на день Святыя Пасхи

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТЫЯ ПАСХИ

       Приидите братие! возрадуемся Господеви. Не пред Господем, говорит Пророк, но Господеви (Псал. 94, ст. 1). Радоватися пред Господем есть так, как бы мы были прямо пред лицем Его; а радоватися Господу есть так, чтоб и сам Господь, видя нас радующихся, возбужден чрез то был к радости. О коликое должно быть напряжение духа! коликое разширение сердца, чтоб и самаго Бога, в вечной радости пребывающаго, еще некоторым образом к радости нам подвигнуть!

       Какая же сия должна быть радость? Для сего надобно знать, какое к ней есть побуждение, какое ея расположение, и какое чувствие ея. Побуждения к радости духовной суть благодеяния Божия и таинства. Нет нужды при сем размышлять, что Бог нас создал, образом своим почтил, все твари нам покорил, о нас промышляет неусыпно, благотворя нам, дожди подая, и времена плодоносна, исполняя пищею и веселием сердца наша (Деян. гл. 14, ст. 17). Притом, как благотворениями нас к добру ободряет, так и самыми наказаниями исправляя, тщится присвоить к себе. Нет нужды теперь о сем размышлять: ибо сие общее есть всем человекам, да и почти всем тварям.

       Слово Божие требует от нас радости духовной, и которая свойственна есть единым Христианам. К сей отличной радости побуждением есть, ежели помыслим, что мы пали, что мы развратились, что мы привели Бога к раскаянию, яко и создал нас. Но совсем тем не только не оставил нас в сем погибельном состоянии; но еще премудростию своею то устроил, что самое крайнее зло наше обратил в наибольшее наше блаженство. Самую истину признает Павел, что, идеже умножися грех, тамо преизбыточествова, то есть, до крайности умножилась благодать (Рим. гл. 5, ст. 20). Ибо Богу толико истощить себя, дабы принять нашу греховную плоть, в ней от нечестивых рук наших пострадать и распяту быть, да и все сие для того, дабы возвысить человека до величайшаго совершенства, чтоб соединить его с собою, учинить его, по Петрову слову, участником своего Божественнаго естества (2 Петр. гл. 1, ст. 4), посадить его с собою на престоле, и сотворить его, яко Богом: все сие есть толико, что того ни язык изглаголать, ни мысль человеческая, ни Ангельская постигнуть не может. Но и как все то еще воспоследовало после толикаго нашего от Бога удаления, после толикой противу Его вражды; то надлежит во изумлении с Пророком возопить: Господи! услышах слух Твой, и убояхся; Господи! разумех дела Твоя, и ужасохся (Аввак. гл. 3, ст. 1); а притом с Павлом возгласить: по истине, идеже умножися грех, тамо преизбыточествова благодать.

       Сие не должно ли быть побуждением сильнейшим, сколько к изумлению и страху, но еще больше к обрадованию нашему? Однако сего не довольно. Се таинство, таинство отрождения духовнаго, таинство питания безсмертнаго! Восхотел Он нам быть новою тварию о Христе; послал Дух свой, Дух вседействующий и животворящий, дабы, всю сбросив ветхость скверную греховную, облечь нас в новую одежду святыни и правды, возвратить нам всю светлость потеряннаго образа, и вообразить в нас Христа самаго, так, чтоб Он, быв главою нашею, а мы Его членами, составили бы едино тело, от Христа нераздельное.

       А дабы мы в сем новом творении помалу в совершеннейший возраст достигали, и приходили бы от силы в силу, что изобретает? Пищу. Ибо обыкновенно она и в возраст приводит, и силы укрепляет. Но какую пищу? О странное слышание! благоизобрел и благоизволил питать нас телом и кровию Христа своего. Сия пища, колико должна сильно действовать во преуспеянии возраста духовнаго, толико есть яснейшим доказательством, до какой крайности Он любит нас, и колико желает, дабы мы наиближайше с Ним соединены были. Таковыя Божия безмерныя благодеяния, и таковыя превосходныя и привлекательнейшия таинства конечно должны быть и суть величайшим побуждением нам Христианам к радости духовной.

       Но какое же и наше ко вмещению сей радости должно быть расположение? Послушайте со вниманием. Когда Господь Иисус Христос шел на смертный подвиг, тогда, по званию своему, яко великий и вечный Архиерей, возвед очи на небо, с воплем крепким и со слезами взывал так ко Отцу своему: Отче! прослави Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тя. Отче святый! соблюди их во имя Твое, ихже дал еси Мне, да будут едино, якоже и мы. Аз о сих молю; не о всем мире молю, но о тех, ихже дал еси Мне, яко Твои суть, да имут радость Мою исполненну в себе (Иоан. гл.17, ст. 1, 11, 9, 13. О молитва, в небесах возгремевшая, и небеса поколебавшая! О молитва всех святых молитвы во едино соединенныя безконечно превосходящая! Что? что, ежели мы столь несчастливы, что в сей молитве не заключаемся? Ибо он сказал: не о всем мире молю. Конечно погибли мы, ежели сего не удостоены. Но должно нас утешить то, что Он благоволил в молитве своей и сии для нас безценныя слова приложить: не о сих же молю токмо, но и о верующих словесе их ради в Мя.

       Мы, слава Богу, верующие, и потому уповаем из сей молитвы неизключены быть. Так: ежели в нас вера есть, вера сия просвещенная, вера любовию споспешествуемая, вера благими делами сияющая. И ежелиб кто захотел испытать самаго себя, есть ли в нем вера, посмотри на дела свои. Ежели ты благочестив, ежели благодетелен, ежели человеколюбив, милосерд, воздержен, трезв, целомудр, чист телом и духом, смирен, кроток, послушлив, к жизни сей непривязан, а непрестанно помышляющий и воздыхающий о вечном отечестве своем; ежели все сие есть в тебе великое духовное богатство: то конечно есть в тебе и вера. Ибо все оныя добродетели суть плоды ея. Доброе древо и плоды добры приносит. А по сему душа твоя будет наслаждаться миром, исполненна радости духовныя. Чрез веру и благия дела мы приближаемся к Богу, и соединяемся с Ним. А из сего сближения и соединения течет сладчайший поток духовныя радости, яко из источника безсмертнаго. Ибо Иисус Христос моляся, дабы мы были едино, якоже Он с Богом Отцем едино есть, присовокупил, что из сего-то уже и потечет радость: да имут радость Мою исполненну в себе.

       А грешники несчастливы. При столь обильно текущем радости источнике от жажды истаевают. Смущенны духом, мучимы совестию, поражаемы страхом, разслабленны от уныния. Ибо хотя они времянными и суетными веселостями и стараются сколько нибудь сие мучение облегчить и утушить; но совесть не усыпает, дела осуждают, ад отверст, суд при дверях. Возможно ли при сем внутренно спокойну быть? Несть радоватися нечестивым (Исаии гл. 48, ст. 22), глаголет Господь.

       Но мы, оплакивая таковых несчастливый жребий, радости духовной не помешаем. Ибо и сие есть действие веры и духовнаго мира, дабы сожалеть о согрешающих, и молиться о их обращении. Но какое, может кто нибудь пожелает знать, какое есть чувствие радости духовныя? На сие Апостол воспрещает отвечать: ибо, говорит он, мир Божий есть превосходящ всяк ум (Филип. гл. 4, ст. 7); то есть, мир душевный, радость духовную можно чувствовать, но не можно истолковать. Не можно истолковать сладость меда тому, кто онаго не вкусил. Радости духовныя сладость, восторг, упоение, святое разслабление, всея внутренности растаяние и забытие может чувствовать и понимать одна та счастливая душа, которая сей благодати от Бога сподобилась.

       Да сподобит же и нас всех сию сладчайшую Пасху вкусить, умерый за нас и воскресый Господь наш Иисус Христос, здесь в зерцале и в гадании, а в будущем блаженном веке лицем к лицу. Аминь.

       Говорено в Лавре, 1799 года, Апреля 17 дня.