В сии святые дни1, когда церковь уставила пристойное Христианам зделать приуготовление ко вступлению в подвиг поста и покаяния; в сии, говорю, дни, когда помыслим, что домы исполнены непристойными и пиянственными пиршествами; что стогны оглашаются неистовых людей козлогласованиями; что суетныя зрелища утеснены страстными зрителями; когда о сем помыслим: то надлежало бы церкви Божией, заключив двери свои, во уединении оплакивать развратность детей своих, оставить праздники свои, и матерний свой глас в средине таковых неистовых шумов запечатлеть молчанием.
Но благочестивое собрание ваше разгоняет сетование ея; изнемогающий ея глас ободряет, и дает уверение, яко суть во избранном Израиле непреклоняющие колен своих пред студным ваалом (3 Цар. гл. 19, ст. 18). Да и сей праведник, егоже святую память праздновать мы неотрицаемый долг имеем, требует от нас дело благочестия почитати паче всего. Сколькоб порок ни возносил своей главы; но должен уступить торжество добродетели. Пусть она иногда, яко солнце облаком, покрывается; но светлости своей никогда не теряет, и разгнав тьму в полном своем сиянии освещает вселенную. Но порок, яко неистовая жена, на время некоторыми прикрасами утаевает гнусность лица своего: но естественный недостаток тем не истребляется. Мы сие увидеть можем, естьли только сравним празднования духовныя с мирскими: ибо тем самим откроется, каков плод есть добродетели: и сколь обманчиво есть удовольствие пороком обещаваемое.
Празднование и духовное и мирское почитается потому празднованием, что в таковые дни уволяет себя человек от заботливых и отяготительных трудов и работ, и в приятном упражнении находит себе покой. Подлинно слабость человеческаго состава требует, чтоб дух некогда имел отдохновение от бремени забот, и тело того же бы было участно. Но посмотрим, празднования мирския достигают ли сего естественнаго конца?
Празднования духовныя состоят в размышлении нашем о самих себе. Постыдноб было для человека, единственно привязывать себя к земле, и единому работать чреву. Надобно когдалибо помыслить о своем начале и о своем конце: взять в разсуждение, что его начало требует ему быть святым; а конец быть добродетельным. Ибо источник, из коего проистекло бытие наше, есть свят: и потому сказано: будите святи, яко Аз свят есмь Господь Бог ваш (Лев. гл. 11, ст. 44). А конец определен, чтоб дать когдалибо пред праведным судом отчет в делах своих, и от них прославиться, или постыдиться. О сем размыслив человек, и нашед самаго себя от совести незазираемым, почувствует в себе самую живую радость, и тем внутренность свою успокоит. Найдет же ли напротив себя неисправным и пред самим собою зазорным; истинным раскаянием сокрушит сердце свое, а тем и рану свою излечит, и для будущаго времени возмет предосторожность, и благою на милосердие Божие утвердит себя надеждою. Сей есть плод празднований духовных: ибо в таковые дни о сем размышлять мы обязуемся.
Но мирския празднования, вместо того чтоб от забот нас успокоить, большими развлекают заботами. Нет времени помыслить о самих себе; или еще и больше в таковые дни самих себя позабываем. Попечение о угождении чреву, ревнование, чтоб роскошным щегольством других превзойти, воспаление ко удовольствию сладострастия, неутомимая привязанность к суетным зрелищам, а некоторых и пиянственная страсть, все мысли и все чувства занимают. Так сие ли есть успокоение от забот? Сие ли есть удобный случай к размышлению о самих себе? Сие ли есть свойство празднования? Лучшеб было, естьлиб и в таковые дни всяк по должности своей занимал себя трудами и работами. Ибо естьлиб они не попустили нам взойти в вышшее о самих себе размышление: но покрайней мере страстным и порочным упражнениям овладеть нами не подали бы случая. И так празднования наши, вместо того, чтоб отличить таковые дни особливою святостию, по нерадению нашему превращаются в большее послабление; а потому больше в них находим случаев к возмущению внутренняго покоя нашего.
Празднования духовныя состоят в размышлении о делах Божиих. Хотя дела Вышняго суть сами по себе непостижимы, и совсем отличны от порядка наших дел: однако некоторым образом должны быть с ними соединены. Ибо мы дела свои порядочно не можем устроить, естьли дела Божия не поставим для них правилом. Как созданы мы по образу Создателеву: так потому и все поступки наши должны быть тому сообразны. И длятого помыслить надлежит о премудрости Создателевой все твари управляющей, и посмотреть, храним ли мы Его прекрасный порядок, и не выходим ли из священнаго союза сего; помыслить надлежит о благости Его всем созданиям благотворящей, и посмотреть, так ли себя управляем, чтоб достойны были благодеяний Ея; помыслить надлежит о правосудии Его, никакого неустройства и нарушения терпеть немогущем, и взойти в самих себя, не суть ли дела наши таковы, что более заслуживают правосуднаго наказания, нежели благоволительнаго покровительства; помыслить надлежит о всемогуществе Его, и ко утешению своему заключить, что нет нещастия, котороеб не мог Он обратить для нас во благое; нет бедствия, в коем не могла бы подкрепить Его всесильная рука. Видите, сколь нужно есть для нас размышление о делах Божиих. Но когда о них свободнее подумать можем, естьли не тогда, как тело тяжкие труды и работы на время отложит, и дух от бремени мирских забот облегчится? Для чего прямо праздничные дни и уставлены; и в них мы чрез таковое размышление находим свое успокоение.
Но таковы ли суть празднования мирския? Могут ли они допустить, чтоб мысль наша вознеслася к горним, и отътуду бы привлекла утомленной душе спокойствие и радость? Известно, что они более утучняют плоть, более развлекают разум, более занимают чувства, большее страстям подают питание; а потому весь человек становится плоть и кровь, как бы оживляющаго духа в нем не было. При таковом несчастливом расположении может ли он найти прямое спокойствие свое? Утучненная плоть причиняет болезни: развлеченный разум сам собою утомляется: услаждаемыя чувства приводят следствия для чести и совести огорчительныя: питаемыя страсти наполняют внутренность смущением и бурею. И так в таковые дни человек становится суетнее и несчастливее, нежели во дни дел и работ.
Духовныя празднования состоят в размышлении о делах богоугодных мужей. Положим, что дела Божия суть вышшаго порядка, нежели чтоб они могли нам быть правилом: но не можем уже отрещися, чтоб дела бывших нам подобострастных людей не могли нам служить примером. Для того бо церковь уставила праздновать и дни памяти их, дабы нас возбудить к подражанию им. Тояже плоти были причастны, тех же немощей, таковыми же были окружены заботами и соблазнами: однако при всем том имели столько благоразумия и осторожности, что знали, в чем свой покой поставлять, и умели себя предохранить от прилипчиваго тления века. Удалив от себя все излишния увеселения и страстей услаждения, могут ли они о том, или мы о них сожалеть, что аки бы они лишали себя понапрасну своего удовольствия, а ничего чрез то не приобрели?
Оставим протчих: довлеет нам сей, очам нашим предлежащий, Святитель. В жизни своей увеселял он себя исправным прохождением должности своей: добродетелию своею заставлял всех на себя взирать и приносить себе дань любви и почтения; в мире окончал подвиг свой; имя его доселе осталось любезным, слава не умирает, тело учинилось чудес источником, дух принят в недра Божия. Таковыя примеры и нас возбуждать должны, дабы шествуя по их стопам, подобнаго искали себе удовольствия, и тем бы освящали дни праздничныя.
Но празднования мирския какия могут нам подать примеры к наставлению? Люди, или пиянством помраченные, или сладострастием развлеченные, или представлениями на зрелищах к страсти воспаляемые в состоянии ли быть для нас нравоучителями? Не к тому сие говорю, акиб я осуждал увеселения непорочныя, и отдохновение нужное для немощей естества соединенное с пристойностию: но осуждаю, и оглашаю, и обличаю, и оплакиваю увеселения, пиршества и гуляния, коими благопристойность христианская посрамляется, коими безчинства умножаются, коими страсти питаются, коими душа разстроивается, коими нравы портятся.
Естьли мое слово не сильно к каковому благоуспешному действию в сердцах Христианских: то ты, Святителю Божий, помоги нам в том молитвами своими, и пример святыя твоея жизни да будет правилом к нашему благому жительству. Аминь.
Сказывано в Чудове монастыре 1781, Февр. 12 дня.
29 марта 2024 г. (16 марта ст. ст.)
Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.
Разработка сайта - компания Омнивеб
© 2000-2024 Свято-Троицкая Сергиева Лавра