Преподобномученик Кронид (Любимов). Беседа в Неделю 22-ю по Пятидесятнице

Прмч. архим. Кронид (Любимов)


Смиренная вера, орошенная слезной молитвой


В дни земной жизни Иисуса Христа счастливы были и сами страдаль­цы: они могли прийти ко Спасителю, сказать Ему свою скорбь и услы­шать в ответ милостивое слово. Вот сегодня в Евангелии мы слышали два случая такой отрадной и для нас, грешных, встречи страждущих с Милосердым. Падает к ногам Спасителя Иаир, отец единственной уми­рающей дочери. Сердце его нестерпимо страждет: если не Сей чудотво­рец, то уже никто ему не поможет, на Него вся надежда. «Вниди в дом мой...» — умоляет несчастный отец, лобызая ноги Иисуса.


090601142246d.jpg


Скоро внемлет Человеколюбец скорби, скоро идет навстречу надежде страдающего, но на пути Его стережет уже другая лютая скорбь, в печальных взорах другой страдалицы также блеснула надежда: «Двенад­цать лет я страдаю, считаюсь нечистой пред людьми, пролечила все иму­щество, но у людей помощи не нашла». И вот когда потеряны были все имущественные средства, когда потеряна была всякая надежда на по­мощь людскую, бедная женщина не потерялась, не предалась отчаянию, как бывает в подобных случаях с большинством современных людей, но решила обратиться с мольбою ко Господу. Услышав об Иисусе как не­обыкновенном посланнике Божием, чудесно исцеляющем всяк недуг и всяку язву в людях, она всем сердцем уверовала, что этот необыкновен­ный человек действительно пришел от Бога, что для Его божественного могущества нет ничего невозможного, что Его всеисцеляющая сила ис­целит и ее многолетнюю и неисцельную болезнь. Смешавшись с толпой, она идет за Христом. Глубоким смирением, сознанием своего недостоин­ства проникнуто все ее существо. Она боится остановить на себе взор Спасителя, боится прямо обратиться к Нему с просьбой. Ей кажется, что это будет слишком много для нее. Но она верует, и верует непоколебимо, что ей достаточно только прикоснуться к одежде Его, и она будет здоро­ва. И приступльши созади, коснуся края риз Его; и абие ста ток крове ея (Лк. 8, 44).


И в ответ на затаенное движение сердца, на свое робкое прикоснове­ние она чувствует себя здравой, но, трепещущая, слышит неожиданный вопрос своего Благодетеля: «Кто прикоснулся ко Мне?» Все окружаю­щие отрицали, а ученики удивленно возразили:


— Народ так кругом теснит Тебя невольно, а Ты говоришь: кто при­коснулся ко Мне?


Прикоснулся ко Мне некто (с намерением), — настаивал Хрис­тос, — ибо Я чувствовал силу, изшедшую из Меня... (Лк. 8, 45-46).


Женщина не таится более, падает к ногам Его, вслух, вслух всем возвещает свою теперь минувшую скорбь, прославляет Его чудотворную силу. «Дерзай, дщерь, — слышит она радостная, но трепещущая, — вера твоя спасла тебя; иди с миром...» (Лк. 8, 48). Не успели смолкнуть эти благостные слова Его, как в устах прибежавшего из дома Иаирова вест­ника слышится новая скорбная весть: «Не утруждай, господин, Учите­ля, поздно... Дочь твоя уже умерла...» (Лк. 8, 49). Вспыхнувшая было надежда готова потухнуть, облако беспросветной печали крадется охва­тить сердце родительское... Но Человеколюбец спешит поддержать в ом­раченной горем душе светлую искру: «Не бойся, только веруй, и спасена будет...» (Лк. 8, 50). Благо Иаиру! Он не верит смерти, а верит Иисусу и с трепетною надеждою следует за Ним в дом свой. Здесь встречает их плач и рыдания над умершей отроковицей. Застывшие черты лица тер­зают родительское сердце скорбью. Христос высылает всех, кроме отца, матери и трех ближайших учеников, потом властно восклицает, взявши покойницу за руку: «Девица! встань...» (Лк. 8, 54). Мертвая встала, ей дали есть... Все дивились, радовались и славили Бога. Но Христос, по безграничному Своему смирению, не велит разглашать о сем величай­шем чуде.


О, если бы мы, братья, имели веру, подобную вере кровоточивой же­ны и Иаира! Как счастливы были бы мы! Многое невозможное стало бы возможно для нас. Христос сказал: «Все, чего ни попросите в молитве с верою, получите» (Мф. 21, 22). Неложно слово Спасителя. Твердая, несомненная, непоколебимая вера в Бога движет горами. Она проникает всю жизнь человека, захватывает все его существо; согретая пламенной любовью к Богу и ближним, она соделывает нас наследниками Божиих обетований в жизни будущей, примиряет нас со всеми житейскими не­взгодами и поселяет в душе нашей внутренний, ничем неизгладимый, сладостный мир, несмотря на все превратности судьбы. Человеку с твер­дой верой не страшны самые ужасные бедствия и мучения, не страшна даже сама смерть. Твердой, непоколебимой верой достигли Царства Не­бесного целый сонм святых угодников Божиих, пророков, мучеников и преподобных и нам завещали следовать по их светлому пути.


Вот и Иаир, отец умершей единственной дочери, в тяжкой своей скор­би спешит ко Господу Иисусу Христу, падает пред Ним ниц, плачет, молит Его о помощи. По всему видно было — близок, дорог его сердцу предмет, за который просил, что понимал, к Кому обращался с прось­бой, у Кого искал помощи. Не просто просил, но умолял прийти в дом, не только умолял, но и падши к ногам Иисуса Христа, падши ниц, вставши на колена, умолял. И могучая вера Иаира была вознаграждена, он получил величайшее благодеяние. Последуем и мы его примеру. Бу­дем верить не только в то, что Он по существу своему всеблагий, всеве­дущий и всемогущий: Он не только может, но и хочет исполнять наши просьбы и наши моления. Посему в наших житейских скорбях, в наших жизненных несчастьях мы не должны отчаиваться и впадать в уныние. Не нужно тут опускать руки и впадать в бездействие, но нужно горячо и в то же время с верой молиться к Господу Богу и у Него просить помощи.


Но ты, христианин, часто жалуешься, что чувствуешь холод в душе, сухость в сердце во время молитвы, что помыслы одолевают тебя, рассе­яние преследует тебя, не оставляет даже в то время, когда ты стоишь в храме за службой. Но знаешь ли, отчего происходит такое неустройство в твоей душе в самые нужные, в самые важные и дорогие для нее мину­ты? Оттого, что ты забываешь, где и пред Кем стоишь, Кого просишь, не хочешь уяснить себе как должно важность тех нужд, с которыми ты обращаешься к Богу и о которых просишь Бога. А вспомни все это, живее представь себе то — и ты увидишь другое.


Пред Кем, в самом деле, стоим мы на молитве? Мы стоим пред Су­ществом всех существ. Существо это — Господь и Творец всяческих. Это Тот Бог наш, пред Которым трепещут архангелы, и ангелы, и все воин­ства, пред Которым херувимы и серафимы лица закрывают в знак бла­гоговейного трепета. Это Тот Бог, Которому престол — небо, а земля — подножие ног Его, пред Которым мы ничто, пред Которым называли себя прахом и пеплом, червем, а не человеком великие праведники, близкие Ему, которых Он благоволил именовать друзьями Своими, воз­любленными рабами Своими. Это Тот, в руках Которого жизнь и смерть всякого человека, времена и лета всего сущего, Которым «царие царст­вуют и сильнии пишут правду». Словом, это Царь царствующих и Господь господствующих (1 Тим. 6, 15). Но представляем ли мы себе все это, приступая к молитве? Нет, мы, по большей части, бываем чужды, далеки от подобных мыслей; мы так мало думаем о величии Бога, пред Которым предстоим, о Его близости к нам, о святости места, на котором стоим, что, стоя на молитве, беседуя с Богом, мы в то же время нередко ведем разговор, беседуем с людьми, и в храме даже и часто это делаем; имея очи, обращенные к Богу, к предметам священным, в то же время обращаем их и на окружающих нас; слушая, что поют и что читают, мы в то же время и еще больше слушаем, что внушает нам осуетившийся ум наш, наше воображение, рисующее пред нашими взорами картины мирские, часто даже нечистые. И что же удивительного, если и в сем святом месте, пред сими священными изображениями и среди песней священных, самых трогательных, самых умилительных, мы стоим не­подвижные, холодные в душе и сердце, не желая лишний раз крестное знамение положить, лишнее поклонение сделать, стоим, не обнаружи­вая в себе духа молитвенного, без знаков молитвы тогда, когда бы нуж­но горячо молиться, не преклоняя колен даже и пред святыми дарами, когда с ними в Царских вратах является священник, говоря: «Со стра­хом Божиим и верою приступите!.. Всегда, ныне и присно и во веки веков»? Да, все это оттого, что мы не хотим уяснить себе, Кто является в этих дарах, что это Сам Иисус Христос, что это Он является в них нашим грешным очам, как являлся некогда апостолам и мироносицам по воскресении.

Нет, христианин, в то время, когда готовишься к молитве, когда сто­ишь на молитве, никогда не выпускай из своих мыслей Того, к Кому ты приступаешь, пред Кем стоишь. Только при этом представлении можно иметь тот благоговейный трепет, который нужен молящемуся, то глубо­кое сознание величия Божия и собственного ничтожества, которые должны наполнять его ум и сердце. Только при подобном настроении душевном забываются достоинства и преимущества, богатство, позна­ния, которые так в другое время надмевают нас. Стяжи, христианин, истинное смирение и поверь: ты всем существом своим, и душою и те­лом, повергнешься ниц, будешь в состоянии только или хвалить, вели­чать и благодарить Бога, как делал благодарный исцеленный Спасите­лем самарянин, или просить, умолять, как умолял Иаир, — а это и есть истинная смиренная молитва.

Блаженный Августин в книге «О граде Божием» описывает чудесное исцеление одного больного, которому он был очевидцем и которое по­казывает, как сильна пред Отцом Небесным молитва праведного, воз­носимая от сердца сокрушенного и смиренного.


«По прибытии в Карфаген, — говорит блаженный Августин, — я и брат мой Алипий были приглашены остановиться в доме одного благо­честивого и богобоязненного человека, по имени Иннокентий; к сожале­нию, мы нашли этого праведника страждущим от тяжкого недуга: вся нижняя часть спины его была покрыта множеством застарелых свищей. Врачи истощили все свое искусство для исцеления болящего и посред­ством мучительной операции успели закрыть большую часть ран, но ос­талась одна такая жестокая и опасная, что при всем усердии старания их в продолжение многого времени оставались безуспешными. Наконец после всех усилий искусства врачи объявили, что надлежит или стра­дать безнадежно, или решиться на вторую операцию. При одном этом слове больной ощутил такой ужас, что некоторое время не мог произнес­ти ни одного слова. Его тяжкие страдания, его безотрадное положение сообщили всему семейству безутешную скорбь, так что казалось, будто мы были в доме умершего. Каждый день святые [мужи] и между нами епископ города Узы приходили навещать болящего; мы утешали его и убеждали не терять надежды на Бога и терпеливо и с упованием пре­даться в волю Его промысла; потом мы начали молиться. Когда, по обыкновению, мы преклонили колена и простерлись на земле, больной так стремительно сделал вслед за нами то же самое, что казалось, будто кто его вытолкнул с одра болезни. Невозможно пересказать, с какой горячностью, с какими слезами, с каким воплем и стенаниями он молился. Поистине удивительно было, как могло тело, почти уже умира­ющее, перенести все эти сильные потрясения! Я не знаю, молились ли другие, и не было ли внимание их поглощено столь необычайным зрели­щем, но что касается меня, то я не мог опомниться и только тайно в душе моей говорил: "Господи! Если Ты не услышал этой молитвы, то какая другая будет принята Тобою?" Ибо мне казалось, что и при дверях гроба молитва не могла [бы] быть возносима с большею горячностью. Когда окончили молитву, епископ преподал нам свое благословение, и мы разошлись, пожелав твердости и благодушия болящему, который, со своей стороны, просил нас навестить его на следующий день, назначен­ный для вторичной операции.


Утром этого дня мы собрались к больному, по обещанию; врачи при­готовили все для операции и разложили свои инструменты, взгляд на которые приводил всех присутствовавших в невольное содрогание. Те, которые имели больше твердости, старались успокоить и ободрить стра­дальца; между тем врач снял повязки и с инструментом в руке искал рану, несколько раз рассматривал ее, щупал, но раны уже не было! На ее месте остался один плотно стянувшийся рубец. При сем зрелище все мы от изумления радостно воскликнули и со слезами благодарно просла­вили благодать и милосердие святого Промысла» [1].


Читая и слыша о подобных дивных явлениях, думается: «Господи! Видимо Ты являешь нам великие милости Свои для нашего вразумле­ния и назидания, и все же душа наша хладна и сердце наше черство во время молитвы». Отчего же все это происходит? Оттого, что, приходя в храм Божий, мы не знаем, о чем молиться, что не слишком дорого ста­вим то, что должно быть нам дороже всего, именно — свою душу, что мало болит наше сердце об этой душе, да мало и чувствуем ее болезнен­ность и не о грехах своих молимся. Ах, смотрите, как молятся те, кото­рые знали, о чем прежде всего нужно молиться, которые понимали, что им дороже всего! Вот молится царь Давид, и как он молится! «Помилуй мя, Боже, по велицей милости Твоей. Изведи из темницы душу мою. Из глубины воззвах к Тебе, Господи» (Пс. 50 1; 141, 8; 129, 1). Все это слова, излитые из сердца, плачущего о душе своей. Вот молится мытарь, и как он молится! Он встал вдали, не смел и очей возвести на небо. Только одно было слышно из уст его: «Боже, милостив буди мне греш­нику» (Лк. 18, 13). Не видно ли из этого, какою скорбью горела душа его, каким смирением переполнен был дух его? Так и ты, христианин, особенно во время молитвы сознавай немощь своей души и греховность сердца своего пред Богом. Чаще в глубоком смирении открывай пред Ним в слезной сердечной молитве греховные раны души своей, и во всякой скорби и болезни своей взывай к Нему о помощи, и верь, что твоя молитва будет Им услышана.


В ободрение нашей душевной немощи Господь по Своей великой ми­лости во множестве являет всюду дивную Свою помощь страждущей ду­ше, с верой и любовью призывающей Его. Так и было: лет сорок тому назад в городе Козельске Калужской губернии совершилось необыкно­венное происшествие, которое для славы Божией и предлагаю вашему вниманию. Жена чиновника, молодая женщина К. М., от природы сла­бого сложения, имела расположение к чахотке. Всегда после родов она была так расслаблена и худа, что доктора предрекли ей, что если она еще раз будет беременна и родит, то не перенесет этого и должна будет уме­реть. Но прошло немного времени, и она сделалась беременна. Бедная женщина очень грустила, боясь своего положения, и с великим страхом ожидала разрешения как злополучного и неизбежного конца своей жиз­ни. Еще более унывала и страдала она, когда видела пред собой трех прекрасных малюток, детей своих, которые должны были остаться сиро­тами. Она плакала без надежды отереть когда-нибудь горькие слезы.


В это время принесли в город чудотворную Калужскую икону Божией Матери. К. М. пришла в церковь (хотя она была лютеранка) и усердно со слезами молилась пред святым изображением Заступницы всех скор­бящих, чтобы Она, единая наша надежда и ходатаица пред Спасителем нашим, помогла ей благополучно разрешиться от бремени. Она дала обе­щание, что если последует благополучное разрешение и она будет здоро­ва, то примет православную веру. В удостоверение преданности и любви к Божией Матери она достала себе маленький образок чудотворной ико­ны и держала его у себя скрытно, не сказав об этом своему мужу, упря­мому лютеранину.


Давши обещание принять Православие, К.М. сделалась спокойнее, грусть ее уменьшилась, и она не с таким уже страхом ожидала рокового дня. Так протекло несколько месяцев, и наконец приблизилось время родов. К большому удивлению мужа и всех знающих ее, она благополуч­но родила сына и стала поправляться, не чувствуя никаких особенно дурных последствий. В таком покойном и благонадежном состоянии она и не думала уже исполнить данное ею обещание Божией Матери, как вдруг, без всякой причины, занемогла; болезнь быстро усиливалась, она слегла в постель; лучший доктор Т. (немец) ее лечит, прописывает и дает лекарства — не помогает; делают консилиум, на который приглашают медиков Б. и Г. (тоже немцев), а больной все хуже и хуже; медики сказали, что она должна умереть, что никакой нет надежды на выздоров­ление. В таком отчаянном положении вспомнила она свое обещание — зарыдала и говорит женщине, которая ходила за ее детьми: «Подай мне образ Божией Матери; он там спрятан, достань скорее и дай мне его». Та отыскала и принесла. Она начала целовать его и обливать слезами; мужа не было дома, а когда он пришел, больная настойчиво изъявила желание принять православную веру и стала просить его пригласить православного священника. Муж ужасно встревожился. «Ты с ума со­шла, — говорил он ей, — я лютеранин, а ты хочешь быть другой веры — это невозможно, нет, нет!» Умирающая плакала, умоляла, но упрямец не соглашался; он сказал об этом докторам и своим знакомым — все лю­теранам; те все стали ее убеждать оставить безрассудное намерение и наконец, решили, что она помешалась. (Это говорил мне сам муж ее.) Между тем больная не переставала со слезами умолять его пригласить священника. Видя ее неотступное моление и горькие слезы, доктора по­советовали мужу, так как больная не проживет и трех дней, как видно по пульсу и по всему, позволить ей принять православную веру. «Все равно, — говорили они, — она умрет непременно, а то жаль смотреть, как она плачет и убивается!» Муж, делать нечего, согласился в полном убеждении, что чрез два-три дня жена его будет лежать на столе. При­гласили всеми уважаемого протоиерея А.Б., который сперва наедине расспросил ее о поводе к ее обращению и твердо ли она решилась при­нять Православие и исполнить все постановления Православной Церк­ви. Затем он научил ее главным догматам православной веры и на дру­гой день помазал ее святым миром, после чего исповедал и причастил святых тайн. И дивны дела Твои, Господи!.. Страдалица была так больна и слаба, что лежала недвижимо, не могла сама повернуться и припод­няться на постели, несколько дней не принимала никакой пищи и не имела сна; но когда священник спросил, может ли она повторять за ним молитву: «Верую, Господи, и исповедую...», то больная сама приподня­лась на постели и всю молитву за священником проговорила внятно и твердо. После причастия она заснула и спала довольно долго, а проснув­шись, приняла немного пищи, пульс стал ровнее, и день ото дня, час от часу она стала видимо поправляться и оживать. Удивленные доктора приписали, конечно, это счастливому кризису и объяснили по-своему такой исход болезни; муж же решительно возненавидел свою жену, и не проходило дня, чтобы он не делал самых возмутительных сцен в семье своей. А между тем больная вскоре совершенно выздоровела. Став православной не по одному лишь имени, она неопустительно ходила в цер­ковь, держала все посты, была кротка, смиренна и с терпением перено­сила суровое обращение своего мужа, который все более и более раздражался против нее и наконец, прогнал ее от себя совсем; бедная должна была выехать в другую губернию к своему брату.


Такая жестокость и вопиющая несправедливость ее мужа, такое не­верие к совершившемуся чуду и кощунство над Православием навлекли, наконец, на него праведный гнев Божий. Вскоре по отъезде жены он занемог — помешался в уме — и по болезни был уволен от службы. Замечательно в этом случае явление правосудия Божия: так как муж уверял всех, что жена его с ума сошла, и при этом кощунствовал над православной верой, то Господь Бог отнял у него самого разум. Жена лишь только узнала об этом, немедленно возвратилась к нему, взяла его к себе в К. и там с истинно христианской любовью и с самоотвержением ухаживала за ним. Но чем далее, тем более он становился неспокойным и раздражительным, так что вынуждены были отвезти его в Москву и отдать в больницу, где он чрез полгода и умер, а жена с детьми в 1861 году была еще жива.


Видите, други мои, как скор Господь в помощи каждой страждущей душе ради Пречистой Своей Матери, с верой и любовью призывающей Ее на помощь, и грозен на хулителей Святой Православной Церкви. Так близок Господь ко всякой душе, любящей Его и в смиренной молитве, обращающейся к Нему, и строг только к нераскаянным грешникам. Во­истину, нет предела милосердию Господню, всякий вздох Он слышит и смиренное теплое рыдание родителей за чад своих и каждой души, лю­бящей Его, приемлет. Вот пред нами Иаир смиренно, со слезами, на коленях, со всеусердием молит Его о единственной дочери своей, и Он не отринул его, внял гласу моления его. Ему жалко было эту дочь, его душа болела о ней, он желал ей большего, чем себе, и получает неизре­ченную милость Господа. Христианин! Ведь и у тебя есть единородная дщерь — это душа твоя, ближе которой, род нее которой для тебя не может быть никогда и ничего, для спасения ее ты должен жить, о ее спасении, очищении, освящении должен более всего заботиться; так не для чего более, а для ее же спасения сошел на землю и Спаситель. При­пади же и ты ко Спасителю с молитвой прежде всего о душе своей и о ее спасении, ее помиловании, об исцелении ее болезней — и поверь: ты будешь молиться со всеусердием. Ты тогда, конечно, постараешься вникнуть в ее состояние, а вникая, ты непременно увидишь, как она глубоко пала, какие тяжкие и многочисленные грехи тяготят ее, как легко от этих грехов она может погибнуть навеки. Все это заставит тебя припадать ко Спасителю уже со слезами, ибо ты увидишь, что Он один может уврачевать ее, как понял то и Иаир, искавший спасения своей дочери именно у Спасителя. И тогда каждая покаянная песнь будет уми­лять тебя и новые слезы сокрушения будут исторгаться из очей твоих; тогда, как из груди мытаря, из твоей груди будут износиться глубокие вздохи; словом, тогда твоя молитва будет истинной молитвой, угодной Богу и спасительной для души.


Но, Господи, как немногие любят молитву! Как для немногих она служит утешением, услаждением, пищей! Большинство христиан толь­ко ищет предлога, как бы уклониться от молитвы. То недосуги, то уста­лость, то расстройство духа мешают им молиться. В воскресный день не быть в храме для них не значит ничего. И при такой нерасположенности к молитве удивительно ли, что в то время, когда станут [на молитву] такие христиане, молятся холодно, не от души, не с горячностью серд­ца, молятся с одним желанием: как бы скорее окончить молитву? Итак, христианин, желаешь ли молиться горячо? Тогда молитву обрати в при­вычку, в главное занятие. Как за нужное считаешь каждый день да еще по нескольку раз насыщать свое тело пищею, так каждый день и тоже по нескольку раз с любовью, усердием, со всем вниманием приступай к молитве, питай душу твою молитвой. А в праздник поставь себе за пра­вило последние силы собрать, все препятствия преодолеть, только бы быть в храме за церковными службами. Навыкнем молиться, возлюбим молитву — и тогда эта молитва непременно будет горячая, пламенная молитва.


Возгревай же, брат христианин, в своей душе пламенную, горячую молитву и веру в Создателя своего, храни ее как зеницу ока, ибо мы переживаем сейчас страшно лукавые безверные дни. Мы не видим Спа­сителя нашего шествующим по земле, но мы имеем Его святые иконы, иконы Его Пречистой Матери и святых Божиих. Прикасайся к ним с твердой верой и теплой молитвой сердечной и верь — будешь услышан. Светоносная, животворная и спасительная благодать Божия снидет от них в душу твою и рассеет в ней мрак уныния, тоски и печали. Сколько чудес по вере было от святых икон, невозможно и перечесть!


Вот как рассказывает некто И.В. Киреевский [2] в письме к своему дру­гу Герцену. «Я раз стоял в часовне, — пишет он, — смотрел на чудотворную икону Богоматери и думал о детской вере народа, молящегося Ей; несколько женщин, больные, старики стояли на коленях и, крестясь, клали земные поклоны. С горячим упованием глядел я на святые черты, и мало-помалу тайна чудесной силы стала мне уясняться. Да, это не просто доска с изображением. Века целые поглощала она эти потоки горячих возношений, молитв людей скорбящих, несчастных. Она сдела­лась живым органом, местом встречи между Творцом и людьми. Думая об этом, я еще раз посмотрел на старцев, на женщин с детьми, повер­женных во прах, и на святую икону — тогда я сам увидел черты Бого­родицы одушевленными. Она с любовью и милосердием смотрела на этих простых людей. И я пал на колени и смиренно молился Ей».


Так вера других низвела благодать на равнодушного к ней. И сколько мы видим примеров подобных, когда при виде пламенеющей молитвы и веры к Богу других возгорается и наше сердце к молитве и покаянию и даже перерождению духовному! Вот что мне лично рассказывал о себе один молодой человек, живущий в Петрограде: «После смерти отца мо­его, имевшего большую торговлю, меня окружили недобрые товарищи, увлекли в бездну греха, и я погрязал с ними в ужасных пороках. Меня ничто не могло остановить: ни рыдания матери, ни ее мольбы, я быстро приближался к погибели. Богатство отца в моих руках исчезало быстро, и я бы непременно погиб, если бы не особое Божие провидение и пла­менная молитва матери. Однажды после бурно проведенной ночи, уже часов в семь утра, я возвращался домой с чувством глубокого раскаяния в своем поведении. Я проезжал по Невскому проспекту мимо Казанского собора. Это было осенью в сумрачный день. Мой взор был вдруг поражен необыкновенным явлением: над собором заблистал необыкновенный свет, мягкий, приятный, и в этом свете я ясно увидел как бы парящую в воздухе икону Богоматери. Как бы ни был я омрачен безнравственной своей жизнью, но это поражающее явление привело меня в духовный трепет; быстро соскочил я с экипажа и направился в Казанский собор. Здесь меня ожидала новая поражающая картина: я увидел тут свою мать, пред иконой Царицы Небесной проливающую потоки слез, следы коих были ясно видны пред нею на помосте храма. При виде плачущей и с такой верой пламенно молящейся своей матери пред ликом Бого­матери мое сердце было настолько поражено этим новым видением, что я тут же позади матери тихо склонил свои грешные колени и зарыдал. Сердце мое таяло под влиянием покаянного чувства, здесь я сознал весь ужас того пути, по которому я стремился к погибели. Здесь же предстательством Богоматери и за молитвы своей матери я получил новое устро­ение души своей и, благодарение Богу, с сего знаменательного спаси­тельного дня я чувствую себя как бы переродившимся. Дело отца своего я возобновил, и Господь видимо мне помогает во всем успехом».


Други мои, не есть ли это чудо милости Божией и Его Пречистой Матери к нам, грешным, ради искренней веры, в назидание, ободрение и утешение нам ниспосылаемое? А какая жизнь, какая радость, сла­дость и тишина разливаются в душе и теле, когда мы после поста и покаяния с верою вкушаем пречистое тело и кровь Спасителя нашего! Течение греховных помыслов и страстей мгновенно останавливается; место их заступают помыслы святые, небесные; душа вся делается здо­ровой и радостно славит Бога Жизнодавца. Это всякий испытал и может испытать, кто с сердечной верой и покаянием прикасался к Господу в Его пречистых тайнах. В совести ясно слышится тогда голос Спасителя: «Дерзай, человече! Вера твоя спасла тебя; иди в мире!» (Лк. 8, 48). Употребляй же, христианин, все старание свое, чтобы поддержать в себе спасительный огонь веры и благочестия, тщательно оберегая себя от гре­ховных соблазнов и удовольствий, неустанно моля Господа, да дарует Он тебе Свою всесильную благодать и укрепит веру твою при всех жизнен­ных испытаниях и соблазнах мира сего. Не откладывай свое вступление на путь живой веры и благочестия на будущее время, ибо кто знает, не сочтены ли уже дни твоей жизни и не витает ли уже над тобою ангел смерти, готовясь прервать тонкую нить твоей жизни. За гробом ведь уже нет покаяния, нет обращения.


Храните же, братия, данный вам залог спасения — святую веру на­шу. Бодрствуйте, стойте в вере, мужайтесь, утверждайтесь: спаситель­ный свет веры да не угаснет в сердце нашем, но да светит нам ярко на скользком, тернистом жизненном пути! Помоги нам, Господи! Аминь.


Примечания


[1] Блж. Августин. О граде Божием. Кн. 22. Гл. 8. - М., 1994. С. 333-336.

[2] Киреевский Иван Васильевич (1806-1851) — один из основателей славянофильства, философ. Под влиянием своей благочестивой жены обрел горячую веру. Духовником его был преподобный Макарий Оптинский. И.В. Киреевский отдал много сил для содействия оптинскому книгоиздательству.


Источник: преподобномученик архимандрит Кронид (Любимов). Беседы, проповеди, рассказы.



STSL,Ru



18 ноября 2018

< Назад | Возврат к списку | Вперёд >

Интересные факты

«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
17 февраля 1938 года — особенный день в истории Троице-Сергиевой Лавры и Радонежской земли. В этот день были расстреляны несколько человек лаврской братии, а также духовенства, монахинь и мирян Сергиево-Посадского благочиния.
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
22 марта (2 апреля н. ст.) 1782 года императрица Екатерина II подписала указ, одним из пунктов которого повелевалось учредить из сел и слобод близ Троице-Сергиевой Лавры лежащих, «посад под имянем Сергиевской и в нем ратушу...».
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
23 марта 1861 года митрополит Московский и священноархимандрит Троице-Сергиевой Лавры Филарет (Дроздов) благословил учреждение на восточной окраине Посада «киновии усопшей братии Лавры» или, другими словами, братского кладбища Троицкой обители...
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
20 марта 1909 г. крестьянка Тверской губернии Ирина Васильевна Фомичева, 25 лет, получила исцеление ног у мощей преподобного Сергия.
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
В праздник Покрова Божией Матери в 1812 году по благословению митр. Платона (Левшина) наместник Троице-Сергиевой лавры совершил крестный ход вокруг Сергиева Посада для избавления города и обители от французов.