Нравоучение седьмое

НРАВОУЧЕНИЕ СЕДЬМОЕ.

Упражняемся мы в поучении закона Божия, оставив все мирския увеселения, пренебрегши все домашния нужды и житейския выгоды, да не позавидуем тем, кои в мирском щастии все свое поставляют удовольствие, да не позавидуем, и паки глаголю: ибо грешники никогда никакой не имеют радости: несть радоватися нечестивым, глаголет Господь. Но вы здесь напротив мне скажете: кто же здесь щастлив, как не тот, который граблениям своим сытости не знает, который так живет, что ни Бога не боится, ни человеков не срамляется? Кто в чести, как не тот, который любит более славу человеческую, нежели славу Божию? Кому более мы удивляемся, как не тем, у коих, по Давиду, овцы многоплодны, волове толсти, сынове их аки новосаждения масличная, дщери их преукрашенны, коих житницы преисполнены1. А сии люди какия? Праведныя? Никак, их же уста, припевает там же Давид, глаголаша суету, и десница их, десница неправды. Вы из сего заключите, как сие будет истинно, яко несть радоватися нечестивым, когда Ирод в чертогах, Иоанн в темнице; нечестивый Царь пиршествует, креститель вяжется; грешник с блудницами веселяся пляшет, а праведник праведнее всех рожденных от жен усекается в выю, и кровавым по всему телу обливается цветом? Правда, сему кажется повидимому не позавидовать не льзя. Давид сколько ни кроток был, только возревновал мир грешников зря, так, что он же говорит, мои вмале не подвигнушася нозе, вмале не пролиястася стопы моя.2 Что же, Слушатели, так вы таких беззаконников блаженными поставляете? Такия их здешния увеселения за настоящее щастие почитаете? Но удержитеся, не судите по одной наружности и человеческому суду. Так по сему ты и повапленной гроб прекрасным назовешь чертогом, которой внутри полон есть костей мертвых и всякия нечистоты? Так ты и Содомския яблоки за самыя пресладкия почтешь, к которым ежели только прикоснешься, в смрадной превращаются прах? Взойди только в грешникову душу, открой его грудь, разогни его сердце, разбери его члены, тогда скажешь: лживии сынове человечестии, несть радоватися нечестивым. Ах! как таковая душа ничего в себе не имеет добра, полна костей мертвых и всякия нечистоты! Такая грудь есть покрывало, под коим кроется ядовитой совести червь, неусыпное души томление; такое сердце есть непристойных страстей убежище, такие члены на делание всякаго зла употреблены. Ах! как человек в так ужасное переменился чудовище! Той муки, которую в себе грешникова чувствует душа, поистинне не льзя словами описать. Всяк, говорит сам Иисус Христос, творяй грех, раб есть греха3. т. е. Всякой, де, грешник имеет над собою господина грех. О немилостивый господин! о пребедной раб! Такой господин своего раба первее от всякаго отводит добра, чтоб тем более властительство свое над ним укрепить, как каждой волк, похитивши овцу, не на том, где похитил, пожирает месте, но в далекие и темные занесши леса. По том ввергает его в безконечную зол бездну, на всякия поощряет пороки, на тяжкие приводит грехи, в глубокия устремляет беззакония, неслыханным его изучает злостям, делает на обиды скорым, на грабежи готовым, на лжи и обманы безстыдным, на клятвы нехранительным, на преслушание охотным, на всякое зло склонным, ко всякому добру неспособным, Божиим отступником, своим присным рабом. Всяк творяй грех, раб есть греха. Грех, как господин, грешникову душу неразрешимыми путами связав, куды хощет, водит: а грешник объюродевши, ему последует: и яко же вол на заколение ведется, и яко пес на узы, или яко елень уязвлен стрелою, спешит яко птица в сеть, не зная, яко на пагубу свою течет4. Попался некогда в руки такому жестокому тиранну блудный сын, котораго похитил он из благословеннаго отеческаго дома. Смотрите вы, которые грешникову завидуете щастию, куды его тот тиранн повел? Может на место злачное, на спокойную воду? Никак. Кудыж? На страну далеку. За чем? Пасти свиния. Ах! как лукав господин! ах! и ты как нещастлив блудный сын! Подольстил его из отеческаго дому, под видом некоторым надежды к лучшему состоянию, обещавая ему свою волю, пространнейшее житие, довольнейшее содержание: но выманивши приводит под свою горькую державу, под свою мучительную власть, приставляет его пасти свиния. Работает бедной раб в подлой той службе, а за то от своего господина и дневнаго не получает пропитания: и бысть, глаголет Святое Евангелие, глад крепок на стране той и желаше насытити чрево свое от рожец, яже ядяху свиния5. Как ты, человече, на такую скотскую бросился пищу когда в отцовском доме всем изобиловал? Он отвечает тож, что и Евва Богу, впадши в грех; змий прельсти мя. Какоеж это щастие, о котором после с раскаянием надобно жалеть? Святый муж Давид некогда впадши в несносное того мучителя иго, все почти места скучною наполнил жалобою. Ах! слячен есмь многими узами железными, озлоблен бых и смирихся до зела, рыках от воздыхания сердца моего6. А как только из сего вышел плена, и диавольскаго свободился рабства, не преминул с глубочайшим исповеданием свое принесть благодарение: О Господи! аз раб твой, и сын рабыни твоея; растерзал еси узы моя,7 разумей, которыми его грех содержал. Да и ктож его рук миновал? Кто в сей железной не мучился пещи? Кто сему гордому не поработал фараону? Кто сему Вавилонскому не поклонился идолу? Ты только послушай, как Павел, а в его лице и все мы под греховным стонем мучительством: вемы, он негде говорит, яко закон духовен есть, аз же плотян есмь, продан под грех8. Что такое, продан под грех? Отдан, де, в подданство греха, или нахожусь под господством греха. Как? Так, что уже, не еже хощу, творю, но еже ненавижу, то содеваю; не еже бо хощу доброе, сие творю: но еже не хощу злое сие содеваю9. Аще ли, продолжает он: еже не хощу аз, сие творю, уже не аз сие творю, но живый во мне грех. Боже мой! что сие за мука? Да и человек господин своему рабу не приказывает зла делать. Окаянен аз человек, кто мя избавит от тела смерти сея10. Так познал ли ты доселе, человек, то грешниково наружное щастие, то притворное блаженство, оную погибельную прелесть, в которой увязают грешники? Тебе напр. несносно, что сребролюбец несколько палат наполнил имением, а у тебя одна только риза. О как же ты легок! и как же тот сребролюбец излишно нагружен! Твой кораблец по морю легко поплывет и только что играть станет по морским волнам: а сребролюбцев корабль, как величайшая тяжесть, погрязнет, яко олово, в воде зельней. Или тебе досаждает вознесеннаго колесница, многими коньми запряженной воз и тем совсем тебе дороги не дает? Пожалуй ему уступи. Вспомни только, что Христос говорит: широкой и пространной путь вводит в пагубу; а узкая и тесная тропинка в живот. Не смущают ли тебя чести, высокия титлы, многолюдныя встречи, безмерныя почтения? Помолчи, будет и тебе честь, только подвигом добрым подвизайся, как вдруг небесная откроется дверь, где отеческая рука тысячу поднесет венцов, которыми твоя увенчается глава. Я думаю, что тебя, благочестивый Христианин, и телесная прельщают сладострастия? Только сие искушение отрази ты Павловою речью: брашно нас не поставит пред Богом, ниже бо аще ямы, избыточествуем, ниже аще не ямы, лишаемся;11 насыщуся, внегда явитъмися слава твоя12. Ежели все сии так благополучно пройдешь мытарства и диавольския низложишь хитрости, блажен ты, ежели выя твоя будет в законе Господни, и в законе Господни поучится день и нощь: но Давид только такой; а мы и в неделю один раз поучиться за трудность вменяем. Давид день и нощь, мы ниже в неделю часа. Да мы, скажете, и так закон Божий разумеем. О дал бы Бог! Но ктож Давида в законе Божием разумнее бысть? Кто большую премудрости благодать имел? Однак поучался он день и ночь. Но вам еще домашния не попускают нужды: но слушай ты раб господскаго повеления: шесть дней делай, а день седьмый Господу Богу твоему. Но и ктож более Давида нужд имел? Царь был: столько под собой народу имел, сколько около себя неприятелей видел: его сия речь: Врази обыдоша мя яко пчелы сот13. Однак поучался в законе Господни день и нощь. Вам сл. Дух С. такую да влиет благодать, которою путеводими да поспешаете на учительства духовныя, как елень на источники водныя. Аминь.



Оглавление

Богослужения

29 марта 2024 г. (16 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.