на день Преображения Господня

СЛОВО

НА ДЕНЬ ПРЕОБРАЖЕНИЯ ГОСПОДНЯ

       Мы вси откровенным лицем славу Господню взирающе, в тойже образ преобразуемся от славы в славу, якоже от Господня Духа (2 Кор. гл. 3, ст. 18).

       Сии таинственныя слова великий Павел написал в послании своем к Христианам Коринфянам.

       Братие! помолимся внутренно Духу Святому, да откроет нам сокровенный в них разум. Ибо слов тех содержание есть высокое и достойное просвещения нашего, да и пристойно нынешнему нашему празднику: ибо совершаем мы торжество Преображения Господня; а Апостол в оных словах поминает о преображении нашем. Мы вси, говорит, в тойже образ преобразуемся. И сие преображение наше всю силу и действие свое заимствует от Преображения Господня.

       Преобразиться есть перемениться из одного вида в другой. Был ли кто черен, и после стал белым; он преобразился. Был ли кто невежда, и после чрез науки и труд стал просвещенным; он преобразился. Был ли кто в низком состоянии, и после стал он в высоком чине; он преобразился. Был ли кто порочен и развратен, и после исправился, и стал честен и порядочен; он преобразился.

       Первое в роде человеческом Преображение представил в лице своем Господь наш Иисус Христос, не таковое Преображение, каковое должно быть наше, то есть, чтоб Он акибы из хуждшаго и недостаточнаго состояния переменился в лучшее и совершеннейшее. Нет! Он, и яко человек всеми Духа Святаго дарами преисполнен был; не в меру бо, говорит Евангелие, Бог дает Ему Духа. Отец бо любит Сына, и вся даде в руки Его (Иоан. гл. 3, ст. 34, 35). И потому Он сам пред Отцем своим свидетельствует, яко имел у Него славу прежде еще, нежели мир стал (Иоан. гл. 17, ст. 5). Почему и не было Ему нужды в существенном Преображении. Но как Он благоволил принять нашу бренную плоть, явился под видом раба, раба от многих презираемаго и уничтожаемаго, даже на крест осужденнаго и с беззаконными за едино вмененнаго; а сим бедным видом и безчестным покрывалом вся Его Божественная сила и слава была совсем закрыта: то и воспоследовала нужда Ему преобразиться; то есть, несколько показать, что Он не таков, как об Нем думали люди непросвещенные и пристрастием ослепленные. И для того восходит на гору, отверзает небеса, вызывает оттуду тех великих мужей, Моисея и Илию, коих Израильтяне почитали больше всех Пророков и выше всех Святых: они предстали пред Него со страхом: лице Его просиявает яко солнце; ризы же быша белы, яко снег: и глас из отверстых небес возгремел, провозглашая, что Он есть Сын возлюбленный Отца предвечнаго (Матф. гл. 17, ст. 2, 5). Сим ученики толико были поражены, что пали на землю ниц, не возмогши стерпеть сияния, которое по сему было превосходнее, нежели самое солнечное; и потом несколько пришедши в самих себя, желали вечно остаться на сей толико прославленной и прелестнейшей горе. Таково было Преображение Господне: и каково было сего чудеснаго явления намерение, после по возможности объясним: а теперь, сказав о Преображении Господнем, на нем, яко на основании утвердим преображение наше.

       Держась вышесказанных слов Апостольских, преображение наше должно начаться от преображения мысли, чтоб в ней возсиял свет истиннаго просвещения. Ибо разум наш в познании ли Бога, или в должном Ему служении, или в выразумении Его прямой воли, или во исправлении нашего сердца и нравов, разум наш сам по себе был крайне темен и мрачен. Открыл Бог закон, и в нем изъявил волю свою: но разврат человеческий столь усилился, что и самый закон послужил только к тому, дабы более, как Апостол говорит, открылись наши преступления, и сколь великие мы грешники. Ибо и без закона грешили мы: но не можно было еще видеть, какой закон, и в чем, и каким образом, и сколько раз его мы преступали. Но когда открылся закон, мы тем не меньше преступали его; но уже стало очень видно, что мы его преступники, и сколь великое есть и многообразное грехов наших множество.

       Самые Израильтяне, коим, яко роду избранному из всего рода человеческаго, дан был закон, не только закон совести, но уже закон и писменный; однако они не только его, как и все прочие, не исполняли, но даже и не понимали. Ибо предвидел Бог, что люди закон исполнить, и чрез него пред Ним стать праведными все силы потеряли; почему прежде век положил, чтоб их спасти иным образом; то есть, посредством своего милосердия, чтоб стать человеком, и жертвою смерти своея удовлетворить за нас прогневанному преступлениями нашими правосудию Божию; и таким образом в лице единаго умершаго за нас Праведника, всех нас грешников, в Праведника сего верующих, почесть праведными, дабы всею честию и славою нашего спасения, мы одолжены были единому милосердию Божию.

       Сия великая Божия тайна, во многих местах даннаго Моисеем закона, хотя под некоторым покрывалом, но довольно изображена была: однако Израильтяне, читая сей закон, оной тайны не разумели. Ибо читали одни его слова, и по одним словам его толковали: а сокровеннаго в нем разума не постигали, да и ныне не постигают, доколе свет Евангелия оной тайны им не откроет.

       Сие Бог, яко всеведущий, предвидел, да и наперед открыл. Ибо когда Он Моисею давал закон, а чрез него всем людям: тогда повелел Он сему законодавцу покрыть лице свое покрывалом, чтоб не видели они лица его, которое тогда просиявало. Что сие значит? Явственно сим означаемо было то, что люди будут читать сей закон; но внутренняго его света, таинственнаго его смысла постигать не будут. И сие богопросвещенный Апостол нам ясно протолковал: ослепишася помышления их: даже до сего дня тожде покрывало в чтении ветхаго Завета пребывает не откровенно; зане о Христе престает (2 Кор. гл. 3, ст. 14). То есть: как тогда они были слепы, так и ныне в тойже слепоте пребывают. Читают и не разумеют. Ибо то покрывало, которое было у Моисея на лице, у них и ныне лежит на сердце; зане о Христе престает. То есть, едина Христова вера сие покрывало снимает с лица и с сердца.

       Ибо истинный Христианин читает закон и понимает его совсем иным образом. Ему Евангелие открыло тайну спасения нашего, чрез Христа устроенную и совершенную. А потому читая и Моисеев закон, видит явственно, что под различными видами, и действиями, и обрядами и служениями, наиболее означаема была сия тайна Божия, которую Апостол называет славою Господнею. И для того-то он, в начале нами прведенных словах говорит: мы вси, то есть, все истинные и просвещенные Христиане, откровенным лицем славу Господню взираем (2 Кор. гл. 3, ст. 18). А чрез то самое мы и преобразуемся; ибо из тьмы глубокаго невежества приходим в познание света таин Божиих и премудраго устроения спасения нашего.

       Теперь остается объяснить, почему Апостол сказал, что мы откровенным лицем славу Господню взираем, и что мы преобразуемся; приложил: преобразуемся от славы в славу? Три славы должно разуметь в Апостольских словах: славу просвещения, о коей уже мы сказали; славу благих дел; и славу будущаго на небесах блаженства.

       Славу благих дел. Из славы просвещения сия слава необходимо следует. Богом просвещенная мысль прямо ведет к чистоте совести, и к исправлению сердца. Ибо без сего просвещение будет ложное, и вид один, ничего в себе твердаго незаключающий. Свет Божий осияв разум, проникает своею светлостию и глубину сердца. Тотчас открывает ему свою винность пред Богом, свое осуждение, а чрез то приводит в покаяние и сокрушение. Покаяние же с восторгом радостным объемлет милосердие Божие, посольством и жертвою Христовою, Ему приносимое: объемля же оное верою, из грешника вменяется за праведнаго. И таким образом став оправданным пред Богом, всеохотно и всерадостно творит Его волю, исполняет Его заповеди, не по принуждению закона, не по страху, не по чаянию какойлибо награды; но по единому чувствию благодарности, чтоб не оскорбить чемълибо Господа, которой столь премного, и столь чудесно его благодетельствовал; из тьмы сотворил светом, из осужденнаго праведником, из сына гнева чадом своим, или, так сказать, из небытия привел в блаженнейшее бытие. Кто убо со славою просвещения соединяет и славу непорочныя совести и благих дел, тот преобразуется от славы в славу. Едина слава, но разделяется степенями; и по сим степеням шествуя, и не ослабевая в подвиге, возвышается Христианин к славе небесной.

       Сие-то было намерение, яко благоволил преобразиться Господь, что мы, аще преобразимся просвещением разума и непорочностию совести; то достигнем наконец тойже славы, в каковой Он явил себя на горе Фаворстей. И для того Апостол сказал, что мы преобразуемся в тойже образ. Да и Евангелие точно говорит: яко праведницы тогда просветятся яко солнце (Матф. гл. 13, ст. 43). Но что солнце? Оно взято в подобие для того только, что между тварями, нами видимыми, оно кажется быть всего блистательнее, всего превосходнее, всего прекраснее. Но мы и блистание его и красоту его понимаем, да и самыми очами видим: а оная благая, яже уготовал Бог любящим Его, око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. гл. 2, ст. 9).

       О преобразивыйся Господи! да возсияет нам грешным сей свет Твой присносущный! Аминь.

       Говорено в Вифании 1799 года, Августа 6 дня.