В день Первоверховных Апостол Петра и Павла, и тезоименитства Его Императорскаго Высочества

СЛОВО

В день первоверховных Апостолов Петра и Павла,
и тезоименитства
ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЫСОЧЕСТВА.

Солнце обращая годовой круг свой, привело нас к тому дню, который церковь Божия утвердила на всегда быти торжественным. Ибо может ли она забыть заслуги тех, коих Богомудрым учением и трудами безчисленными приведена в сие благоучрежденное состояние? коих ревностию столь ясно открыт свет истинный спасения нашего, и до толикаго совершенства возведен догмат богопочтения? Может ли, говорю, церковь Божия, общая всякия добродетели наставница, оставить, чтоб празднуемым ныне святым Апостолам, чрез чад своих не засвидетельствовать должной благодарности? особливо, что благодарность таковая, не столь увеличивает славу Богом прославленных мужей оных, сколько славу нашу. Ковчег златой ароматами их заслуг наполненной когда открываем мы, сами сим благоуханием услаждаемся и пользуемся.

Мы на вас днесь, о первоверховнии Апостолы! мысленно взирая, не таковых себе представляем, каковыми вы ныне блистаете во оной небесной уму нашему непостижимой славе. Мы вас представляем, каковы вы были на земле, на сем жилище нашем, когда все затруднения, какия вам невежество сильное, страсть вооруженная, злость безпредельная противополагали, мужественно победив, возторжествовали на колеснице славы, увенчавающу вас Духу святому. Ибо какое, слушатели, должно быть утешение для добродетельных людей, когда они видят, что другие подобные им люди, без всякой от мира помощи, единым божественным добродетели средством до толикой взошли славы; что не говоря о небесном их блаженстве, здесь на земле имена их заслужив безсмертие, устами всех проповедуются, и, как говорит святый Златоуст, самый пепел их порфиру носяй почитает. Ежели дозволительно, вступая в подвиг добродетели, какое либо честолюбие иметь к тому побуждением, то может ли что быть сего лестнее? Не сумнюсь, чтоб вы нечувствовали искры Божественной возжигающей в сердце Вашем желание, быть их подражателями; но в чем? сие разсмотрим.

Дело Апостолов величайшее состояло в том, что они многия страны света и народы отведши от идольскаго служения, привели в Богопознание истинное, и утвердили их на основании веры Христовы. Таковое дело было одним Апостолам свойственное, и чтоб тому и ныне всяк подражать мог, сие по различным состояниям не вместительно. Еда вси Апостоли, еда вси Пророцы, еда вси учители? говорит сам же Апостол.¹ И потому надлежит в сем Апостольском деле то особливо приметить, что и нами всеми подражаемо быть может и должно.

Не говорю о том, что Апостолы во обращении народов имели особливую споспешествующую им Божию силу, что чрез них Бог творил великия чудеса и знамения, что их язык делал органом изъясняющим все языков вещания, и тем поражая мысль смертных удивлением, проповеди их давал великую силу, и отворял дверь свободному Евангелия течению. Не говорю о сем: ибо все сие дело единственное было Божеское, а не человеческое. Апостолы до сего собственною силою своею достигнуть не могли: а было сие действием той силы, которая все производит одним мановением и изволением, и той благости, которая восхотев спасти мир, благоволила употребить способы чрезвычайные, и единой премудрости безконечной свойственные.

Мы в сем деле должны различить действие просто Божеское от действия собственно Апостольскаго. Ибо нет сумнения, чтоб действующей во Апостолах благодати Божией и они не содействовали, сколько от человека духом Божиим правимаго требовать и ожидать можно. Сие признают сами Апостолы: Богу, говорят они, споспешницы есмы.² И Павел свободно изъясняется: Благодать Божия, яже во мне, не тща бысть, но паче всех их потрудихся.³ И хотя он признается, что сие действовала благодать Божия, но при том прибавляет, яже со мною.

Положив сие основание возведем очи свои на подвиги Апостольские, что они зовущу их на должность Святому Духу с своей стороны на жертву принесли? Принесли они в принятии на себя должности Апостольския безпрекословное повиновение; в прохождении ея прилежание и ревность; во употреблении оныя совершенную бескорыстность и верность. Сии Апостолов добродетели были плод добраго души их произволения и расположения. И как сие и от всякаго каковую-либо в обществе должность проходящаго требуется, то мы больше к сей цели склонять будем слово наше.

Когда Апостолы позваны были на должность Апостольскую, показали они безпрекословное повиновение. Ибо по свидетельству Евангелия, как токмо услышали глас того, котораго они имели щастие признать за посланника Божия: тотчас оставльше вся по нем идоша.⁴ Какое чистосердечное повиновение! Не усумнились следовать за тем, который сам не имел, где главы приклонить: не усумнились следовать за тем, котораго гнала многих страсть сильная, и что они таким же подвергали себя опасностям: не размыслили, что им надобно было оставить все имущество, которое хотя и невелико было, но все их богатство составляло. Не могли таковыя размышления поколебать в них того усердия, которое они имели к своему Господу и учителю, и в лице котораго почитали власть Божественную. Были они довольно просвещены и честны, когда уверяли себя, что признанной совестию власти повиноватися подобает, хотяб и к трудным должностям оная призывала. Пример свят и всех веков подражания достойный! И потому неизвинительны те пред Богом, которые, когда бывают определяемы к должностям соединенным с некоторыми затруднениями: отрицаться, и вид один делающия извинения представлять обыкли; особливо, когда большой из того для себя корысти не предусматривают. Но где же уважение честности, достойной паче всяких прибытков быть почитаемой? Где должное повиновение власти на месте Божием заседающей? Где пример Апостолов не токмо каких либо корыстей неищущих, но и все свое оставляющих, в том случае, где их зовет власть признанная ими Божественною? Впрочем сему не противно, естьли кто без всяких мыслей пристрастных, созная себя к прохождению назначаемой должности совсем не способным, и потому опасаясь, чтоб приняв на себя иго силам своим несразмерное, другим чрез то не причинить вреда, с кротостию отрицается. Ибо ключи, о коих нынешнее поминает Евангелие, суть разные, разные суть пути ко спасению; разные суть звания, отправлением коих человек служить может пользе своей и общественной. И потому великая важность состоит в том, чтоб всякому назначить должность, к которой он естественно расположен, и воспитание и дарования ко оной влекут Его. Таковой разбор есть нежен, но нужен. Почему вельми грешат те против порядка и существенной общества пользы, которые ищут и принимают на себя должность, а оную по надлежащему исполнить ни силы, ни разума в себе не ощущают; да и те тому же греху участниками себя делают, которые за таковых ходатайствовать охотятся. А каким образом принятую на себя по способности должность исполнять надлежит, сие увидим из примера Апостольскаго.

Апостолы восприятую ими должность проходили с прилежанием и ревностию. Мысль их ничем более занята не была, как размышлением, чтоб звание исполнить с наилучшим успехом. Горе нам! в совести своей твердили они, аще не благовествуем.⁵ Горе нам, ежели возложенному на нас званию не соответствуем; горе нам, естьли в сем течении преткнемся и дадим на себя порицание, и хулу на призвавшаго нас. Таковая мысль сама собою вела к исправному должности исполнению. Ибо трудно, чтоб тот в должности был неисправен, который непрестанно о ней думает, и ея план в руках своих пред очами своими всегда носит. Послушаем, что Павел о себе говорит: Три лета, день и нощь непрестаях уча со слезами единаго когождо вас.⁶ Что слово, то доказательство. Учить три года с ряду, учить день и нощь, учить не всех вообще токмо, но и каждаго особливо, учить не с холодною кровию, но с усердием и со слезами, не есть ли яснейший пример, каким всякому должно быть исполнителем звания своего?

С таковым прилежанием прямо была соединена истинная ревность.

Приметьте таковыя ревности свойства в следующих поступках Апостольских. Иногда уверяли учеников о своем к ним усердии нежнейшим образом. Вы нам столь любезны, говорили они, что естьлиб можно было, желалиб мы всегда в руках носить очи ваши, чтоб нам зрением вашим наслаждаться. Ежелиб нам разсуждать свою токмо пользу; лучшеб было для нас сию многотрудную жизнь переменить на вечную: а естьли что, желание наше пребывать еще на земли, удерживает, то единственно польза ваша. Разрешитися и со Христом быти много паче лучше: а еже пребывати во плоти, нужнейше есть вас ради.⁷ Иногда проливали они слез источники. Дети, утроба наша, хотя духовно родити вас, паки мучиться, доколе в вас не увидим начертан тот Иисуса Христа образ, который вы погубили. Чадца моя, имиже паки болезную, дондеже вообразится Христос в вас.⁸ Иногда делали некоторый вид любовнаго посмеяния, в случае ученических высокомерных о себе мыслей. Вы в нас нужды не имеете, вы без нас богати, вы без нас воцарилися: О когда бы и мы вашего блаженства были участники! Се сыти есте, се обогатистеся, без нас воцаристеся: и о дабы воцарилися есте, да и мы быхом с вами царствовали.⁹ Иногда притворяли себе вид негодования, что будто более о пользе их трудиться не хотят. Больше пусть никто уже нас не утруждает: довольно для нас, что мы сами совестию непорочною себя увеселяем и по оной спастися надеемся. Прочее труды да никтоже ми дает: аз бо язвы Господа моего на теле моем ношу.¹⁰ Иногда устрашали их некоторым прещением: Егда второе прииду, не пощажу.¹¹ Иногда похваляли их в вере успех: радуемся, яко вера ваша проповедуется во всем мире.¹² Какой священной небесной ревности жар! какия се были разные виды благоразумия учительскаго!

Таковой в должности тщаливости и ревности кто подражать не должен? Но не все достойную таковых подражателей похвалу заслуживают. Иной с дремлющими глазами сидит за судейским столом: с холодным духом другой священное занимает место: иной так дело производит, что, как говорят, из рук дело валится. К гулянию охота; но когда позовут на дело, на труд, тотчас пошли отговорки; можно и в другое время зделать: не все зделать вдруг: всех дел не переделать. А между тем жар душевный холодеет, привычка лености веревки крепче вяжет: праздность и гуляние прелестнее становятся: прилежание пропадает, труд скучным становится: польза уходит, проходит время, разслабление все члены к доброму подвигу связывает: дух отягощается, и душа уже не действует. Где же исполнение должности? или со всем оставлено, или, когда принуждать будет крайняя необходимость, то уже считается за довольное, чтоб зделать как-нибудь. Каковыя же таковаго нерадения бывают причины? Разныя; иной не понимает своей пользы: другой во излишном воспитан послаблении; третий не к тому родился и расположен, к чему определен он. А у других есть и иная причина; а какая, послушаем следующаго.

Тщательность и прилежание требует еще разсмотрения, с каким кто видом и намерением оное употребляет.

Сие паки увидим мы на Апостолах. Они должность свою проходили с крайнею безкорыстностию, почитая наилучшим своим прибытком увеселить совесть свою исполнением своего звания, и доставить другим пользу. Павел Ефесским пресвитерам прямо засвидетельствовал: Сребра или злата или риз ни единаго возжелах: сами весте, яко требованию моему и сущим со мною послужисте руце мои сии.¹³ Не для того, акиб они не имели права, требовать за труды свои пропитания: Кто воинствует своими оброки когда? Кто насаждает виноград, и от плода его не яст? или кто пасет стадо и от млека стада не яст? но несотворихом, говорили они, по власти сей;¹⁴ для чего? да непреткновение кое дамы благовествованию Христову.

Кто сему последует, тот достоин почтен быть подражателем Апостольским: иные, как выше сказали мы, леностны в должности своей для того, что прибытков получить не чают: а некоторые и тщательны, но единственно взирая на прибытки неправедныя. Безпристрастие есть наилучшим исполнения должности украшением, и честность должна быть тому основанием. В прочем буди всяк доволен оброки своими, и в благословенной от Бога части поставляй довольство свое. Сохранение чести есть наибольшим приобретением; а оную потеряв, теряется все. Ежели бы таковые люди разумели, сколь есть приятно не обличаему быть совестию своею, и сколь есть мило иметь не большое, но справедливое: то неотменно неправедною корыстию, яко подлейшею страстию, возгнушалися бы, и должности бы свои проходили с большею честностию; следовательно и с большею пользою своею.

Вот до чего довели нас изъяснения дел Апостольских. Праведно бо, как в начале слова сказали мы, добродетели великих мужей подобны суть благовонным ароматам: их разбирая и разсматривая, сами их благоуханием услаждаемся и пользуемся.

Теперь остается узнать, имели ли Апостолы в деле своем успех? отвели ли народы от идольскаго заблуждения? погасили ли огонь идоложертвенный, который иногда курился кровию человеческою? опровергли ли капища, посвященныя людям пороками прославленным? удержали ли праздники страстям посвященные? заставили ли молчать ложные Оракулы? преодолели ли силу привычки и давнаго злабыкновения? поправили ли нравы, которые порчу свою находили в самом Богослужении? ввели ли новый род жизни святыя и безстрастныя? утвердили ли слабыя души упованием безсмертия и жизни вечныя? научили ли чувствами правимых людей поклоняться Богу и Отцу духом и истинною? Богу содействующу до всего того благополучно достигли они, возторжествовала святая вера, и свет Евангелия осиял всех мысли, разогнав всякую темноту. Сему свидетелем есть самый опыт. Павел еще во свое время, пиша к Римлянам, мог убо свободно изъясниться говоря: Вера ваша, Римляне, проповедуется во всем мире. И так что Давид святый написал о течении солнечном, то Дух святый благоволил приложить к проповеди Апостольской, яко во всю землю изыде вещание их, и в концы вселенныя глаголы их.¹⁵

Благодарит убо вам, о мужи Божественнии! святая церковь учением вашим и трудами собранная и утвержденная. Вашим добродетелям удивляяся, поставляет она в том должную быть от нас вам благодарность, чтоб всегда прославлять имя ваше: мы к вам возлетая мыслию усердною, желаем в день воскресения праведных по многотрудном сем течении обрести себе покой во объятиях небеснаго Отца вас славно увенчавшаго.

Здесь окончать бы надлежало нам слово свое, естьлиб Россия, сей день светло торжествующая, не подавала нам случая продолжить еще беседу нашу. Церковь Государей благочестивых, Государей заслугами своими оную, а чрез нее и самаго Бога одолживших, Государей проходящих подвиг Апостольский, почитает равно-Апостольными. Таков был великий Константин, такова была благочестивая его матерь Елена: сею же равноапостольнаго титлою от церкве почтен великий Князь Всероссийский Владимир, и благочестивая Княгиня Олга.

Сих благочестия Апостольскаго ревностною подражательницею есть Всепресветлейшая и Благочестивейшая Самодержица наша. Оставим теперь подробно изъяснять внутреннее Ея к Богу усердие, возлагаемое на Него во всех делах своих упование, и проливаемые ею молитвы с воздыханием и слезами. Ибо сии святыя действия сокровенны суть во глубине благочестивыя души Ея; хотя и сей внутренний священный огнь не столь сокровен, чтоб часто не открывал себя чрез жертвенное курение молитв Ея и благоговения Христианскаго. Мы видим и открытыя и всем известныя Апостольскаго Ея подвига дела. При возшествии ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА на престол Императорский, церковь зело обрадована оным благоговения исполненным изъяснением, что ревность святая к православному нашему закону была между прочим сильнейшим побуждением, принять в руки свои скипетр правления. Почему не без провидения Дух Святый в тот день чтенном Апостоле назвал Ее в лице Фивы, сестрою Апостольскою. Но что же иное доказывают и обстоятельства войны, некоторым уже образом, слава Богу, минующия? Между прочими причинами, о коих сведомы вернейшии и искуснейшии ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВА политичестии министры, вера православная, хранимая единоверными нам, но от отяготивших над ними иго свое притесненная, между прочими причинами была важнейшею. Вы единоверные нам народы, живущие в соседстве нашем, народы в древней Греции, Архипелаге, Негромонте, Иллирике, в Мисии, Дакии, Херсонесе и Колхиде, вы народы сию истинну засвидетельствуете: какая бо иная причина побудила ЕЯ ВЕЛИЧЕСТВО, принять участие в вашем покровительстве, естьли не та, чтоб дать свободность совести вашей, и ту преграду, которую между вами и Богом гонение поставило, отнять к безпрепятственному вашему чрез средство святыя веры с Богом соединению? И потому таковой Твой, ВЕЛИКАЯ ГОСУДАРЫНЯ! равно-Апостольный подвиг десница Господня благословляет не меньшими успехами, как каковыми прославилась и проповедь Апостольская. Ибо поистинне во всю землю изыде вещание славы Твоея, и в концы вселенныя глаголы возвещающия благочестие Твое. Како убо не возрадуется о Тебе церковь Божия? Како мы, недостойнии служители Ея, оставим когда пред престолом Величества Божия молитвами своими препоручать державу Твою Богу живому и истинному. Остается токмо ожидать, о чем нас благость Божия уже и уверяет, чтоб мы, по увенчанном лаврами оружии Твоем, восприяли в руки наши ветви масличныя, почитая ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО и славных побед, и полезнаго мира виновницею.

Благословен и Ты от Бога, Благоверный Государь Цесаревичь, дражайший наш имянинник, что столь славными примерами отвсюду осияваешися. Зри Божия благодеяния, и оныя в пользу Свою обращать да наставляет Тя премудрость вышняя. Не просто достоинство великое, и высокое рождение возносят смертнаго выше жребия смертных и приближают к Божеству: но к Богу усердие, к вере привязанность, к отечеству любовь, в должности прилежание, ревность, великодушие, снисхождение и милосердие. Сии добродетели приобретают славу, и высокому достоинству придают немерцающее сияние. Сии истинны, ведаем, что впечатленны суть в сердце Твоем. Но сколь должно быть приятно слышать напоминание того, чего исполнением чувствительно услаждается душа Твоя. Ты восходиши по степеням до совершенства. Не ослабевай, Благоверный Государь! в сем подвиге святом: тверди в Себе сию тезоименитаго Твоего речь: задняя забываю, в предняя же простираюся, со усердием спеша к почести вышняго звания Божия.¹⁶ Мы Вашему Императорскому Высочеству желаниями своими последствуем, и молим Бога, да ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, Всепресветлейшую Родительницу Твою, столь щастливо Тебя руководствующую, и Ваше Высочество, руководствует всегда сам Зиждитель, устрояя тем благополучия нашего храм, котораго уже столь твердое, Богу споспешествующу, положено основание, Аминь.

Сказывано в Петергофе в присутствии ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА, и Его Императорскаго Высочества. 1772 года.