Слово на день Смоленския Богородицы

XXXII. СЛОВО

НА ДЕНЬ СМОЛЕНСКИЯ БОГОРОДИЦЫ.

Взошедши мы в сей священный дом, так, как некогда Господь Иисус в дом Марфы, жены гостеприимныя и услужливыя, тотчас слышим, что оглашает нас сей глас Евангельский: блажени слышащии слово Божие (Лук. гл. 11, ст. 28). И ежели Иисус Христос при самом учрежденном Марфою пире желал, чтоб пир тот был услаждаемь, не пустословием, как у нас обыкновенно в пирах бывает, но беседою слова Божия; коль ми паче в сем святом месте, пред лицем сея священныя трапезы, прилично и должно сей духовный пир растворить и усладить разглагольствием и поучением слова Божия.

Но длячего устрояется и предлагается телесный обед? не для того ли, чтоб мы утолив свой глад и насытившись, подкрепили свои изнемогшия силы, и чрез то продолжали бы свою жизнь в здравии и крепости? изрядно! но что, естьлиб мы различных пищей сколько ни представляли; а угощаемые никогда бы не были от них сыты; не суетно ли бы было таковое угощение, и не напрасно ли бы весь кошт пропадал? да и странноб сие было и посмеяния достойно, естьлиб всякий день предлагаем был обед и довольная пища, но никто бы насыщения от того не получал; а все бы истаявали гладом.

Теперь вопрошаю; почто предлагается духовная слова Божия трапеза? не для того ли, чтоб мы оною насытившись, подкрепили свои душевныя силы, и сохранили бы души своея жизнь в здравии и крепости? изрядно! но что, естьли сия духовная пища нам сколько ни предлагается; однако душа наша при всем том не только гладною, но и почти мертвою оставалася бы, не тщетное ли бы было таковое учреждение, и не напрасная ли труда и времени трата? Что? естьлиб на кого из нас пало оное страшное Апостольское слово: Всегда учащеся, и николи же в разум истинны приити могущия (2 Тим. гл. 3, ст. 7): почто бы на таковаго всегдашний истощевать труд учительства? Царство Божие состоит не в словеси; но в силе (1 Кор. гл. 4, ст. 20). Тогда пища слова Божия не всуе изнуряется; когда ею человек насыщается. Питание ею составляет души нашея жизнь. Жива же она есть тогда, когда просвещенна, благочестива, честна, добродетельна. Почему тогда и учительство сие духовное есть действительно и похвально, когда человек поучаяся оному становится лучшим. Сие и ученика пользует и творит блаженным, и учителя в труде его ободряет.

Что бо, скажи мне, естьли бы отрок всегда ходил во училище, но никакова бы в науках не оказывал успеха; не тщетны ли бы были и ученика всегдашнее в училище хождение и учителев труд? Мы всегда слышим наставления и Евангельския, и Апостольския, и Пророческия, и пастырей церьковных поучения, но нравы наши всегда суть одни и теже. Каковым мы служим страстям, какою худою заражены привычкою, каковыми лестными пленилися пороками, всегда они остаются теже; и слышанием слова Божия не исправляются. Слушаем мы поучения духовныя, и кажется со вниманием; да и похваляем оныя; а иногда может быть внутренно ими и услажда емся; но вышед за порог церьковный, тотчас все то забываем, или нерадим о том, и за прежния свои дела принимаемся; так какбы все церьковныя наставления были только один обряд, и правилом наших в жизни поступок быть не годилися. Следовательно, когда мы поучения духовныя не только не отвергаем, но и похваляем, и внутренно ими услаждаемся; а творим совсем иное и тому противное; то уже поступаем мы противу совести. Нет, мои слушатели! похвально есть слышание слова Божия, и блаженными Евангелие таковых слушателей называет; но с тем, когда они по тому и поступают: блажени слышащии слово Божие и творящии его.

Но какое же бы сему было препятствие? что бы было такое, которое нас сколь удобно к слушанию поучений духовных побуждает; столько не меньше от исполнения оных отводит? Сие достойно и вашего и моего внимания, дабы во оное взойти обстоятельнее, и узнав таковыя препятствия, сколько можно, уменьшить оныя.

Две для нас школы: одна мирская, другая духовная. В мирской учителем есть мир: в духовной учителем есть Иисус Христос. Мирской школы правилами суть мудрования мирския: духовной правилом есть Евангелие. Мирской школы правила преподаются везде, и в домах, и на торжищах, и на зрелищах, и в пированиях, и в гуляниях, и во всяком обращении и обхождении. Духовной школы правило во всех тех местах и случаях едва имеет место: везде там оно или не приемлется; или приемлется, но с холодностию и неприятностию. А только оно находит себе убежище в сих храмах священных, и как бы сжато и стеснено во едином сем месте.

Вот уже по единому сему судите, что правила и наука мирская сильнее в нас могут углубиться, и больше могут в нас оказать своего успеха, нежели правила и наука духовная. Ибо мы правила мирския везде, на всяком месте, и при всяком случае, и всегда, во всякое время и от всех слышать можем: а правила духовныя только почти в едином сем месте; да и то не всегда, и очень не часто, поелику не очень учащаем приходить в сии училища духовныя; да и не от всех; поелику и сами учители не все имеют дар учительства.

Но пусть так! пусть бы правила мирския везде и во всяком месте и от всех были разглашаемы: но толькоб они правилам Евангельским были не противны. Тогда бы было все одно: во храмах ли или на торжищах, но слышать одну истинну, равно было бы полезно и спасительно. Тогда бы и домы таковыя можно назвать церьквами, и торжища местами благословенными. Но ах! нет, нет! правила мирския и правила Евангельския по большей части не только между собою не согласны, но и друг другу противны. Что одно созидает; другое то разоряет: что в одном есть похвально; в другом то порицания и посмеяния достойно. Что в одном почитается полезным; в другом тоже вредным и пагубным. Разделились мир и Евангелие. Мудрость мира сего, говорит истинна Божия, мудрость мира сего вражда есть на Бога (Рим. гл. 8, ст. 7). О! сколь есть трудно, чтоб одно с другим согласить, или одно другому покорить.

Евангелие учит быть искренним, быть откровенным: будите цели, то есть, чисты, яко голубие (Матф. гл. 10, ст. 16). Мир учит лукавствовать, льстить и обманывать. Евангелие не советует кидаться на прибытки; а поручать себя промыслу Божию и малым быть довольну. Мир внушает, чтоб корысть искать всяким образом, и тогда почитать себя счастливым, когда собрано богатство много на лета долга. Евангелие желает нам быть целомудренным, и хранить или девство непорочно, или ложе супружеское верно. Мир велит нам следовать чувствам, и препровождать время во всяком роде веселий, говоря: насладимся настоящих благ (Прем. гл. 2, ст. 6): не упустим младости лет: ибо после смерти или ничего не будет; или что будет, не известно. Евангелие запрещает нам быть тщеславными и честолюбивыми: а поставлять честь в честности, и славу в непорочном, но в кротком звания своего прохождении. Мир таковое наставление почитает малостию духа: а честь и славу поставляет в громком имени своего провозглашении, и в унижении и покорении равных себе. Евангелие советует нам более помышлять о вечности, и о будущей жизни праведных; а потому к миру себя не привязывать: но почитать его временным путем, а самого себя прохожим, поспешая к небесному отечеству. Мир толкует таковое учение в худую сторону, акибы оно было вымыслом задумчивых голов; и к настоящему только себя привязывает; а о будущем или не думает, или нерадит. Таковыя и подобныя между собою не согласныя и противныя правила возможно ли кому и когда согласить? Поистинне мудрость мира сего вражда есть на Бога! ибо закону Божию не покаряется: ниже бо может (Рим. гл. 8, ст. 7).

Две сестры в нынешнем Евангелии поминаемыя, Марфа и Мария, некоторый тому нам сами собою подают пример. Одна оставив все, внимательно слух свой к единому обратила слова Божия слушанию. Другая, о том нерадя, единственно прилежала о устроении вкуснаго пира. Но пусть бы так! и таковая ея услуга не совсем была не похвальна. Но почто же бы ей еще и роптать на сестру свою, и осуждать, акибы она тщетным и неполезным делом занимала себя.

Теперь, все сказанное нами разсудив, подумайте, можно ли ожидать от Евангельскаго учения настоящаго успеха? особливо, что мирское учение для чувств есть лестно и приятно: а Евангельское, оным противно. Мирское учение обыкновенно витийством слов и сладостию речи бывает умащенно. А Евангелие, без всякаго притвору, истинну свою предлагает в простоте слова. Мирское учение обещает выгоды настоящие, и скоро оные как в самые руки влагает. А Евангельское, хотя несумнительно обнадеживает, но одним будущим, и то не на земли, а на небеси: что для слабости человеческой не столь бывает привлекательно.

Но хотяб в чьем сердце учение здесь преподаваемое и воздействовало благополучно; но вышед из церькви, и тотчас взошедши в великую мирскую школу, все то позабыть или потерять принуждается: так как малый поток влиявшись в море, оным поглощается. О печальное духовнаго училища состояние! или паче, о несчастливы человеки! Ибо сколькоб мы мало ни успевали в учении духовном, но слово Божие всегда есть и будет непреложно и свято; и церьковь Христова благословенна: а несчастливы мы, что сидя при свете, окруженны темнотою; и находясь при источнике воды живыя, от жажды истаеваем.

Почему, ежели мы истинное свое счастие понимаем, и не пренебрегаем оное, остается нам меньше слушать правил мирских; меньше ходить в школу мирскую. Но куды от нея удалиться? Она везде за нами ходит. Святый Антоний видел весь мир запутанный сетьми людей уловляющими, и в горести возопил: Господи! кто сетей сих избежати может (В чет. мин. 17 Генв.).

Можем избежать, ежели сие духовное училище чаще посещати будем: ежели более будем уединяться в самих себя, в совесть свою; а паче, ежели будем неослабно прибегать под покров Всемогущаго, и с Ним единым, чистотою души ближе соединяться. Он силен сотворить, дабы семя Его слова на наших сердцах падшее, не оставалося безплодно. Аминь.

Говорено в Новодевичьем монастыре Июля
28 дня 1785 года.