Слово на память святаго Димитрия Царевича

VIII. СЛОВО

НА ПАМЯТЬ СВЯТАГО ДИМИТРИЯ ЦАРЕВИЧА.

Возсиял нам паки радостный день памяти благовернаго Царевича, мученика Христова. Но слышав вы, что я сей день называю радостным, тотчас можете усомниться, почемуб он радостным мог назваться, а не паче печальным и прискорбным. Ибо воспоминая мы не повинное пролитие крови не порочнаго отрока; да и отрока багрянороднаго; должныб притти в смущение, и таковый горестный случай сострадательными оплакивать слезами.

Так оно подлинно есть, ежели держаться мудрования мира. Но не так оно есть, ежели следовать вышней премудрости Евангелием благовествуемой. Честна пред Господем, вопиет слово Божие, честна пред Господем смерть преподобных Его (Псал. 115, ст. 6). Драгоценна, любезна Богу кончина праведников его. По чему? потому, что быв с Ним здесь соединены верою, соединяются там с ним самым блаженным и вечным лицезрением: потому, что душа в теле быв обрученна Христу добродетелию, чрез смерть вводится в уготованный ей на небесех райский чертог. И ежели праведников просто смерть столь есть любезна Богу; что мы должны думать о смерти мучеников, когда они свой живот яко некую драгоценную жертву принесли любви Божией. И для того таковые дни одолжаемся мы праздновать с радостию, поелику представляют они нам храбрых подвижников в светлом торжестве их. Желаете ли, мои слушатели, чтоб показал я вам, в чем состоит сей подвиг, и каково есть сие торжество. Приидите, и вниманием своим ободрите слово мое.

Лучше мы сие можем себе вообразить, ежели изъясним подвигов и торжеств мирских свойство. Сколько нам история дает знать, было два рода таковых в свете подвигов и торжеств знаменитых и славных. Одни были Олимпийские Греческие; другие Римские. На Олимпийских Греческих подвигах были разныя борьбы, разныя бегания пешими людьми и на колесницах. Приуготовлялись к тому чрез долгое время наперед, разными способами умерщвляя и ослабляя тело свое, чтоб оно ни чем не было отягощенно, а было бы легко, гибко и проворно. И о сем то Апостол к Коринфяном, у коих сии подвиги производились, написал: Всяк подвизаяйся от всех воздержится (1 Кор. гл. 9, ст. 25), то есть, кто готовится к подвигу, крайнее во всем хранит воздержание, чтоб тело свое ничем не отяготить.

Чем же таковый подвиг оканчивался? торжеством, которое состояло в том, что победителя увенчавали всенародно из дубоваго или из лавроваго листа сплетенным венцем. Вот все! И для того тот же Апостол о том же сказал: И они убо, да истленен венец приимут (Тамже), то есть столько сносят трудов, толиким предают себя опасностям, единственно для того, чтоб им увенчанным быть из тленнаго листа сплетенным венцем. Таковые были подвиги и торжества Олимпийские Греческие.

Римския же торжества воздаваемы были победителям над неприятелями. Везен был герой на торжественной колеснице: несли пред ним премногия драгоценныя добычи: также изображения тех градов и мест, кои им были взяты: за ним вели плененных царей и других знаменитых людей в оковах, во окружении торжествующаго воинства, и при зрении безчисленнаго народа. Вот каковы были, и ныне бывают подвиги и торжества мирские!

Прейдем мы теперь к духовным подвигам и торжествам. Духовный подвиг состоит в сражении со страстями, пороками, со злобою гонителей и с миродержителем тьмы века сего. Ежели подвижники Олимпийские имели нужду от всего воздерживать тело свое, чтоб то было скородвижно и легко: не паче ли подвижникам духовным надлежит с Павлом и действовать и восклицать: умерщвляю тело мое и порабощаю (1 Кор. гл. 9, ст. 27). Тело должно содействовать духу в подвиге добродетели. Но когда оно тому препятствует, надлежит его порабощать и умерщвлять. Чем? трудом, воздержанием, постом, молитвами, великодушным терпением клевет, поношений, различных бедствий. И для того надлежит всемерно от него удалять и до него не допускать праздность, негу, роскошь, сладострастие; всякое ко гневу и мщению воспаление. Ибо сии суть те средства, коими тело порабощается и умерщвляется.

Не надобно же страшиться сих слов, порабощения и умерщвления. Они по видимому означают нечто жестокое и отвратительное: но самою вещию не то в себе заключают. Ибо в таковом тела порабощении и умерщвлении нет ни рабства, ни смерти. Сим порабощением тело свободным становится; и сим умерщвлением оно оживляется. Ибо когда дух свободен от рабства страстей, то и тело не порабощенным, но свободным должно почитаться: и когда дух жив жизнию добродетели, тогда и тело не умерщвленным, но прямо живущим есть. Страсть токмо одна и порок и тело и дух порабощает и умерщвляет. Когда тело праздностию изнежено, роскошию обезсилено, сладострастием разслаблено, гневом и воспалением разстроено, тогда прямо оно есть порабощенно и умерщвленно. Да и дух при таковом тела порабощении и умерщвлении, ни свободным, ни живым быть не может.

Кажется подлинно, что когда тело трудом и воздержанием мы изнуряем, и лишаем его чрез то некоторых наружных удовольствий; кажется, что тогда мы его в некотором порабощении и умерщвлении содержим: но следствия из того происходящия истинную приносят ему свободность и живот.

Ежели же всяк в добродетели подвижник не боязненно входит в подвиг с своим собственным телом, что мы должны сказать о мучениках? Я не хочу ваш слух устрашить изчислением тех ужасных страданий, коими их все тело было мучимо и терзаемо. Ежели сии слова, порабощения и умерщвления, взять в простом их разуме, то прямо мученики тело свое предавали на порабощение и умерщвление. Не иначе в сем подвиге взирать на них было можно, разве какбы они тело свое до себя принадлежащим не почитали, или страдали в чужом каком, а не в своем теле. Но в истинном разуме, когда таковым образом тело их было порабощаемо и умерщвляемо, тогда-то наипаче доставляли они ему истинную свободность и оживляли его.

Ибо мы не на сие только должны взирать, что тело их, яко семя вверженное в землю, согнивало; но на сие наипаче, какой сие семя произнесло плод. Не на сие только взирать должны, что они кровь свою до последней капли изливали; но на сие наипаче, до коликой высоты, и в коликой красоте возрасло напоенное оною кровию древо. Не на подвиги их только должны мы взирать, но и на торжества. Слышали мы Апостола разсуждающа, что подвижники Олимпийские столько подвизались единственно для того, да истленен венец приимут; мы же не истленен (1 Кор. гл. 9, ст. 25). Посмотрим и торжества сих Героев духовных. Победили они не грады, но самих себя: не жестоких неприятелей; но зверообразные страсти внутрь и вне их страшно воюющие. Сия победа есть безконечно славнее всех побед мирских. Ибо многие взяли не приступные грады, победили сильнейших неприятелей: но своих страстей и слабостей преодолеть не могли; а на против от них побежденными осталися. Да и какую имели мирские победители над неприятелями победу, оная была со оскорблением человечества, и доставляла им одну пустую в словах неразсудных людей состоящую славу; а напротив от всего рода человеческаго прямое поношение; и самые ими опустошенные грады и страны провозглашают на них вечно проклятие.

Но победа мучеников приобрела им вечную славу произносимую устами великаго подвигоположника Бога. Сретили их не на земли, но на небеси все Ангельские чины. Возложили на их главы венцы не увядающие. Рукоплескание всех праведных духов, с коими они приняты, раздалося по всему пространству небесному. Сам вышний света самодержец простертыми принял их объятиями: признал их мужество; признал их к себе любовь, и соединил их на веки с собою. Восхвалятся преподобнии во славе и возрадуются на ложах своих (Псал. 149, ст. 5).

Сего мужественнаго подвига участник был ныне празднуемый нами Христов мученик, благоверный Царевичь Димитрий. Почему взошел он и в радость торжества их. Был он Царское произрастение. Царство земное ему по наследию принадлежало. Злобная страсть возмечтала лишить его сего царствия: но доставила ему царствие на небесех. Был он сын Царя земнаго: теперь есть сыном Царя небеснаго. И как блаженные с Богом царствуют; ибо вкупе с Ним сидят на престолах; то и теперь Он есть Царем на небеси, и царствию Его не будет конца. О какое для злобы сие есть посрамление, каковая же для добродетели слава!

Буди убо спокоен во обителях предвечнаго Отца твоего, блаженне Димитрие! не забуди же и нас. Мы по праву наследия твоего имели быть твоими верными подданными. Но и ныне мы тебя, яко с Богом соцарствующаго, раби есьмы. Не забуди сроднаго тебе достояния: и сотвори молитвами своими, да идеже есть Царь, тамо и слуга его будет. Аминь.

Говорено в Архангельском соборе Маия 15

дня 1784 года.