В Великий Четверток

СЛОВО

В ВЕЛИКИЙ ЧЕТВЕРТОК

Оплакивает днесь церковь Божия, яко сердобольная мать, нещастливую участь предателя Иуды. И как его не оплакивать? Был Апостол: был участник всех Христовых таин: был зритель Его чудес; да и сам творил чудеса: был по званию Апостольства назначен быть проповедником вселенной и Судиею мира. Был участник таинственныя Господни вечери; и удостоился, что сам Великий Учитель обмыл его ноги. На таковую быв возведен высоту; но ах! пал, сокрушился и погиб. И погибель его тем ужаснее, что о осуждении его уже и определение учинено, и пред всем светом Евангелие провозгласило оное и провозглашает. Лучшеб было, говорит оно, аще не бы родился человек тот (Матф. гл. 26, ст. 24).

Общий всем человекам имеет быть суд, и кто тогда оправдится, кто же осудится, еще нам не известно. Откроет то оный последний день, иже во свете приведет тайная тьмы (1 Кор. гл. 4, ст. 5). Но Иудина судьба решена, и суд о нем кончан. Какие слез источники могут довольны быть ко оплакиванию таковаго нещастия?

Но как уже оно не возвратимо, то конечно цековь Божия, оплакивая Иуду, более взирает на прочих чад своих, которых таковое нещастие не постигло, дабы и они оному не подпали. Нет ли и ныне подражателей Иуде? Нет ли таковых же предателей? Но Иисус Христос на земле уже не пребывает: седит на небеси одесную Отца. Выше уже он предательства: выше смерти, смерть им к тому не обладает. Так уже по сему можно ли его предательствовать? Иисус Христос, вчера и днесь, той же и во веки (Евр. гл. 13, ст. 8). Закон, совесть, истинна, правда, суть не наши; они суть Христовы. Они суть дар Его. Мы можем токмо их употреблять; можем ими пользоваться. Но право владеть ими, единому Христу принадлежит: или паче сам Христос, есть истинна, правда и жизнь.

А по сему сколько раз предательствует кто Закон, совесть, истинну и правду; столько раз он Христа предательствует: да что я сие говорю? Павел о ожесточенном грешнике утверждает, что он даже вторично распинает Сына Божия. Ах, Христиане! Празднуем мы страдание Христово; но не найдется ли кто из самых сих празднователей, который Христа страдать заставляет?

Священныя и таинственныя вечери причастились Апостолы из рук самаго великаго Архиереа и Жреца; причастился с ними и Иуда. Те чрез сие святое средство более к нему духом прилепились: а сей в конец от него удалился. Ибо написано, яко по хлебе вниде в него сатана (Иоан. гл. 13, ст. 27). И так великая причастия благодать в погибель ему обратилась: не для того, аки бы она в том была виновна; но что он принял ее недостойно. Ибо ядый хлеб сей и пияй чашу Господню недостойне, суд себе яст и пиет (1 Кор. гл. 11, ст. 29). Таковое Иуды недостойное причащение было причиною, что уже стал он и предателем. Почему и Апостол о недостойно причащающихся говорит: сего ради в вас многи немощни и недужливи (1 Кор. гл. 11, ст. 30): Я не разумею только одни болезни телесныя, коими могут наказаны быть недостойно причащающиеся; а паче разумею болезни душевныя, от коих душа разслабевает, и становится неспособною к деланию добродетели. И так причащается ли кто недостойно; он предательствует Христа. Ибо не понимая великаго Его достоинства, и недостоинства своего, он не узнáт ни Христа, ни себя. А по тому и Христа отрицается, и самаго себя совсем забывает, и не чувствуя, к своей погибели стремится. Не продает он Его за сребренники, яко Иуда. Но все то почитай едиными сребренниками, чем кто прельщаясь, предательствует честь свою и Христову.

      Так разве не причащаться, скажет кто либо из малоразсудительных? Причащайся, но токмо достойне: лобызай Христа, но не лобзанием Иудиным. Да кто может достойно причащаться сея великия святыни? Никто; хотяб и Ангел был. Но благость Божия почитает того достойным, кто признает свое недостоинство. Тот лобызает его свято, кто к Нему приступает с сердцем не раздвоенным, и с любовию. Тот Его не предательствует, кто надежду своего спасения Ему поручает. Ежели же бы кто, страшась казни уготованной недостойным причастникам, от Причащения восхотел удаляться, тот еще более недостоинство свое умножает; поелику более от Христа удаляется, и власти страстей и пороков более себя подчиняет.

Иуда предателем стал; не по тому, что причастился, но что к причастию приступил с лицемерием; а из того уже произошло и пагубное следствие предательства.

Но что было причиною Иудина лицемерия? То, что уже он имел другой предмет любви, к коему всем сердцем прилепился. А что такое? Сребролюбие. Идеже сокровище ваше, ту и сердце ваше будет (Матф. гл. 6, ст. 21). К сему тленному сокровищу Иуда всею душею привязал себя. Как же бы уже при сем могло ему что нибудь другое показаться, или лестнее, или любезнее, или драгоценнее? Ни учение Христово, ни безсмертная пища тела и крове Его, ни самая Его Божественная и прелюбезная Особа, не казались ему стоющими того, чтоб им предпочесть возлюбленныя свои деньги. Все ему казалось низким и презренным и ничего стоющим, ежели оно хотя мало не довольствовало сей его жадной страсти. И по тому, хотя он приступал к высокому таинству и святейшему, но у него на уме были одни деньги. К чему же они его наконец довели, сие уже всякому известно.

Зри, рачитель имения! взирай сребролюбец на Иуду, деньгами до удавления доведеннаго. Убегай ненасытныя души, Учителю таковая дерзнувшия.

Стоúт всегда и ныне пред нами Христос в лице братий своих, нищих и бедных. Так по сему повседневные имеем мы случаи, или причаститься Христа, не питаясь токмо телом и кровию Его; но питая Его самаго, или предать Его, отказавшись Его накормить, напоить и одеть. Чрез сие самое ты каждый день будешь причащаться Христа, или предательствовать Его. Так уже нужно ли таинственное Причащение тела и крове Его? И зело нужно. Оно-то и поведет тебя к делам милосердия. Сколькоб ты ни был малочувствителен: но сия великая тобою принятая благодать убедит тебя так мыслить и разсуждать: Христос меня напитал телом своим: так как же мне не накормить Его хлебом? Христос напоил меня своею кровию: так как же мне не напоить Его чашею студеныя воды? Христос меня сделал наследником всех сокровищ небесных: так как же мне для Него не уделить частицу из имения, от Него же мне даннаго? Христос не имеет где главы приклонить; а я живу в огромных зданиях: так как же мне Его от хлада трясущагося не обогреть и не успокоить? Христос висит наг на кресте, и сию поносную казнь терпит для меня; а я по Его же милости, несчетными изобилую одеждами: так как же мне Его нагаго не одеть? Таковый плод конечно произрастит святое тела и крове Христовы Причащение.

Да не только сие: но хотяб ты по другим каковым либо грехам и не был совершенно достоин Святаго Причастия: но таковыя одни твои дела милосердия учинят тебя достойным. Ибо ты таковыми делами творишь Христа своим должником. Даяй бо нищему, взаим дает Богу (Притч. гл. 19, ст. 17). Сей великий должник, будучи тебе обязан, прикроет ризою своею прочие твои недостатки, и заплатит тебе всеми дарами благодати.

Должно же Христа снабжать, но без лицемерия, без тщеславия, без оглашения; а по любви к Нему, по благодарности к Нему, и от Него единаго ожидая награждения и похвалы, а не от человек. Ибо паки воззри на окаяннаго Иуду. Он казал себя нищелюбцем. Ковчежец открыто носил, акиб всегда готов был подать нищему. Но самою вещию тать бе: крал у Бога, и у нищих, и у совести своей. Да и когда драгоценным миром помазала жена ноги Иисусовы, он возревновал, что лучше бы, де, сие продать и раздать нищим (Матф. гл. 26, ст. 9). Сии слова вид имели нехудой. Ибо подлинно во многих случаях богоугоднее снабдить храмы одушевленные, нежели вещественные. Но понеже сие происходило от лицемерныя и сребролюбивыя души, то и истинныя его слова стали хуже лжи. Не можно на сие лучшаго дать правила, паче Евангельскаго. Да не увесть шуйца твоя, что творит десница твоя. И так недугующие сребролюбием да пробудятся нещастливым Иуды примером, и раскаянием да исправят себя!

Что, ежели я скажу при сем нечто страшное и необыкновенное? К раскаянию пусть уже сребролюбца приведет, не слово Божие, не страх вечныя погибели, не надежда небесных благ: но что? Сам Иуда. Ибо по соделании злодеяния он раскаялся; сказав: согреших, предав кровь неповинную: и поверг сребренники (Матф. гл. 27, ст. 4 и 5). Иуда говорит: согреших. Как же после сего сребролюбец не должен сказать: согреших, согреших. Многое неправдою я приобрел: многих обидел: многих плакать и рыдать заставил. А к нищим и к бедным не только был не сострадателен и жесток, но и отгонял их, и взирал на них с негодованием и с презрением. Согреших, согреших. В лице их предал я самаго Христа; предал кровь неповинную.

Таковое раскаяние не возпользовало Иуду. Ибо происходило от отчаяния. Но наше, яко от упования на Его милосердие происходящее, будет принято: и когда еще оно делами милосердия будет препровождаемо, то не токмо примет Он нас благодатно, но и сподобит своея сладчайшия вечери, и сея таинственныя в церкви и оныя вечныя на небеси. Аминь.

Говорено в Чудове, 1793 года, Апреля 21 дня.