На Рождество Богородицы

СЛОВО

НА РОЖДЕСТВО БОГОРОДИЦЫ.

Уже преблагословенная в женах и течение жизни своея совершила, и прешла из жизни сей временной в жизнь блаженную, безсмертную: однако совсем тем мы и доселе празднуем самый тот день, в который она в жизнь сию введена рукою Создателевою. Почто сие творим мы? ибо Благодатная Мариа, по предсказанию Давидову, когда возжелал уже небесный Царь доброты ея, кажется, что должна забыть и люди своя, и дом отца своего. Слыши дщи и виждь, и приклони ухо твое, и забуди люди твоя, и дом отца твоего. И возжелает Царь доброты твоея.¹

Но не забыла нас Пресвятая Дева: ибо она есть в молитвах неусыпающая, и в предстательствах непреложная. Не должны же и мы забвению предать тот день, в которой сия пресветлая звезда возсияла на горизонте церкве Божия: не для того, аки бы мы чрез то могли приумножить сияние ея: но дабы свет благодатныя жизни ея возсиял и на нас грешных.

Полезнейшия правила не суть столь действительны ко управлению нас в подвиге добродетели, как пример в честности и непорочности препроводивших сие житие. И как тот путь нас устрашает, и кажется к прохождению неудобным, по которому никто еще не проходил, и где мы никакой ногами человеческими проложенной не видим стези: а где напротив усматриваем открытый путь, и всеми проходимый, без всякаго опасения во оной пускаемся, и свободно и приятно по оному шествуем. Так и путь жизни сея должен нам казаться нетрудным: а напротив легким и веселым, когда уже многие оной совершили благополучно, и спокойно достигли той меты, которую благая судьба определила всем смертным. А как многих слышим мы жалующихся, что жизнь сия есть многопопечительна, и человек раждается на одни труды и бедствия, то справедлива ли сия жалоба, и как нам оную принимать надлежит, разсмотрим следующим разсуждением.

Не надобно почитать за одно труды и бедствия. Великое между ими есть различие. Можно принять, что с жизнию труды суть совокупны: но чтоб и бедствия оную всегда препровождали, сие едва ли принять можно: или естьли и примем, то никто не в силах доказать, аки бы было на то Божие, при создании человека, благоволение и определение.

Человек раждается на труды. Сия истинна не токмо не сумнительна, но и естественна нам, и источник нашего щастия. Свойство и духа и тела нашего требует, чтоб мы во всегдашнем были движении. Все в теле нашем соки и кровь непрестанное течение и кружение имеют: и естьлиб они начали протекать слабо, соки в нас испортятся, и кровь повредится. А сие наполнит телесный наш состав тлением и болезнями. Естьли же бы совсем в нас течение крови и соков остановилось, то воспоследует смерть. Почему и зело потребен труд, чтоб он вспомоществовал сему животворному течению, а чрез то бы укреплял здравие, и продолжал жизнь.

И как мы паче всего обыкли желать здравия и жизни долговременной, и сие благо почитаем величайшим, то от нас самих зависит, даровать себе сие сокровище. Средство к приобретению и сохранению того всегда есть в руках наших. Притом как труды сохраняют здравие: так взаимно здравый состав всякие труды подъемлет с удобностию и легкостию; труды, доставляющие нам всякия выгоды житейския. С помощию их снискиваем мы себе лучшую пищу и питие: украшаем бренное тело свое многоразличными и красными одеяниями, сооружаем огромныя, не более к спокойствию, как и к увеселению служащия здания: и тем отвращаем всякия нужды, которыя бы могли учинить жизнь нашу скучною и печальною.

Да не тело токмо в трудах находит свое подкрепление, но и самая душа. Силы ея и способности так же всегда обращаются в своем роде движения, которое, чем есть большее, тем мысль становится понятнее, разум просвещеннее, желание живее, воля скородвижнее, охота стремительнее. А как душа с телом соединенна теснейшим союзом, то чем более труд укрепляет телесное здравие, тем более действуют силы душевные: чем более труд приводит тело в движение, тем более очищаются мысли, и способности свежее становятся. А из сего без сумнения заключить должно, что труды назначил нам Творец, яко наилучшее средство к сохранению сея жизни в покое, довольствии и благополучии. Так кто же посмеет жаловаться на сие, что человек родится на труды? разве тот, который лучше почитает праздность, матерь разслабления, и источник пороков.

Но скажет кто, что Бог человека по падении его, и яко во гневе своем осудил на труд, когда его изгнав из блаженнаго райскаго жилища, сказал: В поте лица твоего снеси хлеб твой.² На сие вопервых сказать надлежит, что и прежде падения, когда человек еще в раю насажденном древами и на прекраснейшей земле жительствовал, точно написано, что и тогда определил ему Бог делати его, обработывать его и трудиться в нем. Так и в раю труд был благословен: а праздность из него была изгнана.

А более надобно знать, что иное суть труды, иное заботы. Труд есть пристойное и нужное телесных и душевных сил движение. Заботы суть труды сверьх нужды подъемлемыя по единой корыстолюбия или честолюбия алчности: или обращаемые на то, что изнуряет наши силы, но не служит к нашей пользе, а к единому вреду и безпокойствию. Таковыя заботы жизнь нашу огорчают и сокращают: но они не суть дело благоволения Божия, а происходят от нашего превратнаго произволения, и могут почесться наказательным следствием падения человеческаго и наших произвольных грехов.

Но разсмотрим уже и то, что справедлива ли и оная жалоба, что человек раждается на бедствия. Сие не льзя не признать, что жизнь сия бедствиями наполнена, и близко к справедливости, когда человек в мире сем живущий уподобляется кораблю в бездне морской волнующемуся и обуреваемому. Но сии бедствия суть или внутренния, или внешния. Внутренния состоят в мучительном духа безпокойствии, а наружныя в недостатках жизненных, яко то: в пищи, питии, в одеянии, или в притеснении и гонении от других.

Внутренния безпокойствия происходят от зазорной совести, которая чувствует стыд и угрызение, когда противу власти разума, страсти следуем. Таковое бедственное души состояние не есть по определению благаго Бога, но плод нашего развратнаго произволения: и по тому не льзя никак утвердить, аки бы тварей Отец осудил нас на бедствия таковаго рода.

Наружныя же бедствия, в недостатках жизненных состоящия, по большей части происходят от нашего или неблагоразумия, или нерадения и праздности. Труд и прилежание, управляемое благоразумием, довольны нам доставить вся к жизни сей потребная.

Что же надлежит до бедствий с стороны нас отягощающих, то хотя мы виною того иногда почесться и не можем, но сие попускает Бог по своим премудрым уставам к пользе нашей. Чрез сие открыть Он хощет терпение и великодушие избранных своих. Сильным стремлением ветра очищается и воздух и вода: острым орала уязвлением умягчается земля и плодоноснее становится: злато вверженное во огнь, по сожжении не свойственных ему частиц, с большим сиянием блистает. Тако и человек в утеснительных с стороны бедствиях более открывает свою добродетель, и более приобретает славы, когда все то победит терпением и великодушием.

И так престань, смертный! роптать. Даждь славу Богу:³ буди доволен жребием своим: проходи подвиг жизни сея во благодушии. Во благословенном пути сем не выпускай из рук жезла добродетели: при ней всякая гора и холм, кажущиеся трудными, смирятся, и будут стропотная в пути гладки.⁴ Сим путем достигнеши и вечнаго пристанища, идеже празднуемая ныне Преблагословенная Дева ублажается, и нас зде странствующих ожидает приять в свои Матерния объятия. Аминь.

Сказывано в Москве, в Рожественском монастыре, 1779 года.