Слово на день святаго Николая

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТАГО НИКОЛАЯ.

Прославляя мы Святителя Николая, прославляем пастыреначалника Христа. Иисус Христос вчера и днесь, тойже и во веки (Евр. гл. 13, ст 8). Один он есть дому Владыка. Протчие же все пастыри суть его орудия; суть служители и строители в священном доме его.

Правление церкви от создания мира до сего дня есть едино и тоже непременно: ибо едина вера, едина церковь, един дух ею управляющий. Различныя только суть орудия, кои по временам избирает Дух Божий к совершению святых, в дело служения, к созиданию тела Христова (Ефес. гл. 4, ст. 12), по способности каждаго, и по дарованиям, какими кого снабдить благоволил. И потому служители церкви им избранные, иные отличили себя даром благоразумия и мудрости; иные даром слова и ревностию проповеди; иные тщаливостию и верностию; иные бдением, иные постом и молитвами: иные защищением невинных и снабдением бедных и страждущих.

И так церковь предстоит пред лицем Бога своего в ризах златых одеяна и преиспещренна. Но почему риза ея преиспещренна? Потому, что она соткана из разных блистательных цветов, коими каждый по своей возможности и дарованию оную украшать старался.

Ты же, празднуемый нами Святитель! каким цветом священную сию ризу украсить потщился? Цветом милосердия, отвечает нам за него повесть святыя жизни его. В то время, когда святый Николай жил на земле, многие были пастыри, которые прославили себя, глубоким духовныя мудрости знанием, и сладчайшим слова даром. Таковы были Киприан Карфагенский, Кирилл Иерусалимский, Василий великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Амвросий Медиоланский, и проч. многие. Цветами учения своего весьма украсили они ризу церкви Христовы; и сии цветы доселе нимало не изменили красоты своея.

Но чтоб в сей златой ризе не было недостатка в наилучших и живых цветах, благоволил Бог избрать пастырем святаго Николая, который оную драгоценную ризу украсил цветом милосердия и снабдения бедных. О цвет самый прекрасный! О цвет благоуханный, неувядаемый, и достойный процветать в райских вертоградах!

Сей цвет едва ли не превосходнее всех протчих цветов ризу церковную украшающих. Цвет учительства и мудрости духовныя, цвет сладкоречиваго проповедания подлинно есть цвет прекрасный, и церковь Божию весьма украшающий: но всяк ли сей цвет может иметь, чтоб его принести жениху Христу ко украшению ризы его? Различные суть дары Духа святаго. Иному даст он дар премудрости; иному дар разума; иному дар разсуждения; иному дар слова (1 Кор. гл. 12, ст. 8); а не всем вся. Но дар быть милосердым и благодетельным дарует всем милосердый и благоутробный Господь.

Не можешь ты мудростию учения быть подобен Василию и Григорию, или даром красноречия Златоусту: но милосердием и человеколюбием можешь ты точно подобен быть святителю Николаю, ежели только захочешь. Для учения, для красноречия, потребны многие труды, чтение многих книг, знание разных языков; а иногда и многое странствование, чтоб во всяком месте снискать нужное знание. Но чтоб быть милостивым и благодетельным, нет нужды в таковых трудах. Отверзи только свои руки; паче же прежде отверзи только свое сердце; и тотчас сам собою потечет благодатный источник милосердия. И самому мудрому и самому простому человеку равно сей дар удобен.

Да и нет нужды много о том размышлять или голову затруднять; как то бывает в учительстве или в проповеди. Людей недостаточных и бедных везде довольно: ты имеешь какой нибудь хотя малейший способ им в том помочь: Бога милосердаго есть на то воля самая убедительная. Так чтоже остается более препятствием, чтоб отворить тебе утробу свою и излить на требующих благодатныя струи благодетельства. Можешь ли ты когда забыть сей долг свой; так как может иногда забыться проповедник говоря из уст проповедь свою? Но хотяб ты и забыл, тотчас тебя долг сей заставят вспомнить бедные своими воздыханиями, воплями, стенаниями, слезами и представлениями пред очи твои различными недугами страждущих членов.

Ежелиб ты всем тем не мог еще тронуться, надобно, чтоб ты был не человек; надобно, чтоб ты был камень, и достоин, чтоб и тебе никто ни в чем не помогал.

Смотрите же и то, что люди учением премудрые и словом красноречивые, могут много трудиться; но ни какова оттуду не иметь плода. Да что, говорю, плода; многие еще чрез то и в погибель впадают. Ибо учение и отменный дар слова приводит людей не редко в гордость: начинают они много о себе высокомудрствовать; возноситься выше истинны Божия; а чрез то впадают в различныя заблуждения, и погибают; да еще и других вводят в погибель. Но милосердие и благодетельство совсем от сего безопасны. В каком бы состоянии кто ни был, в какоеб время ни делал милость, на каком бы то месте ни было, и комуб кто ни благодетельствовал, своему или чужому, всегда плод милосердия свят есть и спасителен и для него и для других. Расточи, даде убогим; правда его пребывает во веки (Псал. 111, ст. 9). Во веки: а потому он не столько расточает, как взаим дает: ибо то возвратит сторицею в веке будущем.

Не говори того никто, что нечего дать, хотя бы и хотел. Бог невозможнаго не требует. Дай, когда имеешь: и осужден ты, когда имеешь, но не подаешь. Да и можно ли кому не иметь, чтоб нечего было подать? Уже ли тебе не можно подать чашу студены воды? Подай сию; подай слово совета и утешения. Кто не имением сего извинится? Да еще подать от скудости от неимущества есть несравненно драгоценнее пред Богом, нежели подать от великаго достатка.

Вы знаете жену столь много евангелием похваляемую, которая подав две полушички, признана истиною небесною, что она более подала, нежели богатые принесши великия подаяния. Да и справедливо: ибо богатые могут иногда делать подаяние по одному хвастовству и тщеславию: но подаяние беднаго доказывает усердие души его и великое богатство внутренняго сокровища его.

Притом и сие могу сказать, что плод благодетельства есть столь велик, что хотяб кто подавал и по тщеславию, не думаю, чтоб он совсем лишился награды от Бога праведнаго. Ибо хотя несравненно превосходнее есть подающий по одной любви к Богу и ближнему; однако гораздо лучший есть, хотя по тщеславию, но благодетельствующий; нежели тот, кто убегая тщеславия, но никого ничем не снабжает и не милует.

Зная превосходство сея добродетели церковь Божия, по сей, думаю, причине, с толиким чествованием прославляет имя великаго Николая, который был благодетелен и милостив. Да и мы почитая всех святых Божиих, отличным пред прочими усердием привязаны к святителю Николаю. Я думаю, потому особливо, что прочих святителей учением и мудростию мы пользоваться можем: но в мудрости и учении подобными им быть не можем. А святителя Николая и богоугодным примером пользуемся; да и сами таковыми же милосердием, каков был он, при благодати Божией стать можем.

Везде в Христианской церкве и в Христианских народах имя святаго Николая в почтении; но едва ли где столько, сколько в России. Сие делает честь отечеству нашему. Ибо доказывает склонность нашу к человеколюбию. Любящий благодетельнаго и сам расположен должен быть к благодетельству. О когда бы сия истинна во отечестве нашем была всегда неизменна!

Россиане! почитая Николая милостиваго, будьте сами милостивы: и докажите на самом деле, что празднуете вы ему не одним наружным обрядом; но богоугодными плодами милосердия.

[Греческий текст, завершающий стр. 466 и открывающий стр. 467, при подготовке сетевой версии этого слова опущен.]

      Говорено в Греческом монастыре 1788 года, Декабря 6 дня.