В день святаго Царевича Димитрия

СЛОВО

В ДЕНЬ
СВЯТАГО ЦАРЕВИЧА ДИМИТРИЯ.

Приидите, празднолюбцы, и в день торжества сего приимите добродетели вашей подкрепление. Когда бо празднуем священную память Благовернаго Царевича Димитрия, что иное творим, как совершаем добродетели торжество, веры славу, порока же и зловерия посрамление.

Известны всем сколько чудныя, столько не меньше и печальныя обстоятельства, которыя нам на память приводит день сей. Страсть человеческая вооружилась было всею силою своею: гордость высокомерная предприяла было превратить порядок Богом уставленный: хитрость неблагочестиваго духа возмнила было преодолеть суды Божия. С высоты святыя воззрел на сие Зиждитель тварей, и всех вещей распорядитель: воззрел тем оком, коим он иногда взирал на столп Вавилонский, который подобное же сему высокомерие воздвигнуть намеревало. Усмотрел суету предприятий человеческих: вознегодовал праведно, и дуновением уст своих разсыпал все советы непреподобныя. Но добродетель, но благочестие, но терпение, но упование на Бога, но хранение им уставленнаго порядка возникли свою главу, и сквозь бури и тучи, силившияся их помрачить, светло возсияли.

Приидите убо, о празднолюбцы, паки глаголю, приимите добродетели вашей подкрепление; и сим примером уверьте себя, что добродетель всегда успешна: а порок всегда тщетен и постыден.

Мир управляется промыслом: не слепо проходит течение вещей: все они связаны союзом сколько мудрым, столько и ненарушимым. Благоразумный и храмины строитель основание полагает твердое, ничего не опущает нужнаго, ничего не допущает излишняго, все располагает, чтоб одно другому служило подкреплением. Кольми паче небеснаго круга Верхотворец и Зиждитель тварей не мог иначе устроить мир сей, чтоб в нем вкупе не заключались твердость, порядок, нужда, польза, одного из другаго следствие, каждой вещи и всех постоянное наклонение и стремление к концу предуставленному от вечныя Премудрости.

Положив сию истинну за несумнительную, поелику в ней нас уверяет не токмо совесть, но и самыя наши чувства, уже и не льзя, чтоб добродетель своего не имела успеха: рано ли, поздо ли, удобно ли, или чрез многия трудности, в жизни ли сей, или в будущей, а неотменно достигнет того конца, которой ей праведными судьбами предуставлен; той славы, которую ей вышний Судия определил. А порок напротив сколькоб себя ни льстил: а как-нибудь и когда-нибудь должен посрамиться и признаться, что его предприятия были тщетны. Ибо как первая, то есть, добродетель, есть сходственна с порядком мира, котораго устав есть вечен и не нарушим: так второй, то есть порок, есть противен порядку и общему союзу: следовательно в нем ни расположения твердаго, ни следствий связных, ни конца прямаго быть не может.

Знаю, что в сем пути непорочном могут нас соблазнить случайныя иногда и порока удачи. Но что сии за удачи, надобно разсмотреть: не кажутся ли они нам лестными и завидными по одному обманчивому воображению, но в самой вещи таковы ли суть? ах как часто нас одни мнения обманывают и безпокоят! чести, на пример, и богатства, кажется, больше всего нас смущают, когда мы видим их в руках у людей того не заслуживших: а напротив людей того по мнению нашему достойных видим или в не уважении, или в бедности. Возлюбленнии! да не смущают нас сии мечтания. Ежели сие разберем на основании христианскаго учения: то, что кажется нам быть лестно и завидно, увидим, что оно есть суета, и минет тем безпокойство наше.

Честь ни к какому состоянию прямо не привязана: ибо она ни из какова состояния не изключается. Она состоит в исправлении должности, какую промысл на кого возложил, и в непорочности. Состояния прямо нет низкаго и подлаго: все они от того заимствуют свое уважение, как кто оное проходит. Земледелец, когда себя ведет исправно и непорочно, есть честен: а напротив властелин, когда превращает порядок и совесть; и себя и звание свое посрамляет. Так по чему же земледелец презрен? почему таковый властелин завиден? ни почему.

Вот история нынешняго дня тому нам весьма сильный представляет пример; пример для порока постыдный, для добродетели славный. Борис Годунов предприял вознестись выше состояния своего. Употребил к тому способы зазорные, ни с законом, ни с совестию не сходственные: на время удачею порок его обольстил: но после скоро его опроверг, и падение его бысть велие, яко виновное и его собственнаго и других нещастия.

Теперь остановись всяк зря на сие позорище. Льстила сего нещастливаго честь. Но не больше ли бы он был честен и почтен, естьлиб быв царским болярином и великим конюшим, звание сие исправлял порядочно, благоразумно, справедливо, благодетельствуя другим? что ему воспользовала восхищенная честь? сия высокая честь учинила его безчестным. Не только болярином справедливым, но и естьлиб он был земледельцем исправным и добродетельным, то более и в то время и от будущих веков был бы почтен, нежели...

Се видите, что честь состоит в исправном и непорочном исполнении должности, в какой бы кто ни был. И чем кто себя ведет порядочнее и честнее: тем большее и себе и званию своему придает уважение.

А потому осталось ли уже кому в чести завидовать? Ежели кто исправно должность свою проходит, и тем себе снискивает честь: согрешишь, естьли сему позавидуешь. Таковой заслуживает, чтоб ты радостным лицем на него взирал, и ревностным сердцем ему подражал: он есть дар Божий неоцененный. А естьли кто неисправен и непорядочен в должности своей: хотяб она казалась нам быть и высокою, завидовать нечему. Ибо таковый чести не имеет: а наружная пышность и надмение есть суета и мечта, заслуживающая, чтоб благоразумный человек оную презирал, а честный бы о том сожалел. Вот какими разсуждениями должен себя подкреплять благочестия и добродетели любитель: и не преткнется нога его в пути непорочнем.

Что же сказали о чести, тоже самое надобно приложить и к богатству. Оно само чрез себя есть ничто, и никакой цены не имеет: поистинне так: а придает ему цену приобретение и употребление, то есть, каким образом кто оное приобрел, и как его употребляет. Естьли кто оное приобрел своим трудом, своими заслугами, правдою, и оное употребляет на пристойное себя и дома своего содержание, на вспоможение бедным, на устроение храмов Божиих, больниц, училищ: того имение есть благословенно, и оно безценно, хотяб и посредственно было. Но кто имение снискал неправдою и коварством, и оное употребляет на одни прихоти, роскошь, мотовство, или без всякаго употребления его хранит: того имение есть не благословенно, и никакой цены не имеет. Какая бо может быть цена той вещи, которою покупается ничто? А роскошь и мотовство суть ничто: следовательно и то, чем оне покупаются, есть ничто. А потому первому, то есть, справедливо имение приобретшему мужу, и оное свято употребляющему, не завидовать, а паче подражать, и боголюбезным человеком его почитать должны мы. А второму, то есть, неправедному имения похитителю, и онаго зловредному расточителю завидовать нечего. Он дая вид, что имеет много, самою вещию не имеет ничего: или по крайней мере лучшеб для него было, когдаб он не имел ничего. Благоразумный человек его презрит, а честный о нем пожалеет: а и тот и другой ему не позавидуют.

На основании сего разсуждения да учредим мы поступки свои: промысл Божий да руководствует нас: добродетель да увеселяет: упование да подкрепляет терпение наше. Велий есть муж звания своего исправный исполнитель: и зело богат, который живет умеренно, и излишния прихоти умеет благоразумно ограничивать. Велие бо приобретение есть, по Апостолу, благочестие с довольством.¹

Ты же Боже! молитвами празднуемаго нами угодника твоего спомоществуй нам в подвиге нашем. Неповинно пролитая его кровь да вопиет пред тобою за нас, яко кровь Авелева, яко кровь возлюбленнаго отрока твоего Иисуса. Аминь.

Сказывано в Архангельском соборе Маия 15 дня 1777 года.