на день Святителя Алексия

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ

       Празднуем мы днесь из недр земных открытие святых мощей Святителя Алексия. Ежели сей день достоин, дабы Церковь праздновала его с толикою радостию, то что же будет оный великий день, егда сие же самое тело возбудится от смертнаго сна трубою Архангельскою? Егда тление обратится в нетление, егда мертвенное все пожерто будет животом.

       Великий Святитель! мы останки святаго тела твоего лобызаем и почитаем; ибо зрим, яко процветает на нем святыня Господня, и благоухает оно добродетелию твоею: но что же сие самое тело будет тогда, егда праведницы возсияют, яко солнце (Матф. гл. 13, ст. 43); егда тело сие преобразится в подобие славы тела Сына Божия (Филип. гл. 3, ст. 21)? Тогда-то откроется праздник и торжество неба и земли, Ангелов и человек, в воскликновении и шуме празднующих.

       Но доколе сподобит нас Господь Бог увидеть сие чудное и славное зрелище очами своими; ныне мыслию единою вообразим сие, ныне поучимся о сем с помощию святыя веры, содействующу Духу Божию. Се и готов наставить нас в том великий языков учитель, и подает изобильную к беседе сей материю. –

       Он, разсуждая о воскресении тела нашего, говорит: сеется в тление, востает в нетлении: сеется не в честь, востает в славе: сеется в немощи, востает в силе: сеется тело душевное, востает тело духовное (1 Кор. гл. 15, ст. 42, 44). Все слова исполнены высокаго разума и таинственнаго: разсмотрим каждое таковых тел свойство, колико немощный разум наш постигнуть, и язык изъяснить то может.

       Когда Апостол разсуждая о смерти и востании нашего тела, употребил не другое какое слово, но сие, сеется, то уже сим самим многое нам к размышлению предлагает. – Что бы ни сеялось, в лучшем виде то возрастает, нежели в каком посеяно, в большей красоте, в большей силе, в большем изобилии, с большею пользою. Сеется голое зерно; но возрастает с разноколенным стеблием, одето разновидною приятностию листвия, украшается цветами блистательнейшими, нежели порфира Соломонова, отягощается плодами, и ими отягощенное, преклоняет главу свою; а чрез то аки приглашает всех животных, дабы наслаждались ими. Сеется едино; но умножается в тридесять, и в шестьдесят, и в сто, как говорит Евангелие.

       Творец естества в каждом посеянном зерне или семени, кажется, уже и начертал образ разрушения и воскресения тела нашего. Ибо посеянное семя не иначе может открыться в сказанной славе, разве прежде некоторым образом будет разрушено. Ибо, прежде, нежели возрастет, в недрах земных влагою и теплотою разделяется, и совсем иной берет вид, нежели, как было посеяно. О ты, тело наше, тело немощное, кончиною разрушаемое, согнитием обезобразуемое, почто в хуждшем будешь состоянии, нежели каждое семя, и каждое зерно? Почто не будешь ожидать получить честь и славу, какой удостоивает всеблагий и премудрый Творец и последнее семя? Аще зерно пшенично, глаголет Господь, пад на земли не умрет, то едино пребывает: аще же умрет, мног плод сотворит (Иоан. гл. 12, ст. 24). И так сеется тело наше в тление, востает в нетлении.

       Как оно родится, как возрастает, как тлеет, и по каким естественным причинам, мы несколько понимаем. Но как оно же, по истлении, паки обновится, и хотя в том же членов составе, но останется на веки нетленным; сие не удобь постижимо разуму нашему. В сем случае безопасно прибегать к всемогуществу Божию. Когда Его едино слово довольно было к произведению всего: рече и быша: повеле, и создашася (Псал. 32, ст. 9): то как дерзнем усумневаться, чтоб толикая всемогущая сила не могла тело наше сохранить во веки нетленным? И, почеловечески судя, кажется, удобнее вещь, хотя разрушенную, в первобытное состояние привести, и устроить ее быть неразрушимою, нежели произвести ее из ничего.

       Мы уповаем по воскресении оставить сию землю, и взяты быть на небеса: так и не представил Бог на земли образцов нашему тел нетлению. А в том месте, куда нас преселить хощет, там и образы и примеры нам устроил так, что мы каждый день и час на них взирать можем. – Небеса, солнце и луна, безчисленныя звезды, от самаго того времени, чрез толикое множество веков, пребывают доселе нетленны, всегда в едином неизменяемом виде и образе. Се очевидный пример нетления тел наших! Тело мое и тело светил небесных есть единаго свойства и сложения. Они нетленны пребывают, да и пребудут всегда таковыми, ежели Бог восхощет; так почто же не будем уповать от всемогущаго Бога, таковагож и телам нашим воскресения, и всегдашняго в нетлении пребывания?

       Но что воспоследует с телом нашим, когда оно утвердится в нетлении? Сеется в немощи, востает в силе. Коликим немощам, болезням, изнурениям, ослаблениям, страданиям подвержено тело наше в жизни сей, особливо в старости и при конце жизни, всем вам известно. Но по воскресении тоже тело востанет в силе. Пример тому видим всегдашний на самих себе. Днем утрудимся, истомимся, ослабеем; но успокоившись сном, который есть образом смерти, и востав с одра, находим себя вдруг, не зная сами как, бодрыми, облегченными, веселыми: и можем сказать, что ложимся спать в немощи, а востаем в силе.

       В чем воскресших тел наших сила будет состоять, хотя точно определить не можем: однако многие просвещеннейшие мужи не сумнятся утверждать, что оно будет легко, скоро от одного места на другое преходить удобно, даже, что проницательно, и сквозь другия грубыя тела проходить возможет; так, как Господь Иисус по воскресении пришел к ученикам, дверем затворенным (Иоан. гл. 20, ст. 26). Но как бы сие ни было, а то несумнительно, что воскресшее тело не будет более подвержено никаким немощам, никаким болезням и ослаблениям, а всегда пребудет в составе своем нимало нерушимым; а притом будет одаренно отлично красотою и блистать, яко лучи светозарные. Ибо когда обещано телу нашему быть сообразным телу славы Сына Божия; то и покроет его таже слава, какою возсиял на Фаворстей горе Господь Иисус: и просветися, сказано, лице Его, яко солнце (Матф. гл. 17, ст. 2).

       Что же далее сеется не в честь, востает в славе? Сие свойство прославленных тел есть сходно с преждереченным. Крайнее в престарелости тела нашего изнеможение, когда едва ходить может, когда всякий вкус теряется, и разстройность тела и ослабление его уже жизнь делают неприятною и тягостною; конечно все сие не есть то, что бы составляло честь нашу и удовольствие. Но когда от всего того свободно, в красоте своей будет уподобляться светилу вселенныя, или паче, прославленному Божескою честию телу Иисусову, и пребудет таковым на веки; то уже и не остается не только желать, но ниже вообразить чего большаго, паче толикия славы. Сеется не в честь, востает в славе.

       Что же по том? Сеется тело душевное, востает тело духовное. Сие свойство воскресшаго тела есть особенное. Тело душевное есть то тело, каково оно оживляемое душею есть в нынешнем естественном состоянии: но тело духовное есть в состоянии подъятом выше порядка естественнаго. Сие уже видно из объяснения прежних воскресшаго тела свойств. Ибо когда оно будет нетленно, никаким немощам и страстям неподвержено, без требования всех тех нужд, какия здесь для тела потребны, и сиять будет красотою, совсем здешним телам несвойственною; то конечно оно должно почтено быть не столько душевным, сколько духовным; духовным же потому, что оное не столько будет одушевлять душа, сколько Дух Божий. Ибо Бог будет всяческая во всех (1 Кор. гл. 15, ст. 28).

       Изъяснив по возможности толикую воскресших тел славу, и радости исполнив сердца ваши, должен я не без смущения сказать, что сего блаженства сподобятся одни праведницы; а грешники, покаянием себя неочистившие, всего того лишены будут. Их постигнет тьма и мрак, плачь и скрежет зубов, и толико будут несчастливы, колико праведники блаженны.

       Тогда вкупе с праведными и твое, Святителю Божий! святое тело, ныне нами почитаемое, восхищено будет в сретение Господне на воздусе. Чистое твое тело с непорочною душею твоею соединится, и удостоившись зрения лица Божия, и само от того просияет, яко солнце. Теперь можем мы взирать на священное тело твое. О когдаб и тогда солнечное сияние лица твоего узреть нам не воспрепятствовал густый мрак грехов наших! Но ты, получив таковую славу, а вкупе и дерзновение, умоли Источника света, да здесь проженет от нас тьму грехов покаянием и исправлением, паче же благодатию своею; а потом хотя малейшую и последнюю некоторую обитель да дарует нам во светлостях святых своих. Аминь.

       Говорено в Чудове 1801 года, Маия 20 дня.