Слово на сретение

СЛОВО

НА СРЕТЕНИЕ ГОСПОДНЕ.

Божественный младенец Иисус принесен днесь во Иерусалим, дабы поставити его пред Господем (Лук. гл. 2, ст. 22). Достойно сие внимания нашего; понеже достойно удивления. Кого поставити пред Господем? того ли, который есть самая святость; о коем Апостол свидетельствует, что в нем живет всякое исполнение Божества телесне (Колос. гл. 2, ст. 9), и который сам о себе говорит: Аз во Отце и Отец во мне есть (Иоан. гл. 10, ст. 38). Куда же приводится он? Во святилище, во храм. Но кто более есть, храм ли, или тот, который освящает храм? Истинное святилище есть он сам, и нигде вместиться он не может, как сам в себе. И храм потому есть свят, что он его благодатным своим присутствием наполняет. Но почто приводится? посвятить ли его Богу? Но и святяй и освящаемся от Него единаго все мы (Евр. гл. 2, ст. 11).

Ведаю я, что закон Божий говорит: Всяк мужеск пол ложесна разверзаяй свят Богу (Лук. гл. 2, ст. 23): то есть: каждый сын перворожденный должен посвящен быть на служение Богу. Но сие закон гласит о простых человеках. Да и праведно: ибо как они в беззакониях зачинаются, и раждаются во грехах, то для очищения своего и должны тотчас по рождении своем прибегать ко источнику святыни. Но как люди сие закона Божия предписание не с должным приемлют уважением, то уже сам Господь, яко облеченный видом грешныя плоти нашея, яко Богочеловек, вот нам к тому особою своею сильный пример представляет; как бы говоря: Я, который не согрешил, ниже есть лесть во устех моих, но тотчас по принятии вашего естества, спешу поставити себя пред Господем, спешу от младенства ему посвятить себя; то как же уже пренебрежете вы сие Божественное обязательство: как тотчас по рождении не поспешите поставити себя пред Господем? И подлинно как сие пренебречь; как от младенчества не поспешить посвятить себя Богу, поставити себя пред Господем?

Но сие слово, поставити себе пред Господем, надлежит истолковать. Ибо кто, не только из человек, но и из всех тварей, не предстоит когда Господу? Он везде есть, и все есть в нем; и можем ли гденибудь быть не пред ним, не пред лицем его? Мы в нем живем, движемся и есмы (Деян. гл. 17, ст. 28). Конечно все мы всегда пред Богом предстоим: но не все одинаковым образом. Ибо вот что пишется в слове Божием: И се приидоша Ангели Божии предстати пред Господем; и диавол прииде с ними (Иов. гл. 1, ст. 6). Как? уже ли и сей нечистый дух дерзнул предстати пред Господа? но гдеж бы он мог и быть, чтоб присутствие Божие везде его не постигало? Пусть он вопиет: камо пойду от Духа твоего, и от лица твоего камо бежу? (Псал. 138, ст. 7). Но везде страшная рука Господня его постигает; и удержит его десница Всемогущаго. И так лице Господне взирает и на Ангелов и на диавола. На Ангелов, взором благоволения, милосердия, и ублажения. На диавола; взором правосуднаго мщения, гнева, и удержанием пагубных козней его.

Также взирает всегда Господь и на праведных и на грешных. Се лице Господне на боящихся его (Псал. 32, ст. 18); но тоже самое лице взирает и на грешников. На первых благоволением и милостию; на вторых гневом и яростию. Ибо Господь испытует и праведнаго и нечестиваго (Псал. 10, ст. 5). И для того праведные говорят: просвети лице твое на ны, и спасемся (Псал. 79, ст. 20). А грешные напротив вопиют: Отврати лице твое от грех моих: Отврати, отврати; ибо от гнева ярости твоея аз исчезаю (Псал. 50, ст. 11).

И хотя иногда грешники или мучимы зело совестию, или заглушив совесть дерзают мыслить и говорить, как у Пророка написано: Забы Бог, отврати лице свое; да не видит до конца (Псал. 9, ст. 32). Однако очи Господни везде их постигают и поражают.

Каин первый человекоубийца конечно во отчаянии своем дерзнул Богу сказать: Аще изгониши мя днесь от лица земли, и от лица твоего скроюся (Быт. гл. 4, ст. 14). Но скрылся ли? мучение, ужас, трясение, яко видимыя Бога наказующаго свидетельства, везде его сопровождали. И так хотя мы все всегда предстоим пред Господем, но должны всемерно желать и стараться, каким образом явиться пред лицем его?

Велено, как слышали вы, законом посвящать Богу младенцов, и поставляти их пред Господем: не для того, что акибы младенцы одни или мы в младенчестве только должны быть посвящаемы Богу; а протчия бы лета жизни нашея акибы так можем препровождать, какбы и не были мы Богу посвященны. Нет! а что младенцев узаконено посвящать Богу, то или для того, что мы от младенчества, от утробы матерни, должны положить основание святыя жизни, или, что так чрез всю жизнь должны быть незлобивы и непорочны, как суть младенцы. А притом, сие от младенчества себя Богу посвящение означает, что мы с самаго того времени стали не свои, но Божии; и потому должны поступать не по воле своей; но по воле Верховнаго Господина, коему мы от младенчества в службу записалися.

Но для чего же бы не посвятить себя Богу уже в летах совершенных, когда и разум зрел, и воля действительна? Для того, что надобно весьма заблаговременно предупредить на зло склонности и худую привычку. Прилежат человеку помышления на злое от юности его (Быт. гл. 8, ст. 21), говорит слово истины. Почему надлежит от самой же младой юности предуготовать тому сопротивления, и поставить противу того преграду. Можно и в старости покаяться и исправиться: можно; но уже трудно. Не надобно важность спасения своего отдавать на случай. Безразсудно избирать труднейший способ, когда есть к тому удобнейший.

Посмотрите на Анну, что о ней говорит Евангелие: Она восемдесят четыре года не отходила от церкви, постом и молитвами служащи день и нощь (Лук. гл. 2, ст. 37). Не видно ли, что она с самаго младенчества в сей святый подвиг вступила; а потому, как бы уже по некоторой к добру привычке, проходила она сие впротчем многотрудное течение, со удобностию и легкостию.

Да и за чем же бы доброе житие не начинать с младенчества и юности? Не видите ли, что мир начинает в нас свои пагубные козни производить, не в зрелых летах, или старости, но с самой младой юности. Страсти возбуждает в нас, когда мы мало еще и разсуждать можем: случаями всякими соблазнителными начинает нас к себе привлекать, когда еще мы не в силах какуюлибо взять предосторожность. В сем то слабом состоянии он на нас нападает; ведая, что мы его прелести и искушения в таких младых летах удобнее принять можем; а когда они привычкою утвердятся и укоренятся, то уже тогда и без его напряжения сами собою действовать будут; и тогда уже ни зрелость разсудка, ни многие свои и других труды едва ли то отвратить могут. Так почто же сим злокозненным мира хитростям уступать? Он начинает весьма рано действовать во злое: так почто же доброе откладывать будем мы на другое время? Зачем ему давать в нас усиливаться? и после напрасно умножать труд в преодолении его усилия укоренившагося? Зачем лучшие и нежнейшие свои лета предать на соблазн и на услужение страстям: а для добродетели предоставить лета ослабелые и престарелые?

О сколько есть печалных примеров, что в младости наиболее начинают развращаться; а потом уже и вся жизнь пойдет по сему коловратному течению? Могут из сего видеть наипаче родители и наставники, какой на них лежит долг, в разсуждении своих младых детей и питомцев своих. Скажут они, что мы детей своих крестим во младенчестве; а чрез то с младенчества посвящаем их Богу. Правда: но сие то самое и обязывает их, чтоб они сию святыню крещения всеприлежно в них берегли охранением нравов их. Поставил ты его пред Господем: смотри, чтоб он стоял пред ним твердо; водрузил бы на него одного очи свои, и исполнял бы волю его единаго. Надобно, чтоб начало с концем, и конец с началом были согласны. Воззри на Симеона: послушай: что он при конце жизни своея говорит: Ныне отпущаеши раба твоего с миром. Вот конец благий; видно, что и начало было благое. Зрел и сладок плод; видно, что произрас от добраго семени.

Потщимся посвятить себя Богу в начале жизни; да удостоимся и конца жизни благаго; и при самом с светом сим разставании, с радостию воспеть: Ныне отпущаеши раба твоего, Владыко, по глаголу твоему с миром (Лук. гл. 2, ст. 29). Аз от Бога изыдох, и к Богу гряду (Иоан. гл. 16, ст. 27 и 28). Аминь.

Говорено в Чудове монастыре 1789 года, Февраля 2 дня.