В неделю первую великаго поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ПЕРВУЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА.

Обыкновенно тот день почитается торжественным, в которой знаменитая над неприятелем одержана победа, когда все избавились угрожающаго страха, и когда общий покой возставлен; а неприятель приведен до толикаго безсилия и постыдения, что страшится ослабленныя свои руки подъять на неправедное нападение. Да таковый день и в последующие роды воспоминается с торжеством и радостию. Одно воображение прешедших бедствий и наступившей тишины есть сладостно. Подобное есть настоящее церкви празднование. Когда разврат смущал тишину общества христианскаго, и свет истинны помрачался тьмою гордых и неистовых мыслей: напоследок по многих сражениях, по многих борьбах и страданиях, истинна взяла верьх, восторжествовала, и возрастила сладчайший совестям покой.

Таковый победоносный день уставлен со всегдашним препровождать торжеством, дабы не токмо Богу, церкве и истинны ея защитнику, должную всегда приносить благодарность; но и воспоминанием того более укреплять себя в хранении истинны веры, и предостерегать себя и других от соблазнов и развратов. Они всегда быть могут. Таковая есть слабаго человеческаго ума участь! От вас самех, сказал Павел своим ученикам, востанут мужие глаголющии развращенная;¹ И подобает в вас и ересем быти.² Он же объявляет, дабы при свете истинны яснее открылось, сколь ложь есть темна и мрачна: да искуснейшии в вас явлени будут. Почему как мы противу того во всегдашней должны быть предосторожности, то какия суть истинны оружия, коими ополчившись моглиб мы поразить ложь и всякий разврат, от словопрения происходящий, почитаю за приличное и полезное взойти теперь в сие разсуждение.

Во обыкновенных между народами войнах к получению победы споспешествует иногда славолюбие и честолюбие. Правда, что смущает оно покой человеческаго рода, ищет удовольствия в пролиянии крове, во опустошении земель, в разорении городов, в порабощении свободных людей; а иногда и свое все теряет; но не редко и выигрывает. Славолюбивый дух бывает не утомим к претерпению всего; бывает изобретателен на всякия хитрости, и отважными своими предприятиями приводит неприятеля во удивление, а потому и во ослабление.

Подобно и в смущениях веры дух суетнаго славолюбия не редко поколебал стены церковныя. Многие, хотя похвастать своим умишком, думали и думают, что естьли того держаться, что все и простые держат, кажется низко. Надобно себя отличить. Что нибудь новое выдумав, других удивим, заставим о себе высоко мыслить. Наконец может быть наш будет верьх, или по крайней мере, как бы то ни збылось, история о нас никогда умолчать не может.

Таковое славолюбие тем же самим славолюбием победить не льзя. Не от чего иного, из историй видим мы, что по причине догматов веры были жесточайшие споры, брани, гонения, а иногда и смерти; не от чего иного, как, что противу страсти, подобную же выставливали страсть. Нет: в сем случае сильное оружие есть смирение, которое не в том состоит, чтоб молчать противу дерзновенных уст. Сие высокомерный дух признает за победу: и крепость иногда берет неприятель, не для того, чтоб она не крепка была, но что слабы защитники; да и Апостол Петр велит быть готовым ко ответу на всякий вопрос.³ Но что не надобно в сем случае вмешивать страсть гордости и высокомерности, чтоб, то есть, стараться единственно показать, сколько мы соперника своего превосходим разумом. Никак! из сего тот час родится одно безконечное словопрение. Потребны при сем тихость и кротость. Надобно уверить всех, что мы не надеемся на себя, но на оружие истинны Божия, что мы не ищем славы своея, но славы Божией и покою церковнаго: а притом являть искренное сожаление и о самом сопернике, не столько обличая его в невежестве и упрямстве, сколько относя до общей человеческой слабости. Сие не только может подействовать ко открытию истинны, но и к самому умягчению сердца спорющаго. Сей дух есть Евангельский. Таков был кроткий Спаситель наш, о коем Пророк предсказал, что Он не преречет, ни возопиет, ниже услышит кто на распутиях гласа Его.⁴

И по тому при таковых важных разсуждениях всемерно надлежит убегать излишняго жара. Служителю Божию не подобает сваритися, но кротку быти.⁵ Подлинно во внешних сражениях помогает иногда жар и дух стремительный; но он же не редко и все теряет. А в разсуждениях затмевает он разум, и не допускает порядочнаго в мыслях зделать расположения. По стремлению жара удобно можно проговориться, или нужное упустить, или сказать что не в своем месте. Сие тотчас соперник приметит и обратит в пользу свою. Оставив, что в доказательстве было твердое, будет настоять на слабое место, которое открыла неосторожная горячесть. Притом жар в сопернике произведет больший жар: из чего выйдет не истинны прямое показание, но один спор и брань; а истинна останется в затмении и неизвестности. Но где тихость и спокойность духа, тут и мысли яснее и слово порядочнее, и доказательства убедительнее: а по тому в таковом тихом источнике скоро и ясно истинна лице свое откроет.

Не помогает сему витийство слова. Оно полезно, чтоб истинну всеми признаваемую в краснейшем и лестнейшем представить виде: но где надобно оную, ложью побораемую, защитить и доказать, там оно не только есть излишно, но и вредно. Излишно: ибо правды лице само по себе прекрасно, без всяких притворных красок. Вредно: ибо даст подозрение, что защитник истинны побеждает может быть не тем, что истинна на его стороне, но что он преимуществует только током своих слов, и чародейством красноречия. Ибо мы не редко видим, да и видим с сожалением, что некоторые, на зло употребляя отличный дар витийства, сущую ложь представляют под столь лестным видом, что кажется она быть истинною. Да многие и действительно сим обманувшись, развратныя мнения почитают основательными и священными.

К чему таковой пышной и сладоточной слов прибор? Открой самую истинну в существенном виде ея. Она есть величественная жена: заставляет себя любить и почитать своею сановитостию, не требуя прикрас жены нецеломудренныя. Чем одержало верьх и ложь посрамило Евангелие? простотою слова. Ибо когда сокровенно оно от премудрых и разумных, а открыто младенцам, доказывает сие святейшую ея простоту. Чем уверили мир Апостолы, и вывели его из заблуждения? Простотою слова: как точно признает Апостол: И аз пришед к вам, братие. Приидох, не по превозходному словеси или премудрости, возвещая вам свидетельство Божие: и слово мое и проповедь моя не в спорливых человеческия мудрости словесех, но в явлении духа и силы: да вера ваша не в мудрости человечестей, но в силе Божией будет.⁶

Кольми же паче в таковых духовных прениях хитрости не могут иметь места: то есть, чтоб уловить соперника в слове, хитросплетенным доводом его запутать, и тонкостию привести в недоумение. С начала приведен он будет сим в смятение, но когда после узнает сокровенныя сети, тем более отвергнет всякия уверения: ибо подумает, что противная сторона слаба, когда берет не силою доказательств, но принуждена искать увертков хитрости.

Видим мы из историй, что по случаю открывшихся нещастливых в церкве раздоров, премногия были словопрения, премногия с обеих сторон были писаны книги; но из сего родился один тщетный труд, большее с обеих сторон упрямство, и свирепое одного противу другаго ожесточение. А единственная тому причина, что с обеих сторон не редко поступано было не духом кротости и Евангельския ревности; но с жаром, с злостию, с мнением о себе предприимчивым, полагаясь более на разум и на свой приборный слог, нежели на самую истинны простоту. От чего церковь и прежде страдала, и ныне болезненно терзается.

Мы в предосторожность сего, к сохранению святости веры да употребляем оружия, выше сказанныя, естьлиб сие когда надобно было.

Но, о когдаб сего никогда не случилось, и прежниеб развраты утихли! да и легко сие будет, естьли всяк церкви гласу будет послушен. Почто высокомудрствовать? Почто преступать пределы отец? Нет сумнения к достижению спасения, естьли храня единство веры, в честности препровождаем свое житие. Вера успокоивает совесть; а наблюдение звания своего есть известный путь к небеси: чего да сподобимся благодатию Господа нашего, аминь.

Сказывано в Москве, в Успенском соборе, 1780 года, Марта 8 дня.