В день Благовещения Пресвятыя Богородицы,

СЛОВО

НА ДЕНЬ БЛАГОВЕЩЕНИЯ
ПРЕСВЯТЫЯ БОГОРОДИЦЫ.

Проходящим нам подвиг святаго поста, как бы некоторое путешественникам отдохновение, праздник сей церковь Божия предуготовила, благословенные христиане! и по истинне отдохновение. Ибо путешественник, естьлиб не знал, куды идет, и скоро ли от труда путнаго успокоится: мог бы притти в уныние и разслабление. Так и мы, Евангельскаго пути подвиг совершающие, естьлиб не были подкрепляемы известною надеждою, что подвиг наш не тщетен, и труд напоследок покойным пристанищем окончается: моглиб или уныть духом, или бы и со всем в подвиге своем ослабеть.

И се промысл Божий милостивый в том нас подкрепляет и ободряет. Ты путешествуеши: Сын Божий приемлет плоть, да тебе в пути будет путеводителем. Ты подвизаешися: небесный Отец посылает Сына своего, да соплетет тебе победный венец. Ты покаянием смиряешь себя: Ходатай Бога и человеков хощет пролить кровь свою, да омыет грехи твои. Ты умерщвляешь плоть свою: Воплотивыйся от Девы нас ради готовит крест, да смертию своею приобрящет тебе живот. О судеб Божиих глубина! О милосердия пучина неисчерпаемая! Но изследуем, братие, в чем должен состоять подвиг христианский, да возможем с Апостолом сказать: тако теку, не яко безвестно: тако подвизаюся, не яко воздух бияй.¹

Подвиг прямо христианский состоит в побеждении страстей. А что суть страсти? Склонности, которыя влекут к тому, что разсоветывает здравый разум, что противно Евангелию, что отягощает совесть, что нарушает истинное благополучие. На пример, склонность к лености и праздности, склонность к невоздержанию, склонность к блудодеянию, склонность к неправедному корыстолюбию, склонность к скупости, склонность к гордости и презрению других, склонность к тщеславию, суть страсти: ибо они и здравому разуму предосудительны, и противны Евангелию, и совесть отягощают, и нарушают истинное человеческое благополучие.

Против сих страстных искушений вооружиться, не попустить им себя одолеть, одержать над ними победу, есть подвиг прямо христианский. Здесь нужды нет в силе телесной: и крепкий муж и слабая телом жена равно в подвиге сем мужество свое могут оказать. Но еще чем менше дается подкрепления играющей плоти: тем сильнее мы становимся в подвиге сем. Нужна здесь только просвещенная мысль, бодрый дух, горячими молитвами призываемая небесная помощь.

Но мы, де, человеки. Сие-то самое и должно нас в подвиге сем подкреплять, что человеки мы, а не животныя безсловесныя. Когда мы человеки, то не должны яриться и гневом воспаляться, яко звери: когда человеки мы; то не должны похотствовать, яко скоты одному чреву работающие: когда человеки мы; не должны похищать и грабить, яко волк: когда человеки мы; не должны на прежния пороки обращаться, яко пес на своя блевотины. Когда мы человеки: то и должны самым делом показать, что человеки мы. Наружной человеческаго тела состав, лице, осанка прямо еще человека не составляют. Написанный на картине человек представляет человека и со всею красотою своею; но не есть человек: и лежащий во гробе показует начертание человека, но есть мертв. Человек есть, когда творит человеческое, когда образ Божий не помрачает, но просвещает познанием истинны, когда сердце его добродетельно и богоподобно. Послушайте, что говорит и слово Божие: Бога бойся, и заповеди его храни, яко сие всяк человек.² Вот в чем поставляет человека небесная истинна.

Не льзя нам того сказать, чтоб вооружаться против пороков и страстей было трудно. Никак. Ибо все то не есть трудно, что есть по естеству, то есть, с естественным учреждением сходственно: а только трудно то, что противу естества, то есть, стремиться противу естественнаго учреждения. Но всякое доброе дело есть по естеству, всякой же порок есть противу естества, разсуждает Златоуст. Да и самым делом так: ибо Бог создал нас не для зла, но для добра: следовательно и расположил все наши силы и склонности ведущия к добру. А по тому, когда мы добро делаем: идем по пути, который нам Бог открыл, и по которому Он сам нас руководствует: когда же делаем худо, тогда заблуждаем с пути; а чрез то сами себе причиняем затруднение, и ослабляем себя. По истинне добродетель есть по естеству: а порок противу естества.

Да хотяб было и трудно: но где же похвальнее и полезнее труд употребить, как не в подвиге добродетели? и вредный порок нам даром не достается. Ленивец разслабляет тело, и оное болезнями отягощает: сластолюбец ранами себя обезображивает и сокращает дни свои: корыстолюбец лишается покоя и изсушает в себе жизненные соки: гневливый воспаляет кровь и неумеренным ея волнованием повреждает свое здравие. Всякий порок или предъидущими встречается трудностями, или нещастливыми препровождается следствиями. А добродетель хотяб и требовала труда: но ея и подвиг похвален, и труд полезен. Ты подвизаешися: но Бог тебе спомоществует. Ты трудишися: но невидимая рука готовит тебе почести. Отягощается тело, но облегчается дух. Скучает плоть, но веселится совесть: а сие совести веселие, сие духа облегчение и тело укрепляет, и плоть в своем хранит благостоянии. Грешник идет, но его пути зрят во дно адово; однако нещастливый идет: праведник же ходит, яко лев уповая, то есть, благодушно, надежно, безбоязненно.

А чтоб сей подвиг и меньше труден был, надобно заблаговременно к нему привыкать. От младых лет, от самыя юности то своим старанием, то советом благоразумных людей надобно узнавать, в чем состоит прямая честность, кругом ее почасту осматривать, разглядывать ея красоту, отведывать сладость ея плодов, а потом помалу начинать входить в ея упражнения, и взошед не переставать сии упражнения повторять дотоле, пока они уже в тебе не сделаются как бы некоторою привычкою. Тогда самым опытом узнаешь, сколько упражнение сие есть сносно и легко.

Не видим ли мы художников, с какою они скоростию и проворством свою работу производят? видим и удивляемся: ибо знаем, с какою медленностию и затруднением с начала они к своему делу приступали. Но частым одного упражнения повторением дошли до сей удобности и легкости. То же самое свойство есть и добродетели. Может она показаться трудною, когда вдруг без всякаго приуготовления к ней приступишь, особливо, естьли противными ей пороками уже душа занята: но когда еще доброе души расположение не испорчено, и свободным духом несколько раз действия ея повторишь, пойдешь яко по прямому пути. Всяка трудности дебрь тогда исполнится, и всяка гора и холм смирится: и будут стропотная в правая, и острии в пути гладки: и узриши спасение Божие.³

Но и тот трудности страшиться, и слабеть не должен, который уже к худому как бы привык, и чрез то вход в себя добродетели сделал затруднительным. Подлинно опутав себя сетьми привычки худой, не без трудности можно от оной освободиться. Трудно, но не льзя сказать, что не возможно. Богу да будет благодарение, что не сотворил Он нас, яко сосуд глиняный, который разбившися составиться не может. Все наши дела зависят от произволения. Куда наклонишь волю свою, туда и дело последует. Добрый может сделаться худым, но и худой переменив развратное произволение может стать добрым. Надобно для сего иметь бодрый дух. Однажды свободно решившись, сам в себе скажи: совесть меня в худом безпокоит; закон обличает; суд Божий страшит; подобных мне людей худой пример меня смущает; добрые люди о мне сожалеют. Призвав Бога на помощь, начну помалу от худова отвыкать: брошу леность, примуся за труд, оставлю невоздержание, отгоню от себя соблазнительный предмет блудодеяния, запечатаю уста свои противу лжи, сыщу имению моему доброе и похвальное употребление: пойду в путь добродетельных людей, оставлю развратный.

Когда только таковое святое зделаем мы о себе самих решение: тотчас поспешною ногою притечет благодать, и в сем славном предприятии подаст нам всесильную свою помощь. Только крайне должно себя укрепить, чтоб став на сем пути, не останавливаться. Ибо чем далее в сие поступим, тем пойдет все удобнее и легчае. Первый приступ надлежит одолеть: впрочем внутреннее почувствовав удовольствие, возгорится в тебе пламень духовныя ревности.

Для сего-то и благоприятное поста время уставлено. Церковь Божия, яко пекущаяся мать, ведает наши слабости, ведает житейския нужды и суеты. Оставляет нам довольное время в своих упражняться заботах. Но потом, как уже наш дух сими суетами обезпокоится, как уже от мирских искушений не малыя получим мы раны: определяет время, в котороеб мы взошли в самих себя, разсмотрели бы свои дела, подумали бы о внутреннем благосостоянии, попеклися бы о исцелении полученных ран. Надобно не пренебрегать сию благодать; надобно сей благовременный случай употреблять в свою пользу, да не горшее что нам будет.

А к большему того же самаго содействию и сей празднственный день нам поспешествует. Как? еще ли мы не обратим сердца свои ко Господу, когда сам Господь к нам с небес снисходит, и зрак раба приемлет? Преклонивый небеса неизменно вмещается весь в тя: ты ли будеши столько ослеплен и ожесточен, чтоб сему сладчайшему пришествию не отверсти дверей души твоея? Да зачнется он и в сердцах наших: яко же зачася во утробе Пречистыя Девы: и на приход его к тебе, рцы со благословенною Отроковицею. Се раб Господень: буди мне по глаголу твоему.⁴ Аминь.

Сказывано в Москве в Чудове монастыре 1777 года, Марта 25 дня.