В день преподобнаго Сергия

СЛОВО

В ДЕНЬ ПРЕПОДОБНАГО СЕРГИЯ.

Что более днесь услаждать и увеселять нас должно? То ли, что добродетель празднуемаго нами праведника к насыщению нашему имеет силу неистощимую? или что есть души насыщения сего духовнаго всегда ищущия? То ли, что добродетель из одного своего источника различныя изливает струи, для всякаго вкуса усладительныя, или что, впрочем различнаго состояния люди, но все согласно стремятся найти в том удовольствие свое? И то и другое для церкви Божией служит славою и украшением. Источник тогда прославляется, когда многие стекаются почерпати из него: но и томимые жаждою остаются жалкими, когда нет источника жажду их утоляющаго. Ибо его благодать возбудила вас притещи в священное место сие. Се источник благодати неизчерпаемый: ваше благочестие стремится насыщатися оным. Се зерцало: вы во оное зрящие, и каково есть душевное ваше состояние усматривающие. Се правило: вы по оному дела свои управлять поспешающие. Се путь: вы по оному шествующие. Се трапеза: вы на оной пирующие. Се покой: вы труждающиеся и обремененнии успокоения ищущие. Се драгоценный камень: вы онаго цену знающие, и открывающие его сияние. Какой прекрасной союз! коликое богатство веры! нет здесь нищеты и скудости. Все изобилия духовнаго преисполнено. Ибо мужи праведные хотя суть нищи телом, но богати духом. Суть они нищи и духом, но потому самому Евангелие называет их блаженными.¹ Сия нищета есть превосходнее всякаго мира сего богатства: а чтоб нам узнать сие праведных сокровище, и оным себя обогатить, разсмотрим теперь, что есть нищетадуховная?

Нищету духовную лучше уразуметь мы можем, когда оную сравним с нищетою телесною, в чем она с нею сходна, или несходна.

Нищ телом почитается тот, который ничего или очень мало имеет к содержанию житейскому. Пища скудная, одежда недостаточная, пристанище для обогрения и упокоения нужное. Нищий духом в таковом быть может состоянии; однако при сей нищете остается он во всем изобилии и богатстве. Ибо как недостаток во всем к содержанию нужном не мешает иметь богатство нищеты духовныя: так и всякое мира сего изобилие не препятствует соблюсти нищету духа. Нищий духом и в скудости доволен, и в богатстве не пристрастен. Ни то, ни другое не может смутить его равнодушия. Он имея все, так себя управляет, как бы не имел ничего: ибо ничем не порабощен. И не имея ничего, так расположен, как бы изобиловал всем: ибо внутренно будучи спокоен и самим собою доволен, ни к чему тленному излишним желанием не простирается. А потому он и при скудости богат, и при богатстве нищ духом.

Скудость его не безпокоит; ибо имея нужную пищу и одеяние, сим доволен: но и богатство его не надымает; ибо никакой ему цены не назначает, разве которое состоит в добром его употреблении. Он умеет пользоваться и тем и другим. Скудость не только не препятствует приобретать ему сокровище добродетели, но еще и помогает. Ибо имеет дух удаленный от всех тех сует, коими богатство развлекать и смущать обыкло. Чем меньше наружность озабочена; тем более внутренность спокойна: а потому удобнее подвиг добродетели проходит без всякаго претыкания. Но и богатство земное не мешает ему приобретать богатство небесное, ибо знает он цену его. Само по себе почитает его за ничто; но умеет великую ему придавать цену употреблением, которое одно делает его не только не презрительным, но и зело полезным. Употребляет его не на роскошь, не на прихоти, не на удовольствие своего гордаго мечтания, но на благодетельство другим, на содержание себя и семьи своей в пристойности, на сооружение храмов Божиих, училищ, гостинниц, больниц, на снабдение бедных, на воспитание сирот.

Таковое богатства употребление есть спасительно, и нищеты духовной не только неопорочивает, но еще более ее умножает. Ибо не для того его собирает, чтоб был пристрастен к нему; но расточая его благоразумно без щадения и скупости, тем более безпристрастие души своея являет; а потому когдаб всего внезапу лишился богатства, тотчас докажет, сколько он нищ духом. Не имеющий нищеты духовныя естьлиб внезапным каким случаем из богатаго зделался скудным и нищим: тотчас начнет смущаться, унывать, рыдать, отчаяваться. Ибо дух его к сему тлению весь был привязан. Но прямо нищему духом лишение всего того ни мало тягостным не покажется. Ибо из данных от Господа даров делал он доброе употребление, и не терзается, чтоб во оном был или не радив, или не верен. А когда благоволил давый ему взять оные: тем остается спокойнее; ибо тем меньше заботами отягощен; тем свободнее путем добродетельнаго подвига пойдет. Скажет со Иовом: Господь даде, Господь и взят, якоже Господеви угодно бысть, тако и бысть.²

При таковом, по мирскому мнению, нещастливом положении тем он блаженнее и любезнее, что и из скудости не меньше умеет снискать приобретения, как и из самаго богатства. Как! да разве одними телесными благими благодетельствовать можем мы? никак. Духовныя благодеяния еще суть важнее, нежели телесныя. Нищий духом в скудости тем удобнее сохранит воздержание, тем свободнее приобрящет из закона Божия просвещение, тем усерднее упражняться будет в молитвах и богомыслии, тем скорее сыщет дар кротости, смирения и человеколюбия. Стяжавый же толикое богатство муж одного ли себя оным пользовать будет? Никак. Его просвещение будет для других руководством, совет наставлением, жизнь святая для добрых утешением, для худых исправлением. Сии благодеяния суть уважительнее, нежели снабдить другаго телесными дарами, столько, сколько душа превосходнее есть тела. Сие богатство от нищаго духом есть не отъемлемо. Ни огнь, ни вода, ни злоба, ни страсть онаго восхитить не могут. А в таковом безопасном положении и духовном изобилии может ли он почесться скудным, когда и других многих пользует, благодетельствует, и одолжает?

Иов для всякаго просвещеннаго покажется величественнее на гноище, нежели в богатстве. Был он богат, пировал всякой день с семьею своею, великие по всему востоку производил торги; что нам из того пользы? Слышим, что так было, но ничего из того не приобретаем. Но когда видим его на гноище, всего пораженнаго струпом, лишившагося внезапу и детей и дома и имения; но притом знаем, что он духа своего не ослабил, великодушно то снес, промысл не опорочил, твердость философии показал: сие о сколь много нас пользует! подкрепляет наше малодушие, заставляет приключающияся злоключения сносить великодушно, во всем благодарить промысл, и судьбам его повиноваться с терпением. Ибо как он был человек, то возлагает и на нас обязательство к подражанию своему.

И потому о таковых мужах весьма справедливо оное Апостольское слово: яко нищи, а многих богатяще, яконичтоже имуще, а вся содержаще.³ Нищи телом, а богати духом; или то же сказать, богати нищетою духовною. Скудны мирским изобилием: но богати внутренним добродетели сокровищем. Гладни телом; но других пищею слова Божия питающие; обнаженны плотию: но других царскою благодати одеждою украшающие. Не имеющие домов: но других в храм блаженства вводящие; ничем не владеющие: но самих нечистых духов устрашающие: яко, по Евангелию, и дуси им повинуются.⁴ Другим подчинены: но седящих на престолах свободно изобличающие. И потому Апостол не смел их назвать прямо нищими, но яко нищими: не ничто же имущими, но яко ничто же имущими. Ибо подлинно как нищи, когда многих обогащают? Се есть, возлюбленнии! богатство нищеты духовныя.

Продолжилиб мы сию с вами беседу, естьлиб захотели изыскивать многих тому примеров. Но на что многие? доволен сей пред очами нашими предлежащий, яко ближайший нам, и яко домашний блаженный Сергий. История жизни его есть история нищеты духовныя. Известно всем, сколь он был богат богатством мира сего. Се скудныя его богатства остатки при ногах блаженнаго его тела возлежат. Ничего они в себе не имеют, чтоб удивляло очи и поражало чувства. Но тем не меньше был он богат; понеже был нищь духом. Коликих в жизнь свою обогатил он учением, наставлением, советом, молитвами, чудотворением, примером благим! Воззрение на одно его смирением и честностию украшенное лице уже во многих некоторое сокровенное раждало исправление и утешение. Но и ныне богатство его не истощилося. Вы сами свидетели; предстоя его гробу ожидаете, обогатитися молитвами его. Но посмотрите на превосходную силу нищеты духовныя. Она творит, что и сии скудные его нестяжания остатки кажутся нам драгоценнее всего. Обходим мы злато, сребро, драгоценныя камения, а их зрением усладитися не можем: и яко жена грешница к ризам Господа Иисуса, тако мы к сим вернаго его раба ризам прикоснутися желаем.

Уверен я, что вы все стеклись, засвидетельствовать истинну беседы сея: но тогда оную прямо утвердим, и угодника прославим, когда самым делом докажем, что мы нищетою его обогащенные вышли из храма сего, аминь.

Говорено в Троицкой Лавре, 1780. Июля 5.