На день первоверховных Апостол Петра и Павла

СЛОВО

НА ДЕНЬ ПЕРВОВЕРХОВНЫХ АПОСТОЛОВ
ПЕТРА И ПАВЛА

Создал Бог два светила великия, солнце и луну, едино во область дне; а другое во область нощи. Сотворил Бог и для церкви своей два светила великия, первоверховных Апостолов Петра и Павла. И оба они суть солнце на тверди церковной; ибо, яко луна, не изменяются и не помрачаются. Могут они уподоблены быть луне, которая по временам хотя и уменьшает свет свой; но паки в полном блистании возсиявает. И Апостолы, смертию своею, казалось, яко луна, изменились; но возсияли, яко солнце, во царствии Отца небеснаго. В воскресение же праведных и пред нами возсияют, не яко солнце, но паче солнца.

Солнце сотворено во область дне; а луна во область нощи. Апостолы оба сотворены и во область дне, и во область нощи. Ибо и день духовный нам устрояют: и в нощи нашей греховной нам светят и оную разгоняют. Солнце и луна, когда сотворены, мир начал свое бытие и течение, и они всем тварям суть, яко предводители: ибо по истинне солнце можно наименовать оком дня; а луну оком нощи: и без сих двух очес весь мир был бы яко слеп, и вся его красота была бы невидима и сокровенна. Когда Апостолы устроены в великое служение Евангельское, новый мир духовный начал свое бытие и течение, как-то свидетельствует слово Божие: древняя мимо идоша: се быша вся нова (2 Кор. гл. 5, ст. 17). И по истинне сих двух Апостолов можно назвать двумя пресветлыми очами великаго и таинственнаго тела Христова; и без сих двух очес мир духовный был бы яко слеп, и вся его красота былаб невидима и сокровенна. Когда сии два пресветлыя ока воззрели на вселенную, все древнее, яко тьма мимо иде; и все новое, яко свет, возсияло.

Послушайте сего со вниманием. Ибо непросвещенному премудростию духовною покажется сие неудобовразумительным, или и непонятным. Как все древнее прошло? Ибо весь мир, кажется, стоит по старому, без всякой перемены. Приидут, говорит Апостол Петр, в последние дни ругатели, по своих похотех ходяще, и глаголюще: где есть обетование пришествия Его: отнеле же бо отцы успоша, вся тако пребывают от начала создания (2 Петр. гл. 3, ст. 3, 4). То есть, где обещание Божие, что аки бы будет новый мир: ибо как было прежде от начала мира; так и ныне все в том же состоянии пребывает. Которые так мыслят и говорят, названы ругателями; ибо премудрости Божией не веруют: названы живущими по своим прихотям: ибо будучи страстями помрачены силы Божией не понимают: и по высокомудрию своему только то почитают возможным, что понимают сами: а чего сами не понимают, то и невозможным быть почитают.

Но почто так безумствовать, где самое дело обличает? Почто закрывать глаза при самом свете солнечном? Древняя по истинне мимо идоша: се быша вся нова. Сию истинну пред всем светом доказали ныне празднуемые Апостолы. При руководстве их самых, разсмотрим старый мир; и увидим, что он прошел, а новый наступил.

Воззрим на небо, оно кажется то же, каково было от начала мира. Но как то же, когда небеса устроены поведать славу Божию; а человек Бога не познавал? Как то же, когда твердь возвещала, что она есть творение рук Всемогущаго; а человек и мыслил, и говорил и утверждал, что мир начала не имеет, что он сам собою состоялся, или стал от слепаго случая? Ежели же которые и утверждали, что мир не сам собою стал быть, то кому же они то приписывали? Не Богу, но богам. Да еще каким богам? не только смертным, и разными беззакониями обезславленным, каковы были по их мнению Юпитер или Перун, Марс, Меркурий, Венера и прочие безчисленные: но даже ту же честь приписывали и четвероногим и гадам, яко-то обезьянам, кошкам, крокодилам, волам, да еще и неодушевленным вещам, яко-то луку и чесноку; сим всем столь низким и презренным вещам Божескую честь приписывали: измениша, как Апостол говорит, славу нетленнаго Бога, в подобие образа тленна человека, и птиц и четвероног и гад (Рим. гл. 1, ст. 23). Может ли быть большее заблуждение и ослепление?

И сим-то поганым богам человек приписывал творение неба. Небо, толико величественное, небо изпещренное безчисленными звездами, из коих каждая звезда есть другое солнце, и несравненно более, нежели земля; таковое небо, коего величество едва мысль человеческая объять может, по мнению заблуждающаго человека сотворили те люди, кои и волоса белым, или черным сделать не могут; да ту же силу, по безумию своему, находил он и в скотах и вещах неодушевленных. Какой для рода человеческаго стыд и посрамление! Небо само, хотя неодушевленное, поведало славу Божию: а человек, сей почтенный образом и подобиием Божиим, в чести таковой не познал Творца, но приложися скотом несмысленным и уподобися им.

Как же понимал человек и самое небо? Или никакого об нем не имел понятия, или почитал его некоторым пустым пространством, из неизвестной стихии состоящим; и все тут. Но где же настоящему и вечному человеческому жилищу определял быть? на небеси ли? никак. О сем ему никогда и в мысль не входило. Только, яко животное безсловесное, привержен был к земле, и вместе с скотом умирал; ибо по смерти никакой другой жизни быть не чаял. Вот какое было состояние человека, и его о небе мудрование!

Но когда возсияли на земле празднуемыя нами светила, тот час весь сей мрак изчез. Небо научили они нас почитать величественным Всемогущаго Бога творением: научили они нас, по величеству и мудрому устроению неба, узнавать величество и премудрость единаго Бога. Научили они нас, что сколь ни величественно есть небо, но вся, яко риза обветшают, и яко одежду свиеши их, и изменятся; а един Бог есть благословен и неизменен во веки: научили они нас, что житие наше есть на небесех. Земля есть временное для нас пребывание: а настоящее отечество наше есть небо, ожидающее нас во объятия свои восприять и соединить с Богом во веки. Научили они нас, чтоб мы все земныя печальныя перемены терпеливо и великодушно сносили, во уповании, яко на небе изменимся, преобразимся, и возсияем, яко солнце. Теперь сами вы видите и признайтеся; не стало ли небо для нас ново; не прошол ли старый мир; не наступил ли новый? Не должно ли со Апостолом согласно возопить: древняя мимо идоша: се быша вся нова.

Воззрим и на солнце и луну. Они почитаемы были богами, и им поклонялися, им жертву приносили; а Бога истиннаго не ведали. Для сего ли сотворены солнце и луна? Не оскорбительно ли было и для самых сих светил, что Творца их честь и славу им присвояли? Ежелиб они были одушевлены, не возопили ли бы противу человека? Что творишь ты, человек несмысленный! Мы тварь, а не Творец: поклоняйся Творцу, а не нам. Прославь Его, что Он нас устроил к твоей пользе и служению. Но человек сего, столь громкаго и проницательнаго гласа не слышал дотоле, доколе Апостолы, новыя светила, не возсияли в мире. Они научили нас истинное о солнце и луне иметь понятие: что мы должны почитать их созданием, и не им покланяться и служить, но Создавшему их. Почто говорили они, поклоняться солнцу? Вы сами, ежели верою просветитеся, и дух свой в непорочности сохраните, вы сами во свое время, возсияете, яко солнце во царствии Отца вашего. Так по сему не стали ли уже для нас солнце и луна новы? Не прошел ли старый мир, и не наступил ли новый? По истинне древняя мимо идоша: се быша вся нова.

Но что мы сказали о небе, солнце, и луне; то же разумейте вы и о всех тварях. Ибо и воздух был богом почитаемь, и земля, и воды, и реки, и источники, и зелие, и все было почитаемо богом, кроме единаго Бога. И сие заблуждение, ныне по благодати Христовой для нас почти непонятное, даже постигло и самых Иизраильтян, сей народ Богом избранный, и от других отличный. Бог великия им творил чудеса, знамения, и благодеяния во Египте; и вывел их оттуду, из сего дома работы, рукою сильною и мышцею высокою. Но едва успели они оттуда вытти, как вылили теленка, и начали ему поклоняться, да и безстыдно теленку возглашать: се боги твои, Иизраилю! иже изведоша тя из земли Египетския (Исх. гл. 32, ст. 4).

Но как возсияли в мире светилы великия, Апостолы, вся сия проклятая и постыдная тьма изчезла. Не токмо мы, но и вся тварь просветилася и освятилася. Ибо всякая тварь стала тем, чем она от Создателя своего сотворена; и мы всякую тварь почитая тварию, пользуемся оной, благодарим за то Творца; и взирая на их пользу и благоустройство, удивляемся премудрости Божией и превозносим величество Его. Так не стало ли для нас все ново? Не прошел ли старый мир, не наступил ли новый? По истинне древняя мимо идоша: се быша вся нова.

Теперь, хотя не много, сколько время дозволит, посмотрим мы и на нравственный мир: то есть на самаго человека по его нравам, по его сердцу, по его совести, по его житию. О! не лучше ли с Давидом сказать: да не возглаголют уста моя дел человеческих (Псал. 16, ст. 4). Нет порока, нет беззакония, нет злодеяния, нет мерзости, нет зверства, коего бы не сотворил человек. Ни един скот, ни един зверь, никакая тварь так не развратилася, как человек. Сие, кроме слова Божия, доказывает самая история рода человеческаго. Взгляни, прочти, приметь: ты усмотришь, что вся история есть только история, или повесть злодеяний рода человеческаго. Да и не чего было инаго от него ожидать. Ибо, когда он превратил все другия твари; то как ему самому можно было остаться не развращенну? Когда он наделал себе богов страстных, порочных, беззаконных; то как ему те беззакония не делать, которыя он обожал? Вот до какого нещастия, до какой погибели, до какого посрамления достиг род человеческий! Но как возсияли в мире Апостолы, сии пресветлыя светила; все, яко мрак, изчезло: и взошел новый свет не только истиннаго Богопознания, но и совершенной святости жития.

Первые Христиане, первородныя церкви Христовы дети, Апостольские ученики, вдруг стали из нечестивых благочестивы, из гордых смиренны, из корыстолюбивых нестяжательны, из сладострастных воздержны, из свирепых кротки, из жестоких милостивы, из плотских духовны, из земных небесны, из человек Ангелы. Так по сему видите, признайте, дадите славу Богу, что все стало ново: старый мир прошел: наступил новый. По истинне древняя мимо идоша: се быша вся нова.

При таковом измены Вышняго прославлении, ведаю я, что многих Христиан совесть трепещет, не находя в себе таковой перемены. Ибо многие из Христиан нравами развращены, помрачены умом, совестию отягощены; многие из Христиан суть остатки стараго мира; а новаго духовнаго мира неучастны; да и не понимают его. Но пусть таковые оплакивают собственное свое нерадение: а благодать Божию да не оскорбляют. Славным Христианина именем вотще они именуются, когда делами суть язычники. Ежели благодать Христова не сильна была их обновить ко спасению, то огнь суда истязательный конечно обновит их и не хотящих ко осуждению.

Но не таковы Христиане истинные: они обновлены: они тварь нова о Христе: в них древняя мимо идоша: се быша вся нова.

Что убо воздадим вам, Божественные Апостолы, пресветлыя Христовы церкве светила! Ибо вами мир с толикою славою Бог обновити благоволил. Чем вас возвеличим? Какими похвалами провознесем? Какие соплетем венцы? Всякая наша похвала, всякия почести, весьма ниже ваших заслуг. Да и вы, славою вечною наслаждаяся, того от нас, яко для вас зело малаго и ненужнаго, и не требуете. А мы имеем нужду в вашей помощи. Подайте нам оную милостиво. Вы нас устроили быть членами церкви, воинствующия на земли: устройте, молим, нас членами и церкви, торжествующия на небесех. Аминь.

Говорено в Троицкой Лавре в Успенском соборе, 1793 Июня 29 дня.