во первых, что нам за душу свою давать надобно. Во вторых; во что, и сколь малую ей цену полагаем мы.

Кая польза человеку, аще весь мир приобрящет; а погубит душу свою? Так по сему за душу должно отдавать весь мир. Но весь мир не состоит во владении нашем. Мы малейшая мира часть: а потому должно быть весьма малое то, чем мы в мире владеем. Так кажется уже и очень облегчает куплю души, когда за нее надобно нам отдавать весьма малое. То, что человек в мире сем иметь может, суть так называемая, или благая счастия, или благая природы. Посмотрим мы прежде на благая счастия. Они суть чести и знатности. Их на промен души отдать надлежит. Чести и высокия звания могут почитаться не в цену за душу; а напротив украшением души, когда ими честность душевная сохраняется; когда ими оберегаются и других души. Но когда они честность душевную нарушают; но когда они человека делают только гордым; и служат орудием к презрению или и к притеснению других; тогда надобно таковыя чести бросить: ибо ими приобретается одна суета; а между тем чрез сие продается душа. Пусть я мало от людей буду уважаемь; толькоб честность душевная осталась при мне. Пусть я за мало буду оценяемь миром; толькоб стоил чегонибудь у всеведущаго вещей ценителя. В сем случае я ничего не потеряю: или паче премного приобрящу. Почти за ничто куплю вещь безценную; то есть, спасение души. Вот первая цена, какую за душу без сумнения давать должно.

Другия благая счастия суть имения и богатство. Конечно надобно богатство отдавать за приобретение души. Сия цена есть весьма малая в разсуждении вещи покупаемыя. Может богатство итти и не в цену за душу; а напротив умножить души драгоценность, когда оно употребляется в благодетельство другим. Но когда оно служит только одним соблазном; но когда оно или ожесточает сердце сребролюбием, или разслабляет его роскошию, надобно им возгнушаться и бросить. Пусть лутче оно погибнет, нежели душа. Или паче и оно и душа не погибнут, когда благое будет его употребление.

Велит Евангелие продать все имение, и раздать нищым. Сие сказано прямо, чтоб человеку быть без всего. Нет уже для него соблазнов, нет забот, свободен во всем и безопасен от всего. Жертва сия, сколь ни есть велика; однако все еще меньше, нежели чего стоит душа.

А ежели заповедь Евангельскую толковать и снисходительнее, то по крайней мере надобно отвергнуть имение тогда, когда оно стоит погибели душевной. Что даст человек измену на души своей? (Марк. гл. 8, ст. 37). Променяв денги за душу, я приобретаю душу: а душу променяв на денги, уже для меня не остается ничего. Ибо человек что без души?

Надобно еще в цену за душу положить и все увеселения мирския и телесныя. Сие не к тому клонится, чтоб человеку быть в задумчивости и унынии: они суть следствия совести греховной: а праведника свойство есть радость и мир (Гал. гл. 5, ст. 22): и мира сего увеселения и удовольствия могут терпимы быть, когда они умеренны и управляются благоразумием и совестию. Но когда они отягощают душу, когда развращают нравы, и действие веры ослабляют, надобно с ними проститься, сказав, что они гораздо большее погубляют, нежели что доставляют.

Но таковыя увеселения и душа, де, чувствует. Нет! Чувствуют и услаждаются ими тело и плоть, а душа между тем сокрушается и плачет. Но моя, де, душа ни сокрушается ни плачет; а напротив от таковых увеселений в восторг приходит: нет! сие значит, что душа твоя уже продана; а потому она смешавшись с кровию и плотию, всю свою цену погубила.

Но пусть бы уже и душа от таковых увеселений была во удовольствии, можноб было и на сие согласиться, ежелиб сие удовольствие навсегда в ней осталося. Но рано ли, поздо ли, пройдут все сии удовольствия, яко сень: поразят оную на конец печаль и уныние: постигнет суд Божий, и откроет ей свое заблуждение, и сколь за малое она продала себя.

Но не благая только счастия; да и самыя благая природы за душу отдавать надобно. Благая природы есть на пример здравие телесное. Конечно надлежит и сею ценою купить здравие душевное. Телесное здравие есть подлинно дар Божий: но сей Божий дар никак не можно лучше употребить, как естьли оным купить царствие Божие. Немощь и болезнь иногда полезнее, нежели здравие. Полезнее; ибо иногда таковыми болезнями гнилость душевная истребляется; а умерщвление плоти всегда есть полезнее, нежели плоти утучнение и пресыщение. Ибо тлением внешняго человека обновляется внутренний (2 Кор. гл. 4, ст. 16). Апостол в едином случае предписал грешника предать сатане во измождение плоти, да дух его спасется в день Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор. гл. 5, ст. 5).

Положив же в цену за душу здравие, следует в тоже положить и красоту телесную. Аще око твое десное соблажняет тя, изми е, и верзи от себе (Матф. гл. 5, ст. 29). Хотя сие око прямо означает мысленное око вожделения и похоти: однако и самые сии телесные очи истинный Христианин не пощадит, ежелиб сохранив их надлежало погубить душу. Ибо конечно лишившися некоторых тела членов несравненно прибыточнее быть обладателем неба, нежели со всеми членами быть пленником ада.

Сие самым делом доказали святые мученики. Не один или другой, но все члены, все тело отдали, и тем искупили свою душу. Чтож они потеряли? Аще же и облекшеся, говорили они со Апостолом, не нази обрящемся (2 Кор. гл. 5, ст. 3). Когда облеклися во славу небесную, все нашли для себя соблюденным и целым. Не нази обрящемся. Вот цена, какою душа покупается.

Трудною для многих сия цена покажется. Но благоразумие требует в купле смотреть не на цену великую, но на вещь покупаемую. Ежели покупаемая вещь всякую цену превосходит, то все за нее даемое должно почитать малым.

Но я во облегчение сея купли скажу, что отдаемые за душу чести, богатства, увеселения, здравие и красота телесные; кажется только, что мы их за душу отдаем; а самою вещию они еще более при нас остаются. Сохрани только ты свою душу во всей ея цене; то есть, сохрани ее в честности, непорочности и добродетели, тогда и чести в большем откроются сиянии, и богатство лучшее доставит удовольствие, и увеселения будут безгрешнее, и здравие приятнее, и красота усладительнее. Ибо все сие тогда только есть порочно и презрения достойно, когда душа порочна и развращенна. И так нет никакова резону жалеть все то отдавать за душу, когда чрез то ничего мы не теряем, а напротив все приобретаем.

Но так ли поступаем в сей купле душевной? О коликое тут усматривается неблагоразумие и всякаго порядка превращение! Мы соглашаемся за чтонибудь душу отдать, нежели за нее все. Поманит ли малая корысть с отягощением совести; совесть почитается за ничто, только бы корысть достать. Сретится малая честишка, для которой ни заслуг, ни способности нет: позабываем тотчас все сие; толькоб сие мечтание блеснуло в наших глазах. Поманит ли телесная красота, с нарушением целомудрия или верности супружеския; тотчас пленяемся, все протчее или не уважая или и пренебрегая.

Душа сама нами притесняемая нам вопиет: отдай за меня невоздержание; удержи для меня излишния гуляния: покайся, поговей, причастись для меня. Но мало мы внимаем сему Божественному ея внушению. Недосужно: надобно итти в торг; надобно поспешить на поклон. Сие не терпит времени, а то не уйдет. Да не только за дела, но и за самыя слова продаем мы душу свою. Не можем удержать языка своего от злословия, от клеветы, от поношения. Так в такой ли цене у нас душа?

Но я, де, кажется душу не продаю. Я чрез все то снискиваю ей удовольствие. Сие удовольствие есть обманчивое. Да хотяб почесть сие и удовольствием, но почто тебе променивать великое на малое, вечное на часовое? Разве сие не есть удовольствие, чтоб тебе иметь душу честну, мирну и благодатей Божиих исполненну?

Мы сего ища удовольствия уподобилися оному купцу ищущему драгоценнаго камня, который за него все отдать не отрекся. Сей торг происходит посредством покаяния. Оно нам показывает худость и ничтожность всех выгод мирских, а драгоценность души и спасения ея. Ежели будем мы держаться покаяния, найдем тот драгоценный камень, котораго цена превышает цену всего мира. Аминь.

Говорено в Чудове монастыре 1789 года, Марта 11 дня.