На день Вознесения Господня о великом таинстве нашего с плотию разлучения и преселения от земли к небесам

СЛОВО

НА ДЕНЬ ВОЗНЕСЕНИЯ ГОСПОДНЯ.

Когда еще не вознесся Господь наш на небеса, учеников скорбящих о разлучении с ним подкреплял Он сими утешительными словами: Аще пойду, и уготовлю место вам, паки прииду и поиму вы к себе.1 И сия-то благая надежда причиною была, что Апостолы своего Учителя препроводив очами до небес, Возвратишася во Иерусалим не с печалию, но с радостию великою,2 как повествует Евангелие. И мы, благословеннии Христиане! вознесение празднуя Господне, возрадуемся духом, яко Спаситель наш открыл нам путь к небесам, и что мы шествуя по его священным стопам, должны поспешать к горнему Иерусалиму, дабы отложив тленную сию плоть, возсиять в нетленной ризе славы небесныя.

Но человеческаго существа слабость всегда одинакова. Когда Господь Иисус со учениками своими пространную о сем имев беседу, приметил, что они принимали ее не без смущения: ибо оставить сию жизнь, и разлучиться, так сказать, с самим собою, пронзало их внутренность; тогда Спаситель им сказал: яко сия глаголах вам, скорби исполних сердца ваша.3 Не думаю, чтоб и я щастливее был у слушателей моих, когда напоминаю о оставлении жизни сея. Сколькоб небесныя несказанныя утехи ни описывать, сколькоб о получении их надежда ни была безсомнительная, со всем тем человек, жизнь сию страстно любящий, таковую беседу с приятностию едва ли слышать восхощет: или по крайней мере такое почувствует в себе расположение, чтоб вместе, естьлиб можно было удостоиться получить и райския утехи, но не лишиться же и приятнаго дыхания жизни сея. Возлюбленнии! яко сия глаголах вам, скорби исполних сердца ваша. Но не смущайтеся. Истинны суть обетования Божия: какоеб ни было о судьбе нашей определение, оно подписано благодетельною рукою Отца всех тварей. Празднуем мы вознесение. Вознесемся мыслию от земных к небесным. Престанем пресмыкатися по земле, и питатися перстию: дакажем хотя в час сей, что мы Христиане, имеющие лучшее упование, нежели выгоды жизни сея: докажем, что мы человеки, имеющие не пониклыя в землю очи, как прочия животныя, но горе всегда взирающия. Откроем хотя мало любопытною, но притом и трепетною рукою оную завесу, которая от нас закрывает великое таинство нашего с плотию разлучения, и преселения от земли к небесам.

Состав нешего тела, ежели естественно разсуждать, есть сам собою тленен. Сложен он из разных, да еще и противных частей, которыя тотчас бы разрушились, ежелиб они не были связаны премудрою рукою всемогущаго Художника. Связаны: но притом оною же рукою и подкрепляются чрез все то течение времени, которое неиспытанною судьбою определено. Когда сие определение своего достигает конца, надобно, чтоб состав сей тленный рушился, и принял другой вид, какой благоволит дать ему тот, которой управляет всем светом, и хранит неразрушиму связь всех тварей.

Ежели сие состава нашего разрушение есть естественно, то почто же одно его воображение столь нас устрашает? упражняющиеся в любомудрии люди разсуждают, что столь же естественно всякому животному умереть, как есть естественно по трудах успокоитися сном, и цвету упасть и увянуть, когда плод должен занять место его. Однако почто же мы сон с сладостию в свои приемлем объятия, и с удовольствием взираем, когда цвет уступает место плоду: но смерть воспоминаем, кольми паче приходящую стречаем с возмущением всея внутренности? и кажется сей страх смерти также естествен нам, как естественна и приятность сна. Для решения сего надобно, чтоб всегда наши душевныя движения основаны были не на одних чувственных понятиях, но на здравом разсуждении. На пример, горькое подаемое больному лекарство чувствам крайне противно, но с разсуждением сходственно, и угодно ему: и естьлиб больной в таком случае хотел только угодить чувствам, а не последовать разсуждению, отвергнет спасительное врачевство, и сам будет причиною продолжения болезни. Подобно и страх смерти есть основан на чувствах, а не на разсуждении: так как мы боимся, чтоб кто нас от долговременнаго сна не разбудил, хотяб он и вреден был здравию нашему.

Возлюбленнии! страх смерти основан на чувствах. Подлинно разсуждая приятности жизни и долговременную свычку с предметами нас окружающими, кажется страшно всего того внезапу лишиться, и смерть тогда, ежели представляется врачевством, то по крайней мере представляется врачевством самым горьким. Но разсудок; сия, говорю, мысль просвещенная, великодушная, промысла вышняго пути проницающая, сей чувствам страшный случай почитает естественным; а по тому небом уставленный к лучшему всех тварей обращению.

Ежели начало нашего бытия стречаем мы с радостию: то почто же будем роптать, когда оно достигает своей уставленной меты, и когда претекший щастливо подвиг свой должен увенчаваем быть? И то и другое на одних основано законах: и то и другое одним всеобщим устроено Благодетелем. Ежелиб разрушение наше клонилось к сохранению токмо общей всех тварей связи с совершенною нашею тратою, и тогдаб мы с благоговением должны почесть таковый священный устав, который нам столько делает чести и славы, что трата наша обращается к сохранению общаго всех тварей союза, и мы умираем для целости всего света: но при всем том и мы ничего не теряем: несравненно приобретаем большее. Мы безсмертны. Когда душа наша безсмертна: то уже смело можем сказать, что мы безсмертны. Тело есть одежда наша и покров: когда сия одежда истлевает, человек остается не меньше человек. Его существо состоит в разуме созерцающем истинну, и в воле наслаждающейся добром. Сей свет разума не погасает никогда: и сей сладчайший воли плод никогда не увядает. Самые язычники светом естественным сию истинну не только понимали, но и почитали ее драгоценною и утешительною.

Знаю, что было, и может быть и ныне есть несколько таких людей, которые о истинне сей сумнятся, и тщетно себя уверяют, акиб мы совсем умирали, и смертию совсем уничтожаемся, как бы нас никогда не бывало. Откуду таковая безобразная мысль притти может? Она ни мало не есть естественна. Ибо какое может быть для смертнаго утешение, естьли ему принять таковое уверение? И так думать, не естьли самому себе желать величайшаго зла?

Но не может естество вооружитися противу самаго себя. Откуду же таковая мысль притти может? От худой совести. Она воображает, что по смерти надобно предстать пред суд праведнейший: а чрез то подпасть не токмо строгому ответу, но еще и в жизни сей ко избежанию сего надлежит удержать стремление своих порочных склонностей. Сие воображение ее устрашает. Но сей страх, который подлинно можно почесть страхом, уже не смерть причиняет, но наше произвольное к пороку пристрастие. Оставь оное: препровождай жизнь по закону непорочныя совести: тогда весь изчезнет страх смерти: а напротив возсияет радостная надежда за подвиг добродетели, получить праведное воздаяние.

Таковым образом ободряет нас и собственное разсуждение. Но какой источник радости и утехи открывает нам Евангелие? Оно уверяет нас, что поживший добродетельно преходит от смерти в живот: да еще и воскреснет паки в воскрешение живота.4 Днесь вознесшийся Господь, какия утешительныя слова сказал своим ученикам, те же принадлежат и всем нам: Аще вознесен буду от земли, вся привлеку к себе: аще поиду, и уготовлю место вам, паки прииду и пойму вы к себе:5 да, идеже есмь аз, и вы будете.6 О надежда сладчайшая! О вожделеннейшая перемена! Пусть бы еще слабость наша нас колебала, что сия надежда есть выше, нежели, чтоб оную бренное человеческое естество вместить могло. Но в сем уже нас ободрят подобные нам люди. Сколько мы видим таких мужей, которые так жили, как бы всегда умирать имели, и желали и искали разрешитися от плоти сея, и со Христом быти.7 Се празднуемый ныне святитель Божий Николай, есть тому и примером и доказательством. Его все земныя подвиги относились к небеси: и час его разрешения, был часом открытия славы и торжества, котораго его добродетель достойна была.

Да последуем стопам сих великих мужей, паче же да взираем со Апостолы на вознесшагося Господа: взойдем с ним, яко на гору масличную, на гору добродетели, да оттуду с ним и вознесемся, и прославимся славою уготованною для нас прежде сложения мира. Аминь.

Сказывано в Москве, в Вознесенском монастыре, Марта 9 дня, 1779 года.



Оглавление

Богослужения

19 марта 2024 г. (6 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.