В день Нерукотвореннаго образа

СЛОВО

НА ДЕНЬ НЕРУКОТВОРЕННАГО ОБРАЗА.

Каковое изображение лица своего Спаситель начертал на убрусе: таковое или и яснейшее и славнейшее можем мы всегда изобразить на душе своей. Но что я говорю, изобразить? Образ Божий давно изображен в нас в самое то время, как стали мы человеки быть. И созда Бог человека по образу своему и по подобию.¹ И точно к сему образу можно приложить, да прямо к нему и принадлежат оныя ныне чтенныя Апостольския слова: Аще служение смерти писмены образовано в каменех, бысть в славу, яко немощи взирати сыновом Израилевым на лице Моисеево, славы ради лица его престающия: како не множае паче служение духа будет в славе?² То есть, когда Моисей принимал от Бога закон начертанный на дсках каменных; закон, который людям, яко преступникам закона, возвещал только осуждение; однако и тогда Моисеево лице испускало от себя некоторые лучи, так, что Израильтяне не могли свободно на лице его взирать: то кольми паче душа наша просиять должна, когда на скрижалех сердец наших начертавается образ свободы и благодати Евангельской.

Сей славный образ в чем состоит, и сохранен ли у нас во всем совершенстве своем? разсмотрим мы теперь.

Образ по обыкновенному понятию означает сходство одной вещи с другою. На пример, когда цвет кистью на дске так изображен, что он с растущим цветом точно или очень сходен: тогда сей написанный цвет есть образ цвета растущаго. Когда нас слово святое уверяет, что мы созданы по образу Божию: надобно, чтоб в нас некоторое было сходство с самим Богом. Ибо естьлиб никаковаго в нас никогда с Богом не было сходства, или ныне нет: то не льзяб было сказать, что созданы мы по образу Божию; или оной нами потерян.

При сем приметить надлежит, что сей образ Божий не есть в нашем теле, но в душе. Бог есть безтелесен: Он есть чистейший Дух, никакова сложения, ни вещества не причастный. Да и не возможно ему быть телесному; ибо всякое тело по существу своему не может быть, разве ограниченно и вместимо: но Бог есть безпредельный, невместимый и безконечный. Когда же мы изображение Спасителево на иконе называем образом Божиим: не для того, чтоб то было изображение самого существа Божия; но изображение лица Спасителева в принятой его плоти по человечеству, а не по Божеству. Почему не основательно и древние Анфропоморфиты и нынешние раскольники думают, аки бы образ Божий состоит в нас в телесном нашем лице; и по невежеству своему говорят, что когда власы нашего лица остригаются, акиб чрез то погубляется образ Божий. Божий образ состоит в душе нашей: ибо то сходство, какое мы имеем с самим Богом, есть не в теле, но во внутренности духовной: а в чем сие заключается сходство, и есть ли оно в нас? самим себе зделаем изследование и суд.

Бог имеет чистейший разум, коим все не токмо настоящия, но и могущия быть вещи, и союз их, и свойства, и следствия, и конец совершенно понимает. Нам, яко имеющим пределы во всех своих силах и способностях, не возможно до толикаго достигнуть совершенства: однако некоторые следы сего безконечнаго разума своего благоволил Он напечатать и в душе нашей. Ибо и мы имеем способность хотя не все, а некоторыя вещи понимать: узнаем хотя несовершенным образом и союз их, и свойства, и следствия, и концы. Вот и есть в нас некоторым образом с самим Богом сходство!

Бог есть благ и милосерд. Все твари, яко утробы своея рождение, Он содержит, хранит, и питает. Ибо Он и именем и делом есть Отец тварей, не токмо по тому, что их произвел, но и что о них всегда промышляет. Не возможно, чтоб мы страстям подлежащие, толико были благи и милосерды: однако Он в естество наше влиял склонность к сожалению, к состраданию, к поданию помощи бедствующему, и к поддержанию изнемогающаго. Ежели в ком сего нет: не для того, акиб ему дано было свойство зверское, или сердце каменное; но что таковой произвольно себя развратною привычкою ожесточил, превратил свойство естества своего, и семенам добродетели произрасти не допустил. Бог есть правосуден, не токмо по тому, что награждает благое дело, а худое наказывает, но и что во всех тварях хранит равновесие. Естьлиб любопытно разсмотреть все вещи: увидели бы, что малыя сравнены с великими, не только потому, что всякой вещи положены свои пределы, коих она преступить не может, дабы не нарушить положения и порядка вещи другой; но и что всякая и малейшая тварь имеет свои совершенства, по коим она во общем мира союзе столь же нужна, как и другая тварь, которая нами почитается знатнейшею и величайшею.

Сего Божескаго правосудия изображение начертанно и в слабом составе нашем. Мы естественно любим добро, а отвращаемся худова: и в самое то время, когда избираем и любим порок; мы не можем его любить, разве наперед себя обманем, представляя его себе под лестным видом некотораго добра. Ибо порок, яко хищный волк, не смеет показаться пред очами нашими, разве покрытый овчею добродетели одеждою. А таковая к добру естественная наклонность, а к пороку отвращение доказывает, что есть некоторое в душе нашей с Божиим правосудием сходство.

Бог есть свободен: и на небеси и на земли, вся, елика восхощет, творит.³ Премудрость Его видит все: а святейшая Его воля избирает лучшее: а лучшим почитает то, что и с свойствами Его есть сходнее, и тварям полезнее. И как Он все сие творит по внутреннему премудрости своея усмотрению, не будучи ни от кого ни мало принуждаем: то по тому есть свободен, и самовластен во всех делах своих.

Но и человека тоя же свободности учинил причастным. Мы в действиях своих внутренних никакому стороннему насилию не подвержены: избираем или прямое, или мнимое лучшее: и в сем располагает один наш разсудок. Ничто нас принудить не может к тому, в чем не согласна собственная воля. Может столь усилиться сторонняя наглость, что исторгнет от нас такое действие, какова мы не хочем: но сие будет состоять в одной наружности, а не во внутренности; следовательно и действием прямо почесться не может. Ибо наружное действие есть токмо знак внутренняго расположения: а когда сего нет; то и знак престает быть знаком: поелику он ничего тогда не означает. А что воля наша есть не принужденна, то доказали мученики. Сколько претерпели они различных страданий: но все то не сильно было их поколебать воли, дабы она могла согласиться на то, что усматривала погибельным и богопротивным. Когда же человек есть свободен: то и носит он на себе образ Бога своего; поелику и в сем некоторое с его совершенством имеет сходство.

Узнав, в чем состоит образ в нас Божий, видим, каким преимуществом благоволил нас почтить Вышний. Сын любезен отцу, не только по тому, что от него рожден, но наипаче, когда он носит на лице своем точныя черты и подобие лица своего родителя. Отец небесный, как будто для того подобие свое впечатлел в нас, дабы мы ему милее казалися. Или как земный Царь, верных и заслугами знаменитых людей хотя отличити от других, возлагает на выю их златую цепь, или другой какой либо великолепный знак: тако и Царь царствующих, хотя отличити человека от тварей всех, яко некоторую златую и безценную цепь возложил на него царское изображение свое. Почему и имел резон Давид, точно понимая таковое человеческое преимущество, к Богу возопить: Господи! что есть человек, яко помниши его? или сын человечь, яко посещаеши его? умалил еси его малым чим от Ангел.⁴

Таковою честию возвеличенный человек! узнаеши ли ты свое возвышение? ах! не обезобразил ли ты в себе сие царское подобие, или и соблюл ли его целым и неповрежденным? сияет ли в тебе свет познания истинны? и умными очами созерцаеши ли святейший образ твоего предвечнаго Родителя? или мрак невежества, яко густый облак твою покрывает мысль, и ходиши в путех непроходных, пути же Господня не разумееши? есть ли в тебе утроба милосердия, и на нещастие ближняго со страданием и благодеянием склоняешися ли? или паче причиняеши ему злоключение, и его бедный жребий отягощаеши? или сам о себе токмо помышляя, о другом не радиши? Прямо ли в руках своих держиши весы правосудия, воздая всякому свое: или наклоняеши оные туда, куда тебя совлекает собственная корысть и ненасытное сребролюбие? Можеши ли похвалитися, что благодушно и свободно располагаеши свои дела? или паче туда стремишися, куда влечет страсть, связан пороками, яко тенетами, и раб еси греха?

Естьли в сем нещастном ты положении: сияние образа Божия должно быть в тебе помраченно; и вместо того, чтоб тебе от всех тварей отличну быть, ты презреннее тварей всех, ибо нет на тебе знамения царскаго. Не слышиши ли, что Евангелие возглашает: Будите совершенни, якоже и Отец небесный совершен есть?⁵

Ты ко извинению слабости своея скажешь: не возможно смертному до толикаго взойти степени. Но слыши Павла свободно о себе глаголющаго: будите подобни, якоже и аз Христу.⁶ Когда не можеши уподобитися Богу: буди подобен Павлу, человеку нам подобострастному. Потщися, да вообразится Христос в тебе: собери свои силы, и призвав благодать, возми в руки трость живописца: приведи в совершенство образ Божий добродетелию, да хотя несколько будеши подобен Вышнему, и потому сын Вышняго наречешися. Аминь.

Сказывано в Москве в Андроньеве монастыре Августа 16 дня, 1779 года.