Слово в неделю первую Великаго Поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ПЕРВУЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА

Слава Богу! Что по днях мирскими суетами нас обезпокоивавших, и нашу добродетель приводивших во искушение, достигли мы времени благоприятна, достигли дня спасения; святаго, глаголю, поста: и можем мы его уподобить весне благоцветущей. Ибо как зима содержит нас аки заключенных, и стесненным питаяся воздухом, умножаются чрез то в теле нашем мокротные гнилости: но как наступит весна, и своим благорастворением утучнит воздух; легчайшее чувствуем дыхание, и кровь в нас чистейшею начинает протекать струею. Так и время поста нарочно длятого уставлено, дабы чрез течение года умноженное грехов бремя облегчить, и истомленной суетами душе подать отраду.

Но дал бы всеблагий Бог, чтоб сии святые дни соответствовали своему спасительному установлению, и не проходилибы, как и прочие все, в одной суете! Чтоб не могли мы с горестию сказать оных Апостольских слов: закон свят, и заповедь свята и праведна и блага: но аз плотян есмь, продан под грех (Рим. гл. 7, ст. 14). Но чтож из того? Послушайте, что оттуду заключает великий учитель: Пришедшей заповеди, грех убо оживе, аз же умрох: и обретеся ми заповедь, яже в живот, сия в смерть (Рим. гл. 7, ст. 9). О поразительное заключение! Ибо сия есть Апостольских слов сила: что естьлиб не было закона; то и не моглиб мы почитаться преступниками того, чего бы от нас никакой закон не требовал. Но когда закон дан, и мы обязалися к хранению его; однако совсем тем его нарушая, уже преступниками становимся: следовательно заповедь, которая дана, чтоб нам доставить спасение и живот, делается случаем, чтоб приносить нам яко преступникам осуждения смерть.

Уставлен пост, дана заповедь, и мы хранить оную обязалися по праву христианства, и по праву послушных детей церкве: но естьли оную не храним; большему осуждению себя подвергаем, нежели неверные, которые к тому законом себя не обязывали. Пришедшей заповеди, закон убо оживе: аз же умрох.

Но в чем состоит пост? В воздержании во первых от страстей. Не думаю, дабы кто мог усумниться в том, что надобно удерживать страстей стремление, и их разуму покарять, развеб кто совсем стал их невольником: однако могут сыскаться такие, которые скажут, что не для чего для сего уставлять известное время в году, когда во всякое время, во все дни жизни страсти надлежит удерживать. Таковое возражение есть благочестивое; по оному все уже нашея жизни время будет время поста; и весь сей подвиг проходящий без разслабления есть прямо добродетельный муж и благочестивый христианин: следовательно, для таковаго известное в году время назначать будет не нужно и излишно.

Но человече сия глаголющий! дозволь нам проникнуть внутреннее расположение твое. Не для того ли известное для воздержания страстей определенное время отводиши, чтоб во всякое время дать свободность всем склонностям своим? Не длятого ли и малое время не приемлешь, чтоб все время препровождать по воли своих страстей, дабы она ни на краткое время ни от чего удерживания и осуждения не имела? Окажи себя чрез краткое определенное время страстей победителем; и тогда мы поверим, что ты чрез всю жизнь торжествуешь над ними мужественно.

Известна слабость нашего естества не токмо Создавшему оное, но и нам самим. Павел говорит, что он плотян есть, продан под грех. Столп колеблется, и мы ли слабые трости мним в твердости своей быть неподвижными? И для того Творец, ведый человеческаго существа немощь, и милостиво в не воображся, гласом церкве Своея предписал нам известное время, дабы мы хотяб во оное, взошед в самих себя, пришли в раскаяние, и тем бы исцелили чрез течение года умножившияся свои болезни.

Сколько сует! сколько забот! сколько страстей! коими обременяется несчастливый земнородный. Снискивание пропитания тягостными трудами, содержание семьи и дома, исправление многотрудных возложенных на всякаго должностей, сколько требуют времени! но сии нужды суть естественны; и потому не предосудительны. Прибавьте к сему, не праведных судей привязки, сильных притеснения, клеветников разглашения, ненавистников подкопы, ласкателей пронырства; сколько надобно занять мысль свою, чтоб от оных себя предостеречь, или наносимые отвратить, или будущия предупредить, и в сих всюду разставленных сетях не увязнуть? Но что еще надобно сказать о самовольных наших прихотях, чтоб приумножить прибытки, чтоб на вышшую подняться честь, чтоб здания разширить, чтоб стол различными пищами отяготить, чтоб изобрести новые роды увеселений, и суетными зрелищами свой вкус удовольствовать? Сколько потребно времени, чтоб сии замыслы по намерению окончить, и безпредельныя желания насытить. Я мню, что и самой вечности на сиеб не достало.

Теперь отдаю на суд ваш: положив из всех сказанных нами дел и прихотей на всякое особливо, хотя краткое время, изчислите, сколько останется времени на воздержание от страстей? О когдаб хотя кратчайшие сии дни, сии златые дни на оное единственно мы обратить могли! Так гдеж те, которые говорят, что на что назначать особливое на сие время, когда то чрез все время быть должно?

Но могут они паки сказать, что хотяб подлежало быть особливому для сего времени: но сие оставить на произволение каждаго. Ибо, де, по различным всякаго нуждам, делам, и внутреннему расположению будет способнейшее время то, когда человек, будучи свободен от нужд и дел, и почувствовав в себе горестныя пороков следствия, сам в себя взойдет, и сам для себя найдет случай изобрести средства ко истреблению страстей способныя. Сие моглоб быть принято, естьлиб была не сумнительная надежда, что человек сам собою когда либо в сие придет чувствие, и сам для себя известное для излечения своих страстей определит время. Но можно ли на сие без сумнения положиться?

Ныне, когда и закон к тому обязывает, и глас церкви призывает, и нарочныя тому назначенныя чтения и пения возбуждают; однако совсем тем от глубокаго сна поднять, и от привязанности к миру тебя оторвать не могут: можно ли надеятися, чтоб ты без помощи всего того сам собою когдалибо расположил себя ко благоговению? Будет проходить день за днем, неделя за неделею, год за годом; и так откладываниями и отсрочиваниями протечет все время, как внезапу постигнет час смерти, и застанет в нераскаянии. Тогда ли возможно истинным сокрушением облегчить бремя грехов чрез всю жизнь без числа умножившихся; когда предстанет внезапу и страх смерти, и нелицеприемный суд, и разставание с миром, и со всем тем, к чему сердце твое столь крепко было привязано? О! зело трудно, или, могу сказать, и невозможно. И для того безопаснее и полезнее церковию определенное время на воздержание от страстей, обратить в свою пользу, и с помощию молитв церковных совершать спасительный подвиг сей.

Но не должно при сем и того опустить, что пост состоит не токмо в воздержании от страстей; но, по уставу церкве, и в воздержании от известныя пищи и пития. Но к чему уже сие, скажут некоторые? Таковый разбор пищей не есть столь важен, что б в нем заключалось спасение наше. Подлинно и мы ко одному токмо неядению спасения не относим, и с Апостолом признаем, яко брашно нас не поставит пред Богом (1 Кор. гл. 8, ст. 8). Но однако установлению церковному, яко послушные ея дети, повиноватися обязаны, и священные ея законы пересуживать, присвоить себе власть без особливой дерзости не можем.

Но человече! таковыми словами и мыслями, не видиши ли, что ты сам свою по неосторожности открываешь слабость? Ибо когда не важнаго и нетруднаго, каково есть воздержание от некоторых пищей, снести ты не можешь; то как возможешь без ослабления вооружиться противу страстей? На малом потоке утопаеши: а бездну морскую безопасно преплыть думаешь. Под легким бременем упадаеши: а тяжелоносную гору на раменах своих подъять хвалишися. Удержатися от некоторых пищей почитаеши за трудное: а сильное страстей ополчение преодолеть величаешися. Покажи прежде в легком ношении силу свою; и тогда мы поверим, что и к ношению большаго мужество в тебе не оскудеет. У держися прежде от пищи; и тогда мы поверим, что и от страстей воздержатися ты возможеши. И то и другое един церкве глас тебе предписывает; но так премудро, что в меньшем испытав силы твои, руководствует тебя к большему. А когда ты в меньшем преслушен и своеволен; есть не сумнительный знак, что страсти совершенно обладали сердцем твоим.

Сие поучение когдаб столь счастливо было, чтоб могло с пользою воздействовать в сердцах ваших! Сие бы мне исходатайствовало благословение Божие, вам болезней душевных исцеление, Ангелам радость, церкви утешение, поста действию честь и прославление. Аминь.

Говорено в Успенском соборе, 1781. Февр. 21 дня.