В день Святителя Христова Николая

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТИТЕЛЯ ХРИСТОВА НИКОЛАЯ.

Хотя имя Пастыря свойственно есть единому Иисусу Христу. Он есть тот, который сшел с горних мест, да взыщет овча заблуждшее, и на рамо взем, принес оное Богу и Отцу. Он есть тот, который душу свою положил за овцы, когда иным образом не мог их приобресть. Он есть тот, который, яко великий Священник, принес самаго себя в жертву, во искупление паствы, юже стяжал кровию своею. Ему, говорю, единому свойственно есть имя Пастыря. Но сила святейшия жертвы его, важность ходатайства его, действие благодати его довольны были, чтоб и другие могли следовать его Божественным стопам, и в великом святительстве его быть ему, могу сказать, преемниками и наместниками. Ибо многие мужи святость его в душе своей изобразили, и оную любовь, которой он к себе и ко врученной пастве требовал, сохранили во всей целости: Петре любиши ли мя? Аще же любиши, паси овцы моя.¹ Понеже надобно было исполнитися оному пророческому предвещанию: и воздвигну вам пастыри по сердцу вашему.²

Таков был празднуемый нами святитель Николай. Излишноб было мне исчислять его похвалы. Чрез толико веков когда прославляется его имя. Когда всяк почитает уже себя получившим его помощь, естьли только его имя призовет; когда всяк внутренно услаждается, взирая токмо на едино его изображение: довольно сей для него похвалы. Не льзя до сего достигнуть, разве единою добродетелию и честностию жития. Поминаем мы и развратных людей, да и тех, которые за несколько веков доселе жили, хотя они никакого воспоминания недостойны: но как же воспоминаем? В омерзении и проклятии имея их нечестивую жизнь, и оплакивая нещастливый их жребий. Не тако, праведнии, не тако: но память их с похвалами, и благословение Господне на главе их.³ Заметим мы сие для пользы своей, для щастия своего, как бы и нам доброе по себе оставить имя.

Бывших прежде нас людей хвалим мы не потому, что они богатством изобиловали, или на высокия чести были вознесены. Все сие ежели не в жизни, по крайней мере с жизнию исчезает: но хвалим потому, когда совершенно о них уверены, что они были люди добрые, честные, добродетельные. На пример: похваляем мы святаго Златоуста, что он был ревностен и правдив. Почитаем память Иоанна милостиваго, что он был человеколюбив и благодетелен. За велико ставим Афанасия Александрийскаго, что он величайшия бедствия сносил, стоя за православие. Ублажаем преподобных Антониа и Сергия, что они воздержанием и смиренномудрием были Ангелам подобны. Величаем Марию Магдалину, что она горела любовию креста Христова. Удивляемся великому Павлу, что он имел адамантово, по великодушию, сердце, и прямо пастырский дух. Превозносим Петра, что был он горячь в вере. Проповедуем святителя Николая, что был он человеколюбив и скор к спомоществованию страждущей бедности. Любим мучеников, что они были мужественны в жесточайших страданиях. Превозносим добрых Государей, что были они попечительны о благополучии народном. Отдаем справедливость правосудным судиям, что были они нелицеприемны, и правду хранили ненарушимо. Почитаем честных хозяев, что были они добрыми друзьями, добрыми соседами, добрыми гражданами.

А как все исчисленныя нами великих мужей добродетели не им только приносили честь, но делали и другим пользу, подавая или случай ко исправлению, или пример к подражанию, или наставление к руководству: ибо добро есть сообщительно: не заключается оно в самом себе, чтоб не изливало благоухания своего и другим: то потому всяк находя в том свою пользу, имеет долг хвалами, удивлением, проповеданием превозносить таковых имя.

О сколь сие нужно для рода человеческаго! страсть совсем тем свирепствует, и все уставы Божеские и человеческие превратить стремится: что, естьлиб притом добрых людей имя и память в вечном оставалась забвении? сколькоб она возсвирепствовала, и гордую свою вознесла бы главу. Но нет! когда добродетель веками не умирает, и свободно свой возвышает глас, порок усмиряется: а честные люди приемлют ободрение: да и сами злые исправляются. Ибо хотя ласкатели и человекоугодники и осыпают их похвалами в жизни сей, по корыстолюбию или по малодушию: но когда они же примечают, что справедливое потомство их не щадит, и прикрытое ласкательством безобразие открывает в гнусном его виде: то чрез сие, ежели еще есть в них остаток чувствительныя совести, приходят в боязнь, и страшатся отягощены быть бременем вечнаго порицания.

У древних Египтян был достохвальный обычай, что над мертвыми производим был строгий суд, как они свою жизнь препровождали. И естьли по всей истинне находили честность их жития, удостоивали их великолепнаго и всеми оплакиваемаго погребения. Естьли же доказана была их жизни развратность и нечестие, погребения были лишаемы, и яко нечистый труп повергаемы были с общим всех к имени их отвращением. Подобное нечто и в христианском законе уставленное видим. Ибо именуемые христиане, удалявшиеся всегда от собора христиан, и святейших таин сообщения, а тем самим подавшие не сумнительное развратныя жизни свидетельство, погребения по чину церковному удостоиваны быть не заслуживают. А хотяб таковые, как и прочие, и были погребены, да еще и с пышностию: но не могут они избежать общаго поношения и строгаго суда будущих родов. Уста всех и сочинения наполнены будут описаниями их коварств, и причиненных ими роду человеческому непорядков. А сие всякаго слышащаго и чтущаго заставит призывать на них мщение Божие. Путем убо честности и добродетели шествовать надлежит, естьли хотим доброе по себе оставить имя.

Но многих, скажет кто, выхваляют истории, или по ласкательству, или по пристрастию, или по неведению, или по превратному понятию, которые вечному забвению достойны преданы быть; или и воспоминаемы, но токмо на один страх другим: а напротив многие честные оставлены в молчании: ибо как добродетель их была тиха и спокойна, то развратный мир любящий шум и пышность и не удостоил их своего внимания.

Подлинно для добродетели сей удар есть тяжчайший, и выигрыш для порока есть досаднейший. Будущие писатели будут заимствовать свои повествования от настоящих. А как настоящих писателей пером не редко управляет ласкательство, или робость, или корысть, или неосновательное о добром и худом деле понятие: то часто мы принуждены со слезами читать превозносимый порок: а честность с презрением умалчиваему. Чем же добродетельный муж в таком печальном случае утешит себя, когда видит, что он и в жизни презрен, и по смерти честь добродетели его будет забвенна?

Не должны мы столь строго о людях судить, чтоб в сонмище злых не было людей и правду любящих. Сквозь густый мрак порока сияет лучь добродетели, и сиянием своим трогает людей истиннаго просвещения вкусивших. Праведный суд не попустит добродетели столь обиженной быть: а пороку столь нагло торжествовать. А естьли сие по неиспытанным судьбам Божиим и случается, то чрез сие премудрое провидение подает нам важнейшее нравоучение, дабы мы не искали славы мира сего, яко и по сему самому случаю она есть суетна. Како бо не суетна, когда и по смерти в обманчивом человеческом мнении таковое есть добрых с худыми смешение? потомство будучи обмануто или лживым слухом, или пристрастным писанием, часто будет восхвалять развращеннейших людей: а честных память погаснет.

Надлежит убо искать той славы, которую определяет судяй всем праведно, и который ни обмануть, ни обмануться не может. Любезно и всякаго приятия достойно оное Евангельское слово: Не радуйтеся, яко дуси вам повинуются: радуйтеся же, яко имена ваша написана суть на небесех.⁴ Не радуйтеся, яко могуществом своим всех пред собою смиряться и ползать заставляете: радуйтеся же, яко всех сердца в любовь к себе склоняете. Не радуйтеся, яко имена ваша ласкательство возносит до небес: радуйтеся же, яко истинна святая оныя записала в книгах живота. Не радуйтеся, яко преизобилует вам имение, которое и тля тлит, и татие подкопывают и крадут:⁵ радуйтеся же, яко сокровенно для вас сокровище от всякой опасности удаленное. Не печальтесь, что мир сей прелюбодейный, и грешный забудет вас: радуйтеся же, яко добродетель ваша незабвенна вечно пребудет пред Отцем небесным. Сей есть прямый славы путь, коим шествует просвещенный свыше. И сие есть надежное средство к приобретению нам по себе добраго имени в вечные роды.

Можем ли мы еще о сем усумниться? но не силен ли всякое разогнать сумнение святейший пример празднуемаго нами мужа? Не удивительно, что добродетель его не скрыта пред очами Вышняго: ибо она есть любезная дщерь его. Нас то удивлять и утешать должно, что сияние ея и тьма мира помрачить не могла. Ублажается она на небеси, но прославляется и на земли. Наполнила горния селения: ибо не вмещается в пределах земных.

Великий Боже! угодивший тебе Святитель быв на земли, силен был склонять твое благоутробие на требующих твоея помощи: ныне предстоя лицу твоему в сиянии славы небесныя, меньше ли имеет дерзновения ходатайствовати о нас? благость твоя, молитвами его преклоняема, да споспешествует нам в делании блага, и в снискании любви твоея. Аминь.

Сказывано в Москве, в Греческом монастыре, Декабря 6 дня, 1779 года.