Слово на день Смоленския Богородицы

СЛОВО

НА ДЕНЬ СМОЛЕНСКИЯ БОГОРОДИЦЫ

Должны мы с радостию принимать, что церковь частыя представляет нам празднования, и тем хощет содержать нас во всегдашнем благочестия упражнении: однако суетный мир не редко между тем сии холодныя поговаривает слова: к чему столь много праздничных дней? Естьли чрез праздничныя дни разумеются таковые дни, в которые люди оставив должности и работы, упражняются в одних гуляньях, в невоздержании и праздности: то подлинно много дней праздничных, и желательно, чтоб таковых ни одного в году дня не было. Но ежели чрез праздничныя дни разумеются, как-то и разуметь должно, таковые дни, в кои мы поучаемся закону Божию, как поправить нам свои испорченные нравы, и уметь управлять самих себя: то таковых дней не много, и желательно, чтоб оные приумножены были.

Так мыслящие и дерзающие говорить люди подобны ныне в Евангелии упоминаемой Марфе, которая не только одними светскими суетами себя занимала; но еще и роптала на сестру свою к учению прилежавшую: Господи! небрежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? (Лук. гл. 10,ст. 40). Но как справедливо и Мария с своей стороны имела довольно резонов ко опровержению и поступка и жалобы Марфиной: то мы в настоящем слове разсмотрим, что под именем сих двух сестр разуметь должны, в чем состоят их взаимные требования и жалобы, и как оные примирить мы можем?

Сие не согласное родство всегда внутрь нас самих есть. Плоть и дух суть две сии сестры, которые хотя в едином находятся нашем составе, и весьма тесно между собою сопряжены: однако их свойства и требования суть различные; а потому не возможно, чтоб взаимныя между ими не происходили неудовольствия и жалобы.

О сих двух противных в нас свойствах так Апостол Павел говорит: вижду ин закон во удех моих противувоюющ закону ума моего, и пленяющ мя законом греховным (Рим. гл. 7, ст. 23); или простее сказать: когда я разумом понимаю доброе, и оное весьма приятным мне представляется, и исполнить то и склонность и желание имею; но в тоже самое время что-то нахожу в себе, которое до сего меня не допущает, и отведши от добра, как бы насильно заставляет делать худое. Свойство ведущее к добру называет Апостол духом и внутренним человеком; а ведущее к худому называет плотию и человеком внешним.

И как видите, что свойства их суть противныя; потому должны быть их и требования несогласныя, и друг на друга жалобы непрестанные.

Плоть желает все чувствам делать удовольствие; вкус усладить разными яствиями и напитками, чтоб слух всегда оглашаем был приятными музикийскими пениями, чтоб зрение увеселять красотою различных очи удивляющих прелестей, чтоб обоняние довольствовать редкими благоуханиями и ароматами, чтоб осязание насытить многим на мягких постелях сном, и ступать по одним розовым цветам. И хотя все сие снискать стоит великих забот и сует: однако и заботы таковые кажутся сносны и суеты приятны.

И как дух не только в сем никакого участия не приемлет; но и смотрит на то с негодованием и презрением, поелику все то есть ему препятствием в честных его подвигах и предприятиях: то плоть не оставляет противу его свои произносить жалобы, и с Марфою говорить: Господи! небрежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? Почто я едина таковые подъемлю труды? Мое упражнение не есть безчестно: я не только доставляю чрез то удовольствие всем человеческим желаниям; но и споспешествую его щастию. Таковым образом человек снискивает более себе друзей, доброжелателей и патронов; с большим почитанием везде приемлется, везде его имя прославляется, яко человека жить в свете умеющаго. Очи людские не столь скоро внутренность проницают: а блистательною наружностию скорее уловляются. И потому удобнее сим средством доброе у них заслужить о себе мнение. Но дух все сие презирает, да и смотрит на то с посмеянием: Господи! небрежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? рцы ей, да ми поможет. Таково есть плоти желание и жалоба.

Но духа желание и стремление есть, чтоб просветить разум, в порядке содержать нравы, успокоить совесть, непренебрегая телесных нужд, паче стремиться, к небеси, и вечному щастию предуготовить основание. И хотя сие требует не малаго труда и подвига; однако все то преодолевает с помощию горящия к Богу любви. И как плоть в сем не только мало приемлет участия; но и смотрит на то с негодованием, поелику все оное находит препятствием своей нежности и сластолюбию: в таком случае дух не оставляет свои противу плоти произносить жалобы: Господи! небрежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? Я добродетелию основываю истинное щастие: но плоть угождая страстям оное разрушает. Я свой покой нахожу в трудах; она влечет к гулянию и праздности. Я истинное тщусь снискать просвещение; она к мирским мудрованиям себя привязывает. Я помышляю о будущем; она думает только о настоящем. Я устрояю благосостояние внутреннее, и ее самую приуготовляю к безсмертию: она мое разстроивает спокойство, да и себе самой готовит одно тление. Она, яко со мною соединенная, должна мне споспешествовать в общем нашем благе. Господи! небрежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? рцы ей, да ми поможет. Таковое есть духа требование и противу плоти жалоба.

Плоть ищет принаравливаться к мирским мнениям и обычаям; почитая, что естьли в свете щастливо жить, то надобно себя вести по примеру других. Дух полагает дел своих основанием истинное просвещение, твердость и безпристрастие, не поставляя пример и обычай без ошибочными; и почитает, что щастие человеческое не состоит в одной наружности, но в беззазорной совести, и делать угодное Богу.

Плоть с жадностию тщится умножить корысть, каковым бы то образом ни было: ибо разсуждает, что с помощию имений не только можно прожить спокойно: но сим средством и всякие могущие быть нещастливые случаи от себя отвратить.

Дух со Апостолом почитает великим прибытком благочестие с довольством. Не отвергает он приобретение правдою и трудом снисканное: но естьлиб оное не можно было получить, как только с нарушением правды; то лучше желает последнюю претерпеть бедность, нежели таковым приобретением отяготить совесть и нарушить святость закона.

Плоть смотрит токмо пользы своей. Ей нужды нет, чтоб возъиметь попечение о щастии других. Она в самой себе заключает весь мир, и все свои намерения и предприятия на одну саму себя обращает: да еще не отречется других разрушить щастие, естьли токмо чрез сие может утвердить собственное свое.

Дух промышляя о пользе своей, не оставляет и пользы других, а особливо общаго блага. Ибо почитает, что в общем блаженстве и его заключается; а с опровержением онаго, разрушается и его собственное. Почему естьли того общая польза требует: приносит ей в жертву не только собственную свою пользу, но и самую жизнь.

Вот видите, каковые суть плоти и духа требования, и в чем состоят их взаимные жалобы. Сие внутреннее двух наших сестр несогласие мы всегда в самих себе печальным опытом находим; и колико сия домашняя наша брань для нас есть отяготительна и мучительна, всяк из нас то всегда сам в себе с воздыханием чувствует.

Как же сии взаимные жалобы примирить, и наше внутреннее спокойство возставить? Сие требует особливаго не малаго разсуждения. Почему я в краткости о том скажу: надобно, чтоб плоть и дух в своих праведных пребывали границах: чтоб плоть, имея попечение о житейских трудах, паче всего прилежала о просвещении и честности нравов: а дух простирая себя к небеси, яко соединенный с плотию, не всеконечноб пренебрегал и житейские необходимости. Надобно, чтоб Мария, сидя при ногу Иисусову, и слушая слово Его, несколько внимания обратила и о принятии в доме своем сего вожделеннаго Гостя: а Марфа, единственно упражняясь, как угостить сего великаго Посетителя, не оставлялаб с большим усердием напоевать себя безсмертным словес Его источником.

Таковым образом естьли мы дела свои располагать будем: удостоимся быть добрыми гражданами и добрыми Христианами; соединим небо с землею; пожив на земли счасливо, сподобимся и на небеси увенчанны быть блаженством никогда некончаемым. Аминь.

Говорено в Новодевичем монастыре, 1781 года, Июля 28 дня.