Слово на день Алексиа митрополита

СЛОВО

НА ДЕНЬ АЛЕКСИА МИТРОПОЛИТА.

Евангелие блаженными почитает алчущих, жаждущих, плачущих, поношаемых, гонимых, даже и умерщвляемых, яко овцы заколения (Матф. гл. 5); да еще велит им в таком состоянии не унывать и скорбеть, но радоваться и веселиться. Известно, сколько учение таковое есть не по вкусу мира. Он таковых не блаженными, но несчастливцами обыкновенно называет и почитает. Да кажется то и с естественными каждаго чувствованиями сходно. Сколько кого в сем Евангельском учении ни уверяй; но когда он противное тому сам в себе чувствует, все ему кажется сумнительно; а потому и в душе его мало то действует.

Так чем же его уверить можно? Опытом. Представь ему сию истину на самой вещи, представь оную пред самые его очи, тогда уже тому противиться или не посмеет, или постыдится. Что Евангельское помянутое учение есть истинно, вот сему опыт на самом деле представляет праздник сей. Тот, коего мы днесь прославляем, был в мире сем из числа алчущих, жаждущих, плачущих, и живших под игом терпения и умерщвления. Тогда, как он был в таковом состоянии в мире сем, человек разсуждающий по духу мирскому, взирая на него, конечно бы не нашел притчины, чтоб ему радоваться и веселиться. Но пусть же он воззрит на нынешнее его состояние. При толикой на небеси славе, коликая ему и на земли честь. Вся избранных Божиих церковь, чрез толико веков имя его прославляет, прибегает к его покрову, почитает его надежным для себя во всяких нуждах ходатаем; притекает с усердием к самым тела его останкам; да и будет прославлять, доколе и самая его сия телесная храмина не возстанет, и не просияет яко солнце. Так по сему не имел ли он довольной притчины радоваться и веселиться, сходственно с Евангельским предписанием? Ибо можно поистинне радоваться и в страданиях, когда кто несумнительно уверен, что они обратятся наконец в вечную славу и награду.

Но я теперь не буду говорить, что таковое учение есть полезно и нужно для достижения к вечной жизни. Но намерен показать, что оно есть полезно и нужно для самой сей жизни общественной, которую мы препровождаем на земли.

Положим, что, как мир думает, счастлив только тот, которой здесь в великой чести, в великом богатстве, и всеми благими мира сего наслаждается без всякой нужды и скорби. Положим на один час, что сие есть истина. Но что будет из сего добра для общества? Ежелиб все вообще были таковы, и богаты и почтенны, во всяком изобилии, без всякой нужды, то может быть таковое мнение и было бы основательно. Но как известно, что во всяком обществе, какое бы ни было на земли, не только много, но едва ли не большая часть есть людей, кои насущнаго хлеба лишаются, кои терпят всякие нужды, кои воздыхают и плачут от притеснений и гонений, презираются и почитаются почти за ничто, будучи еще при всем том неповинны и добродетельны; да и вообще между всеми состояниями мало есть справедливой соразмерности: так в таковом общественном людей положении учи же пожалуй, что только тот блажен, кто богат, кто возвышен, и всегда во всяком изобилии погружается. Таковое учение что доставит бедным добродетельным? Тяжкую и без того их участь более отяготит, приведет их в уныние и отчаяние: заставит опровергать и провидение Божие. А сбросив сию узду устремятся на всякую крайность; и чего они трудом и правдою получить не могут, предприимут то себе присвоивать своевольством и наглостию.

Но когда Евангелие и алчущих и плачущих и гонимых блаженными почитает, оно небесным душы их наполняет утешением, оно заставляет их участь свою сносить не только с терпением, но и с благодарностию; ведая, что сие происходит по воле Бога Отца благаго и милосердаго, который равно о всех детях своих печется, и никого обидеть не может. А тоже самое учение и почитаемых от мира счастливыми исправляет. Богатым внушает, что они не владетели имения, но строители; для употребления на то, на что есть воля верховнаго Господина, который им то на время поручил. А возвышенным предписывает не гордиться, и не презирать тех, коих Евангелие почитает блаженными. И так и те и другие, то есть, и счастливые, по мнению мира, и несчастливые равно сим учением утешаются и пользуются.

Знать при сем надобно, что когда Евангелие почитает блаженными алчущих, плачущих, гонимых, и протчая, сие не должно разуметь просто без всякаго ограничивания. Ибо просто алкать, плакать, гониму быть, суть слабости и недостатки естественные. А блаженны те, кои алчут и жаждут правды ради, кои плачут о грехах, кои поносимы и гонимы за истинну (Матф. гл. 5, ст. 6). Таковыя действия уже весьма честны и похвальны, яко основаны на истинном благоразумии. Ибо кто порицать будет земледельца, что он терпит зной, обливается потом, и истощавает свои силы, чтоб снискать себе и семейству своему пропитание? Кто не похвалит воина жертвующаго своею жизнию за благосостояние отечества? Так по сему как не блажен и тот, который алча и жаждая хранит строгое воздержание, чтоб укротить волнение плоти, и у страстей отнять питание? Как не блажен тот, который слезами покаяния тщится омыть нечистоты греховныя? Как не блажен тот, который лутче желает претерпеть всякаго рода поношения и гонения, нежели быть предателем святыя истинны? Кто таковое спасительное учение опровергнуть может? Разве тот, который бы смел подумать, что нет нужды ни страсти удерживать, ни грехи очищать, ни защищать истинну.

Да разве, скажет кто, нет к тому других средств? Когда Евангелие сии средства утверждает, надобно, чтоб они были весьма важны и действительны. Да и самым делом, при сладострастиях, при роскошах, при ежедневных гуляниях и веселиях возможно ли или играния плоти укротить, или страсти обуздать, или грехи очистить, или мужественным стать истинны защитником? И так средства Евангелием предписываемыя конечно суть святы и действительны, и держащиеся сих средств поистинне суть блаженны; а учение таковое прямо есть Божественное. А по сему алчущие и жаждущие правды, плачущие о грехах, поносимые и гонимые за истинну, должны конечно радоваться и веселиться и здесь на земли.

На земли? но что ужe на небеси! Люди или не умеют, или не могут добродетель наградить достойно. Бог сию должность берет на себя. Он воздаятель праведный. И хотя вера нас в сем уверяет сильным образом; но человек, понеже сего чувственными очами не видит, все еще может колебаться сумнением. Недоверие таковое хотя для Христианина есть предосудительно; однако слабости человеческой свойственно. Бог все провидящий и промышляющий о всем, и сей слабости нашей не дает места. Он ужe в самой жизни сей открывает небеса, и перстом своим показывает нам славу праведных.

Но, когда, и где он небеса открывает нам? Как! Разве не видите вы? Когда мы высоких, сильных и богатых людей почитаем и величаем за одну наружность, тогда мы видим не небо, но землю: сия слава не есть неба, но земли. Но когда почитаем мы умерших, коих уже ни страхов не боимся, от коих ничего мирскаго не ожидаем, коих наружныя блистания нас не поражают; однако благоговеем к самому их святому праху и пепелу, тогда уже мы видим не землю, но небо; видим славу небесную, а не земную: видим воздаяние добродетели, какое получает она не на земли, но в вечности. Ибо за что бы их почитать, когда у них по видимому, нет уже никакой до земли привязанности? Мы почитаем их не яко уже граждан земных, но яко граждан небесных.

Да вот тому и осязательное доказательство! богатых и сильных в мире сем, когда мы почитаем и уважаем за одно богатство и силу, а не за святость и добродетель; то, их же, когда умрут, тотчас позабываем, или и презираем, и памятию их гнушаемся. Но тех напротив, кои хотя в мире сем и не были уважаемы, но преставились во благоухании святости, как скоро прейдут они от мира сего, тотчас признаем цену их заслуг и добродетели, и яко безсмертным воздаем почтение благочестивое. А по сему поступаем мы не яко граждане земные, но яко небесные, не яко сущие на земли, но яко вознесенные на небеса. Так можем ли усумниться о их награде вечной? Ежелиб усумневались, какбы могли мы их почитать таковым образом? Не только не сумнимся; но и можем прямо заключить, что сия честь воздаемая им ныне церковию, есть малейшая луча света онаго присносущнаго. Ежели такова им почесть на земли: какова должна быть на небеси? Ежели церковь здесь малочисленная из многих грешников состоящая тако им празднует; то что же церковь небесная, где тьмы тем праведных и блаженных духов?

По сему учению вы праведные радуйтеся и веселитеся, вы почитаемые на земли несчастливыми утешайтеся, вы грешники приходите в покаяние: вы гордые смиритеся: вы миролюбцы уцеломудритеся. Ты порок постыдися и скройся: ты добродетель возвысися; ты вера восторжествуй. Ты Евангелие не умолкай, но возноси глас свой.

Ты Святителю Божий примером своим сие учение утверждающий, умножи блаженство свое присвоением и нас к блаженству своему. Ты Пастырь; ты днесь в соборе девятидесяти девяти овец не заблуждших: взыщи и нас, яко едину овцу заблуждшую, и приведи к пастыреначальнику Христу, да будет едино стадо и един Пастырь. Аминь.

Говорено в Чудове монастыре 1789 года, Февраля 12 дня.



Оглавление

Богослужения

29 марта 2024 г. (16 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.