Слово на Вознесение Господне

XXVII. СЛОВО

НА ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДНЕ.

Когда Апостолы печалились и скорбели, лишившись зрения сладчайшаго своего Учителя, и видя Его возносящагося на небо, не могли с Него спустить глаз своих дотоле, пока зрение их могло простираться: в таковом их печальном состоянии внезапу предстал Ангел и рек им: Мужие Галилейстии! что стоите зряще на небо. Сей Иисус вознесыйся от вас на небо, паки приидет, имже образом видесте Его идуща на небо (Деян. гл. 1, ст. 11). Странное утешение! ибо сии слова Ангеловы означали второе Христово на землю пришествие, когда Он в громах и молниях, и при страшном всего мира превращении приидет судити живых и мертвых. Не печальтеся, де: Он паки во свое время явится на облацех небесных, для изречения последняго суда грешникам. Ах! святый Ангел! Ежелиб мы были тогда на месте Апостолов и в их печальном состоянии, то слыша таковыя слова в большее пришлибы уныние; а может быть и отчаяние.

Но для Апостолов те слова были утешительны. Ибо ведал Ангел, что они имели проходить трудный подвиг проповеди Евангельския, и великия понесть труды, гонения и самую смерть. Ведал же притом, что Христос вторым пришествием Своим приидет их труды и подвиги увенчать и прославить, по оному пророческому слову: Се Господь приидет, и мзда Его с Ним (Исаии гл. 62, ст. 11). Почему в печальном их состоянии и утешал таковым будущим за труды их воздаянием. Иисус вознесыйся от вас, паки приидет, имже образом видесте Его идуща на небо. Сии слова точно сходны со оным ободрением, каковым Сам Спаситель подкреплял Своих учеников: Вы печаль убо имате ныне: паки же узрю вы, и возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас (Иоан. гл. 16, ст. 22).

Как и мы последователи веры Апостольския, получили надежду к наслаждению сею радостию, то в чем она состоит, изъясним теперь, сколько возможно. Ибо и самое ея воображение исполняет благочестивую душу утешения и удовольствия.

Обыкновенно учители церьковные блаженство небесное поставляют в лицезрении Божии. Но сие выражение не может еще поразить наш дух, доколе не уразумеем прямую его силу. Ибо по простому понятию, какоеб было сие величайшее блаженство, чтоб токмо взирать вечно на лице Божие? Впротчем известно, что Бог, яко дух, лица телеснаго, какое есть в человеке, не имеет. Так какое же бы было сие лице Божие? и какоеб в зрении лица Божия состояло блаженство?

Когда узнаю твое лице, тогда узнаю тебя; и как на то время, так и впредь чрез многие годы могу тебя узнать, и от других отличить. Да и при всяком случае, когдаб о тебе поминаемо было, тотчас в памяти своей представляю, и взираю на тебя, как бы ты при мне находился. От сего подобия приступим мы к некоторому познанию лица Божия.

Лице Божие есть то, по чему мы узнаем Бога, каков Он Сам в Себе есть, и можем Его отличить всегда от всех тварей. Сие наше Бога познание есть или совершенное или несовершенное. Видим мы лице Божие и в жизни сей: ибо Его познаем, и можем отличить Его от всех тварей. Мы, говорю, Евангельским светом просвещенные. Ибо язычники веровавшые многим Богам и почитавшые Бога в древе и камени, едва ли какоенибудь о Боге имели понятие. И для того Апостол не без основания говорит, что они были, яко безбожни в мире (Ефес. гл. 2, ст. 12).

Однако и наше в жизни сей Бога познание есть несовершенно: ибо по Апостольскому слову, мы на Его лице здесь зрим, яко в зерцале и в гадании (1 Кор. гл. 13, ст. 12), то есть, одну, так сказать, поверхность, да и то с некоторым темным понятием; в гадании. И таковое несовершенное познание наше Павел называет, познанием от части (1 Кор. гл. 13, ст. 9). Сие-то нашего о Боге познания несовершенство бывает случаем, что столь различные в разных народах о Боге находятся понятия, и потому различные веры. От сего же родится и оное чудовище, что некоторые и совсем Бога не признают, и бытие Его отвергают.

И как мы здесь познаем Бога не совершенно, то тем более раздражается благочестивая душа, зельным распаляяся желанием, чтоб Бога познать совершенно. От сего-то происходят оныя праведных воздыхания и вопли: коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! желает и скончавается душа моя во дворы Господни (Псал. 83, ст. 3). Когда, когда прииду и явлюся лицу Божию (Псал. 41, ст. 3). От сего-то презельнаго желания им и самое жизни продолжение скучным и тягостным кажется. Увы мне, вопиет Пророк, яко пришельствие мое продолжися (Псал. 119, ст. 5). Ибо совершенное Бога познание предоставлено небесам. Там праведные ясно и всегда видят лице Божие: зрят на Него лицем к лицу. Ибо познают Его совершенно; познают Его, по Апостольскому слову, так, как Он Сам в Себе есть (1 Иоан. гл. 3, ст. 2). Познают безконечное существо Его, безпредельныя свойства Его, величество премудрости, правды и благости, и неизреченную Его красоту. В сем-то состоит лицезрение Божие, то есть, в совершенном Бога познании.

Но почему же оно, паки вопросит кто, составляет несказанное блаженство человеческое? Здесь на земли, кои упражняются в изследовании истинны, ведают, в какой они приходят восторг радости, когда по долгом и многотрудном испытании напоследок искомую узнают истинну. Представьте же себе блаженную праведных участь, что они зря Бога, видят в Нем, яко в зеркале, и весь мир, все твари, весь их союз, все их свойства, силы и действия. Быв на земли не могли они узнавать и самой земли, хотя она есть малый шарик во всем мире. Да что говорю, земли: ниже того, что было под ногами их; а совершенно не познавали ничего. Но с лицезрением Божиим все сие великое знание вместится в мысли их: станут совершенно просвещенными; совершенно премудрыми, философами все безпогрешительно знающими. В жизни сей безпокоят нас невежество, незнание многих и нужных вещей, недоумения, сумнения, предубеждения и мудрования различныя. Но все сие безпокойство прейдет на небесах. Мысль блаженных будет светла, яко солнце. Не будет в ней никакой ни темноты, ни мрака. О всякой вещи будет понятие точное: о всяком деле будет разсуждение справедливое. Ибо взирая всегда на лице Божие, будут видеть в нем всякую истинну, и свет его лицезрения не допустит приближиться какому-либо мраку и неведению.

Сказав о мысли; приступим теперь к сердцу. Ибо оно есть вместилищем чувствуемых радостей. Совершенное же блаженство есть, когда и мысль совершенно просвещенна; и сердце всегда радостно. Но прежде вспомним, от чего сердце печалится, сетует, и мучится, и чрез то нам безпокойство и несчастие причиняет. От чего? от страстей и пороков. А страсти и пороки от чего? от помраченныя мысли. Естьлиб мы точно в истинне всякую вещь понимали, не моглиб в нас быть страсти и пороки. Не можем мы никакого худа делать, чтоб на тот час мысль наша не была помраченна. Не представьте вы мне того, что и люди просвещенные, знающие, в чем состоит добро и худо, часто согрешают и подвергают себя порокам: не представляйте вы мне сего. На тот час, когда согрешает и почитаемый просвещенным, есть он слеп. Он не знает истинны. Может быть ведает он и в тот час, что добро есть и полезно и приятно и богоугодно; но на тот же час признает, что худо для него еще есть полезнее и приятнее: и сим лестным видом худое прикрыв, сам себя бедный обманывает. А чрез сие самое мысль таковая уже и не может почитаться, разве помраченною. И так, паки скажу, не могли бы мы никогда погрешить, ежелиб точно в истинне всякую вещь понимали.

Блаженных на небеси, как сказали мы, мысль есть совершенно просвещенна, и никакова неведения участна быть не может. А потому их и сердце чисто. Страсти и пороки все навсегда от него удалены. В таковой сердца чистоте что может быть иное, разве мир, тишина, спокойствие, радость, веселие и источник блаженства. Вот жребий праведных! вот в чем состоит лицезрение Божие, и каковым образом оно праведника творит блаженным. О! подлинно, естьлиб мы всегда сие в жизни воображали, то без сумнения бы с Давидом вопили: коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! желает и скончавается душа моя во дворы Господни (Псал. 83, ст. 3). Сердце и плоть наша возрадовалися бы на одно сего воспоминание, и поистинне моглоб тягостным нам показаться продолжение жизни сея.

Однако да не жалуемся на жизни сея продолжение; а паче потщимся оную так препровождать, чтоб краткость ея на вечность, мрак ея на совершенный свет, скуки ея и мучения могли перемениться на истинный покой. Аминь.

Говорено в Вознесенском монастыре Маия 29 дня
1785 года.



Оглавление

Меню раздела

Богослужения

28 марта 2024 г. (15 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.