Память праведного с похвалами…

Архимандрит Кирилл (Павлов)… Это имя сегодня неотделимо от Троице-Сергиевой Лавры, от Русской Церкви, Батюшку называют даже «духовником всея Руси». Личность выдающаяся, известная и знаменитая.


С именем отца Кирилла связаны судьбы множества видных церковных деятелей, профессоров и преподавателей духовных заведений, простых мирян. Но для каждого из нас Батюшка является особенным, общение с ним - глубоко личным, сокровенным. И понимаем и чувствуем мы его тоже, наверное, по-разному.

Хочу поделиться лишь тем, что помню сегодня: конечно, со временем в памяти всплывут и другие моменты, может быть, более яркие и характерные, но это будет уже потом…

О Батюшке я услышал, наверное, с самых пеленок: его имя упоминалось у нас в семье постоянно. Сколько себя помню, и отец, и мама, и бабушка говорили о нем очень часто. И, как я думал тогда, отец Кирилл был для нашей семьи кем-то вроде доброго заступника: какие бы проблемы ни возникали (а их было очень и очень много, насколько я мог это осознавать в младенчестве), говорилось, что «надо обратиться к отцу Кириллу, чтобы он помолился».

Очень стесненные жилищные условия (мы жили вшестером в одной крошечной комнате с кухонькой в старом коммунальном доме), частые болезни и опасные случаи (у родителей и у нас, детей), неурядицы в отношениях на работе, что-то еще, трудное и тяжелое, - и все это разрешалось Батюшкиными молитвами.

Вообще, если вспоминать рассказы бабушки, Евдокии Алексеевны, отец Кирилл (Павлов) не сразу обрел себе такую репутацию великого духовника и молитвенника. Это и понятно: на ту пору он был еще очень молод. В старой Лавре, после ее открытия в 1946 году (а бабушка приехала в Сергиев Посад накануне войны, в 1940-м) было много выдающихся монахов и священников еще старой закалки. Она очень почитала своего духовника, архимандрита Доримедонта (Чемоданова), о котором много рассказывала и мощи которого, уже в 80-е годы прошлого века, по благословению отца Кирилла и по просьбе нашей семьи, братия Лавры перезахоронила на новом кладбище.



Были удивительные духовники и старцы, которых я лично видел: хорошо запомнился архимандрит Серафим (Шинкарев), согбенный старец с огромной копной белых пуховых волос, архимандрит Феодорит, глаза которого были всегда покрасневшими (только недавно я узнал, что он прошел лагеря и ссылки), выдающийся проповедник, обладавший необычайным даром слова и даром слез. Помню и строгого, высокого и всегда по-военному подтянутого архимандрита Николая, смотрителя Троицкого собора Лавры: всегда в соборе, у мощей, как-то по-особенному смотрит и проникает тебя до глубины… Добрейшего и радостного отца Зосиму (впоследствии схимник Селафиил), похожего на преподобного Серафима Саровского, буквально излучавшего радость и доброту – как своим ласковым взором, так и всем обликом, разговором и отношением.

А отца Кирилла увидел и познакомился с ним уже потом, много позже, хотя на исповедь, по всей вероятности, начал ходить именно к нему.

И уже здесь, с самого детства, связывал с Батюшкой почему-то образ преподобного Сергия. Он был как бы посредником между ним и людьми. Такое было чувство, что Преподобный сам ходит по Лавре, участвует в богослужениях, общается с братией – через отца Кирилла. И что даже внешне сам Преподобный выглядит так (ну, или почти так), как отец Кирилл (Павлов).

Слова акафиста Преподобному Сергию, резко запечатлевшиеся в детском сознании, когда впервые услышал их в Троицком соборе, вполне подходили к отцу Кириллу: его доброта, ласковость, внимательность и какая-то древняя простота, о которой мы также читаем в житии великого Подвижника.

Негромкий, почти тихий голос отца Кирилла за богослужением тем не менее слышали все молящиеся: он говорил быстро, произносил слова порывисто, в особой, присущей только ему манере. Они как бы наскакивали друг на друга, а порой казалось, что он пытается прочитать или услышать что-то извне, к чему-то словно прислушиваясь. Тон его речи также был особенным: он говорил как бы после слез, после плача. И опять – как на богослужении, так и во время проповеди – глубокая простота, простые примеры, понятные всем и каждому, цитаты из Евангелия.

Когда Батюшка обращался со словом к народу (а часто эти проповеди бывали в Троицком соборе, по окончании акафиста Преподобному Сергию), ты не мог отвести взгляд от его лица. Его облик аскета, с запавшими глубоко глазами, тихое, но радостное слово, исходившее как бы изнутри, обладало удивительной силой. Во-первых, уходила суета мира, все как бы успокаивалось вокруг тебя, ты оставался наедине с Батюшкой – и со всем миром! Это парадоксально, но целый мир, действительно, раскрывался перед твоим внутренним взором: мир подвижников благочестия, подвигов и страданий Спасителя, мир Божией Матери и простых, самых обыкновенных людей, о которых Батюшка также рассказывал.

И опять здесь, у раки мощей Преподобного Сергия, в Троицком соборе, освещенном лишь горящими свечами на высоких серебряных старинных подсвечниках и горящими разноцветными лампадами у икон древнего письма, отец Кирилл был не то чтобы органичным (как это сказали бы сегодня), он просто был частью всего этого древнего лаврского мира, настоящим «сотаинником Преподобного Сергия».

А как проходили здесь же, в Троицком соборе, праздничные акафисты с участием Святейшего Патриарха Пимена! Батюшка всегда был служащим архимандритом, он выходил на солею, предваряя чтение акафиста Святейшим, он произносил возгласы, совершал каждение… И какое непередаваемое чувство охватывало тебя во время такого богослужения! Все подлинное, настоящее, простое и, в то же время, святое и возвышенное – неспешное совершение богослужения, отточенные, яркие слова молитвословий, благоговейное чтение и пение… Подростку, каким я тогда был, казалось тогда, что попал на Небо, что иначе и быть не может в Церкви, что все вокруг исполнены чистоты и святости и все похожи на нашего отца Кирилла…



Помню исповеди у Батюшки. Часто они проходили в так называемой «посылочной» (рядом со старой проходной Лавры), там складывались различные посылки, которые Батюшка получал от самых разных адресатов. И кто только ни собирался на эти исповеди – и миряне, и священники, и сильные мира сего. И как Батюшка выходил к нам на совершение общей исповеди, как он прочитывал последование, называя грехи и внимательно обнимая взглядом всех собравшихся – но не всех в общем, а каждого по отдельности, словно проникая в душу каждого человека, стоящего перед ним… Слова тихие, отрывистые, исполненные невероятной доброты и, в то же время, какого-то дерзновения. Отец Кирилл, произнося слова молитвы, говорил как-то особенно дерзновенно. Он был точно уверен, что Господь слышит его прошения. Стоя рядом с ним, ты испытывал непреоборимую уверенность в том, что Господь рядом: Он услышит и исполнит просимое непременно! А отец Кирилл видит Его своим духовным взором, чувствует Его рядом и дерзновенно взывает, просит и молит, в то же время уверенный в неизъяснимом Божием милосердии и всепрощении.

Сколько еще можно вспомнить всего, что связано с отцом Кириллом в Лавре!.. Пожалуй, самое главное – это все то время, которое окружало нас, детей, и как бы лелеяло на крыльях любви, мудрости, заботы, внимания и отеческой нежности. В Церкви, в Лавре, в Академии – ты был дома, на Родине, вокруг тебя были родные люди, они своей теплотой согревали огромные лаврские храмы, они населяли этот удивительный мир, сокрытый за толстыми крепостными стенами и осененный густым лесом громадных лип, елей, которых в то время в Лавре было во множестве, старинными чугунными оградами и укромными глухими уголками, уставленными лавочками и деревянными столиками для многочисленных паломников. Может быть, мне скажут, что это всего лишь ностальгия по прошлому, по времени, когда у тебя впереди была вся жизнь, но я с этим не согласен. Именно эта лаврская обстановка – некоей лесной пустыни, подобной древнему Маковцу, некогда облюбованному будущим Преподобным Сергием для своей обители – и была органичной для отца Кирилла (Павлова) и близких ему старцев, старых академических преподавателей и простых паломников. Как хорошо и уютно было просто гулять по Лавре, сокрытым от множества лишних глаз буйной листвой цветущих деревьев и кустарников летом или же заснеженными ветвями, огромными шапками сугробов на газонах или оградах, на многочисленных лавочках – зимой! И часто, очень часто, можно было встретить на отдаленных тропинках или где-то в укромных местах монаха или семинариста, группу паломников, расположившуюся с нехитрой трапезой, беседующих или просто мирно созерцающих всю удивительную тихую красоту Лаврского и Академического царства.



Очень часто, особенно летом, отец Кирилл посещал могилки своих родных где-то в Рязани, под Касимовым. Всегда собиралась постоянная компания, с которой ездил и мой отец, регент Лаврского хора Владимир Романович Бульчук. У них с отцом Кириллом были особенные отношения: очень близкие и доверительные, как у отца с сыном. Я всегда удивлялся, как они общаются, сейчас такого не встретишь. Папа понимал Батюшку с полуслова, они по многу разговаривали, отец Кирилл часто шутил, рассказывал различные житейские истории, и всегда это было поучительно и как-то к месту. С ними в этих поездках бывали архимандрит Алексий (Поликарпов), архимандрит Агафадор (Маркевич), архимандрит Николай и неизменный водитель «Жигулей» шестой модели – Юрий Бузыкин.

Батюшка любил природу, он часто летом посещал Крым, откуда присылал нам открытки с видами достопримечательностей Тавриды. На таких открытках обязательно что-то писал. Помню даже, что он поздравлял родителей со значимыми датами: у мамы в августе день рождения, так Батюшка ее поздравлял открыткой.

В последние годы своего пребывания в Лавре отца Кирилла часто можно было видеть на Литургии или всенощной рядом с огромным великаном-диаконом, отцом Алексием (Писанюком). Хрупкая фигура Батюшки (помнится часто голубая риза на Богородичные праздники и изумительной красоты голубая митра, покрытая тончайшими алмазными нитями, образующими сияющие клетки) рядом с атлетической фигурой отца Алексия смотрелась особенно трогательно. Это поистине были отец и сын, связанные неразрушимыми узами! А с какой заботливостью отец Алексий провожал Батюшку по ступенькам на чин Панагии, поддерживал его в храме, постоянно заботливо и нежно опекал… Достойный ученик опытного духовного наставника: казалось, по человеческим меркам, иеродиакон Алексий будет представителем той молодой монашеской поросли, которая выросла на мощном древе духоносного лаврского старчества и, в свое время, даст такие же ростки благодати и святости. Но Господь судил иначе: трагическая гибель отца Алексия буквально потрясла всех, кто его знал. «Безвременная кончина», «трудно себе представить», как обычно мы говорим в таких случаях. Но пути Господи неисповедимы, и только по кончине этого подвижника мы узнали о его многочисленных талантах и сокрытых от людских глаз подвигах…



Отец Кирилл провожал свое духовное чадо в жизнь вечную, он же утешал близких, родных, знакомых и почитателей отца Алексия.

Менялось время, приходили новые насельники в Лавру, изменялась и политическая ситуация в стране. Но Батюшка продолжал принимать духовных чад, окормлял их своими мудрыми советами, молился, сопереживал…

Получилось так, что последние годы своей жизни отец Кирилл провел в Переделкино, вдали от любимой Лавры. Но сейчас, по своей кончине, он вернулся к нам телом, а духом, верим, всегда пребывает с теми, кто любил его при жизни, кто молится о нем сейчас и просит его молитв и предстательства.

Царствие Небесное тебе, дорогой наш Батюшка! Верим, что если будешь иметь дерзновение у Господа, помянешь и нас там, где «несть ни болезнь, ни печаль, ни воздыхание, но жизнь бесконечная».


Николай Бульчук

Источник: Radonezh.ru
28 февраля 2017

< Назад | Возврат к списку | Вперёд >

Интересные факты

«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
17 февраля 1938 года — особенный день в истории Троице-Сергиевой Лавры и Радонежской земли. В этот день были расстреляны несколько человек лаврской братии, а также духовенства, монахинь и мирян Сергиево-Посадского благочиния.
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
22 марта (2 апреля н. ст.) 1782 года императрица Екатерина II подписала указ, одним из пунктов которого повелевалось учредить из сел и слобод близ Троице-Сергиевой Лавры лежащих, «посад под имянем Сергиевской и в нем ратушу...».
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
23 марта 1861 года митрополит Московский и священноархимандрит Троице-Сергиевой Лавры Филарет (Дроздов) благословил учреждение на восточной окраине Посада «киновии усопшей братии Лавры» или, другими словами, братского кладбища Троицкой обители...
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
20 марта 1909 г. крестьянка Тверской губернии Ирина Васильевна Фомичева, 25 лет, получила исцеление ног у мощей преподобного Сергия.
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
В праздник Покрова Божией Матери в 1812 году по благословению митр. Платона (Левшина) наместник Троице-Сергиевой лавры совершил крестный ход вокруг Сергиева Посада для избавления города и обители от французов.