В день святаго Иоанна Златоустаго

СЛОВО

В ДЕНЬ
СВЯТАГО ИОАННА ЗЛАТОУСТАГО.

Праведнаго память должна быть с похвалами: особливо же ныне празднуемый нами праведник то заслуживает. Столько трудился он в проповедании слова Божия, столько учением своим церковь одолжил, столько придал сияния истинне, им до смерти защищаемой: то не заслуживает ли он, чтоб мы ему принесли жертву слова, которое столь свободно возвещали златыя уста его? Но какой язык будет способен достойныя сплести ему похвалы? ежели что в нас есть к тому послужить могущее: и то суть скудныя струи, почерпнутыя от изобильнаго источника его. Но и имеет ли он нужду в похвалах? наслаждаясь блаженным покоем вечнаго живота, который ни увеличен, ни уменьшен быть не может, естьли чего он еще желает, то без сумнения единственно желает того, чтоб учение оставленное в душеспасительных его писаниях было в нас действительно. И по тому, естьли кто хощет умножить райския Златоустаго утехи, да прочитывает со вниманием его наставления, и оныя да покажет на самом деле.

А я по долгу своему, при таковом святом упражнении, должен быть руководителем и изъяснителем. Почему, дабы с большим вниманием упражняться нам в чтении и размышлении Златоустовых поучений: намерен я теперь изъяснить, чему более сей великий учитель поучал, и что было особливое и ему свойственное в слове и душе его?

Всякой учитель по различным Духа Святаго дарованиям имеет особливое свойство свое, чем он от других отличиться может. Иной, на пример, мыслей высокопарных, иной витийствен, иной сладкословесен, иной остроумен, иной изобилен, иной в краткости слов великую заключающий силу.

Что касается до Златоустаго слога: был он самый естественный, то есть, не высокопарен, и не низок; без всякаго излишняго надмения и притворной красоты, ясный и столь вразумительный, что и просвещенному приятен, и простому понятен. Разбирал всякую вещь в тонкость, но мыслями и словами такими изъяснял, которыя всем известны были, и кои всяк из слушателей на себе опытом самим дознавал. И по тому и самый слог слова его нечувствительно внедривался в человеческое сердце, и оным удобно обращал.

Но какой бы ни был слог его слова: нужнее нам знать, какое более было поучений его содержание?

Вопервых и паче всего наклонял он свои слова к покаянию. И по тому прозван от всех покаяния проповедником. Знал человеческаго существа немощь: а себя почитал поставленным от Бога немощей человеческих целителем. Не столь, по его разсуждению, крепок человек, чтоб когда либо страстьми прельщен и искушениями низвержен не был: но нет опаснее, как человеку болезненному не узнавать болезни своей, и падшему не стараться востать. Одно есть припадок человеческия слабости: другое есть ослепление и ожесточение. Когда человек в болезни требует врача; есть надежда ко исцелению: но когда отвергает врачующую руку, развратность берет силу, и приводит до крайности. Ясно сие понимал мудрый душ человеческих врачь. И по тому представлял и опасныя следствия от нераскаяния происходящия, и многоразличные предлагал примеры людей, которые падши востали, и из развращенных пременились в мужей святейших.

К большему же от бедственнаго отчаяния отвращению, наисильнейшим образом доказывал Божие человеколюбие, яко несть грех побеждающ Его милосердие. Обыкновенно говаривал, что сколько крат кто ни согрешит; но столько же крат и покается: от милосердия Божия отвержен быть не может. Не к тому сие говорил, чтоб иметь излишнее на благость Божию надеяние, и чрез то взять кому дерзский случай к безстрашию, и грешить в надежде прощения: никак! но чтоб отчаянныя утешить души, и из сего опаснаго положения их исторгнуть. А притом по влиянной ему от Бога премудрости разсуждал, что естьли кто многократно греша, но тотчас многократно же и кается: дает добрую надежду, что сие многократное своих погрешностей признание приведет его в чувство, и грех напоследок представит гнусным и отвращения достойным.

Таковое благоразумнаго пастыря учение сильно действовало в человеческих сердцах. Ни чьих ран словом своим он не открывал: но всех болезни внутренно касался. Ибо всякаго заставлял входить в самого себя: и собственную руку его направлял ко исцелению своему. Сей способ есть самый действительный: ибо иногда стыд удерживает показывать врачу раны свои. Но в учительском его наставлении всяк сам токмо видел свой порок, да и слышал средства ко исправлению своему. И так без открытия раны и без позорнаго стыда сокровенно и внутренно благодать Божия исцеляла, а спасительное мудраго учителя наставление служило к тому руководством.

Но был он иногда и свободен во обличениях. Где видел страсть свирепеющую, и с презорством упорную: возвышал свой глас, и мечь слова Божия обнажал во всем грозном виде его. Лицемерие и страстным усилиям снисхождение, естьли где, то особливо священнаго места сего почитал он недостойным. Когдаб истинна и во всем свете умолкла: то по крайней мере должна она не умолкно вопить при жертвеннике Господни. Нет большаго вреда, как естьли и те, кои поставлены свободно наши пороки обличать, только будут ласкательно угождать нашим страстям. Я тебя уязвляю, говаривал Златоуст, и ты вопиешь: но я воплю твоему не внимаю. Я врачь: раны мои исцеление приносят. О сколь нужен таковый муж! особливо в те времена, в которыя развратность ничего не уважает священнаго, без стыда своевольствует, и прихоти свои поставляет единственным законом своим. Сколькоб один таковой сделал подкрепления падающей храмине? Мы привыкли ходить по цветам: изнеженные нравы никаковаго не могут терпеть противоречия, и высокомерныя мудрования не дают места никаковому обличению. Златоусты умолкли! но не молчит он: Богогласный его язык, насильственною смертию загражденный, и доселе в писаниях его вопиет, и паче всякия трубы испускает свой глас, естьли кто только оному внимати хощет.

Но посмотрим еще, что он более в словах своих напоминал. Был защитник нищеты, а богатых строгий обличитель. Почти всегдашнее было его поучение, чтоб богатству не делать лучшаго употребления, как расточать оное на бедных и неимущих. Пресекал роскошь: вводил человеколюбие, а отводил, чтоб никто в бедности не роптал на Бога, находя себе помощь и снабдение в благодетельных душах. Что он не делал, что не говорил, дабы уверить, что в лице нищих одолжаем мы самого Бога, и что он сам долга сего платитель будет прещедрый? Преображал он словом своим самого Бога в рубищи одетаго, в членах своих страждущаго и стенящаго, дабы тем умягчит всяким образом жестокость сердца нечеловеколюбиваго. А по сему сами можете разсудить, какого сердобольнаго отца находили в нем бедные.

Но как со изобилием богатства обыкновенно бывает сопряжена гордость и пышность: то ко истреблению сея суеты все свои силы напрягал Златоуст. Вот его слова: тот то гордый сего дня угрожает, а заутра умирает: сего дня он в богатстве, а заутра во гробе: сего дня в диадиме, а заутра в могиле: сего дня в порфире, а заутра выносится на мертвенном одре: сего дня он между льстецами, а заутра между червями. Таковыми сильными выражениями унижал он высокомерность, и чтоб мы, егда течет богатство, не прилагали сердца.1 Паки ко утешению бедных, завидующих пышности богатых, говаривал: Почто вы завидуете блистающим колесницам, богатоубранному коню, высокоустроенным зданиям, златоиспещренным одеяниям? В сем не состоит слава онаго человека, который тем украшен. Слава человека есть просвещение, человеколюбие, честность, верность, воздержание и прочия добродетели: а когда высокоустроены здания; сие есть слава дому, а не человека: когда блистает колесница; сие есть слава колесницы, а не человека: когда златоиспещренно одеяние; сие есть слава платья, а не человека: когда конь богатоубран; сие есть слава коня, а не человека. Многим богатством гордящимся таковыя святаго мужа обличения были неприятны, и они ему говаривали: паки ты на богатых. А вы паки на нищих, он отвечал им: не обижайте вы стада Христова, а я пастырь овцы своя защищать обязан. Сим родом учения он и богатых исправлял, и нищим помогал, и истинным был церкве Христовы пастырем.

Вникните со вниманием в чтение полезнейших его наставлений: везде найдете язык его, изобильную благодати реку изливающий. Полно нам из рук не выпускать сладкосочиненныя басни, суетныя суетных людей мудрования. Есть нам, в чем поучаться и многопопечительную жизни сея горесть услаждать.

Да не соблажняет нас то, что оный великий муж по толиких церкви и всему роду человеческому услугах, не мог до смерти пребыть на престоле своем, но преставился во изгнании. Таковая судьба есть почти всех добродетельных людей. Давно, еще до времен Златоустовых предсказано: яко хотящии благочестно жити о Христе, гоними будут.2 Но блажени изгнани правды ради3. Ныне святый Златоуст предстоит престолу Господню, окружен святыми душами радующимися на ложах своих.

С тех горних мест призирай и на нас, святителю Божий! Ты в жизни сей предстательствовал о людех твоих, и словом, и учением, и молитвами: кольми паче ныне, блистая славою небесною, можеши у благаго Бога испросить, чтоб мы шествовали по священным стопам твоим благопоспешно. Аминь.

Сказывано в Москве в Златоустове монастыре, Ноября 13 дня, 1777 года.



Оглавление

Богослужения

19 марта 2024 г. (6 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.