СЛОВО на день преображения Господня

СЛОВО

НА ДЕНЬ ПРЕОБРАЖЕНИЯ ГОСПОДНЯ

       Фаворская гора удостоилась быть осиянна особенным светом преобразившагося на ней Господа; особенным, говорю, ибо Апостольские очи не могли понести сияния света сего. Они им быв поражены, пали ниц на землю (Матф. гл. 17, ст. 6): следовательно сияние сие было сильнее солнечнаго; поелику взирая мы на солнце, хотя некоторым образом аки ослепляемся, но на землю не падаем.

       Гораздо прежде сего достопамятнаго случая, в тойже стране, но другая гора Синайская удостоилась также почтена быть присутствием Божиим: но с сею горою совсем случилось другое. Она вся трепетала, громы и молнии в густоте страшнаго дыма испускала. Далеко стоящие люди, взирая на сие, ужасались, и не дерзали к ней приближаться не только по таковому страшному явлению, но и по точному Господа сил возпрещению, что не токмо человек, но аще бы и зверь к ней приближился, должен тотчас смертию умереть.

       Се две горы! се на обеих их присутствие единаго Господа! се на обеих их удивительное чудодействующаго Бога явление, но явление различное, и одно пред другим совсем особаго свойства! На Фаворе Бог во свете не приступнем, и на Синаи тоже; но на Фаворе свет радостный, на Синаи страшный; на Синаи гром и молния и дым; на Фаворе излияние света сладчайшее и восхитительное. На Синаи все, на явление взирая, ужасались, и приближиться не дерзали, дабы смертию не быть пораженным: на Фаворе, хотя и пали на землю Апостолы, но не от страха, а от восторга радостнаго: ибо они не только приближиться к сей горе не боялись, но еще желали и просили, дабы на сей самой горе водрузились три сени, и вечное на ней утвердить пребывание.

       И потому гора Синай колебалась и трепетала; а Фавор скакал и играл от радости, как-то Пророк предвидев давно припевал на Божественных гуслях своих: Фавор и Ермон о имени Твоем возрадуются (Псал. 88, ст. 13).

       Всякая гора на каждом месте во вселенной есть единаго и тогоже естества и свойства, как и Фавор и Синай. Един есть Бог, едино Его существо, едино Его всех тварей управление, едино Его о Церкви Своей промышление: но различныя Его намерения, различныя действия, различныя судьбы. Мудрость Евангельская велит нам не токмо различныя действия и явления Божия, но и самыя слова Его разуметь не по наружности, но по внутренности; брать их не в той силе, как мы или очами видим, или ушами слышим, но в силе понятия разумнаго, и в смысле духовном. Глаголы, говорит Спаситель, яже Аз глаголю, дух суть и живот суть: а плоть не пользует ничтоже (Иоан. гл. 6, ст. 63).

       Так чтоже мы должны духовно разуметь чрез оныя различныя Божия на Фаворе и на Синаи явления? На Синайской горе даван был закон: на Фаворской открывалась Евангельская благодать. Зная свойства закона и благодати, всяк может понять, что явления те на горах к сим двум свойствам были принаровлены; или паче они своими сходствами, их изображали, и как бы пред очи представляли.

       Закон был повеление Бога Вседержителя ясное и точное, что человеку творить, и чего не творить. И хотя за совершенное всего закона исполнение обещана жизнь вечная: но напротив за преступление онаго, хотя и в малейшем чем, объявлено проклятие, отчуждение от Бога и осуждение. Не заключалось тут никакой средины, не было места помилованию, или раскаянию для преступника, да и быть места не могло. Ибо миловать, снисходить, прощать, не есть свойство закона: а его вся сила и должность состоит только в том, чтоб наградить тебя жизнию вечною, ежели во всем точно его исполнил; или осудить, коли ты в чем либо его преступник. Сотвори сие, и жив будеши (Лук. гл. 10, ст. 28): но проклят всяк, иже не пребудет во всем писанном в книге закона (Гал. гл. 3, ст. 10). Вот точныя и существенныя закона Божия определения!

       Ежелиб человек надеялся, получа такой закон, все его заповеди исполнить; он бы принял его без боязни и страха, а напротив, с радостию. Но ах! приемлет его человек рукою трепетною, и с духом боязни и страха. Ибо приемлет его не в состоянии своея неповинности, скоро по создании в раю, но после своего падения: то есть, тогда, когда его природа повредилась, когда он стал преклонен более ко злу, нежели к добру: когда чувства его верх взяли над разумом, когда он седмижды на день падает, когда пиет беззаконие, яко воду. Так как же ему в таком состоянии закон принять благодушно и радостно? Как не смутиться? Как не убояться и не устрашиться?

       Ты, ты Синайская гора, вот уже наперед то означала. Ты колеблешься и трепещешь: не ты, а человек трепещет. Ты громом все потрясаешь: не ты, а человек сотрясается. Ты блистаешь молниями: сии молния означают гнев небес, имеющий пасть на преступника. Ты покрываешься вся густотою мрачнаго дыма: не ты, но человек помраченный пороками, и от пути праваго заблудивший, остается в густой тьме неведения и заблуждения. Ты гора, одно только изображение, одно подобие представляешь: а самая вещь падает на человека, закон Божий приемлющаго в страхе и ужасе. Ибо ему, яко преступнику, чего от него ожидать, как токмо проклятия и осуждения?

       Так на чтоже закон и дан, когда видимо было, что человек его не исполнит, а всегдашним будет его преступником? Не уже ли только для того, чтоб его тем удобнее осудить? Нет! ты хотя и человек, но о сем пришел бы в сожаление; а может быть по своей слепоте и дерзости, и предосудил бы таковый Божий поступок. Престань несмысленный! не уже ли ты сострадательнее и человеколюбивее Бога? Не уже ли ты слабым своим разсудком превосходишь премудрость Божию?

       Так на чтоже закон дан? на что на горе Синайской толикой ужас громов, молний, дыма и землетрясения? На то, что предуготована уже другая гора, гора Фаворская. Она осиянна светом, совсем противным свету горы Синайския; светом не молнии, но благодати: не осуждения громом, но провозглашением благоволения: не трепетом осуждения, но восторгом милости и оправдания. О гора Синайская! скройся от нас. О гора Фаворская! блистай и утешай очи наши.

       Мы не для того желаем скрыться от нас Синайской горе, чтоб не признавали себя преступниками, и в том бы не каялись и не сокрушались: но для того, что в делах своих не находя оправдания себе, единственно находим оное в благодати Христовой, светом Фаворским объясняемой. Мы не для того желаем горе Фаворской блистать, дабы безразсудно думать, что удостоившись получить благодать помилования, акибы уже вольны стали не исполнять закон, а нарушать его: нет! пребудем ли, говорит премудрый Павел, во грехе: для того, что мы стали уже не под законом, но под благодатию? (Рим. гл. 6, ст. 1 и 15). Никак, никак! Мы, кои умерли греху смертию Христовою, мы будем ли паки жить им, и жить в нем? Да не будет! мы для того радуемся, осияваясь светом Фаворским, что открылся на ней свет милосердия Божия, свет принятия нашего раскаяния, и свет прощения наших грехов, чего от закона мы ожидать не могли.

       Радуйся убо со Пророком, о Фавор! или паче вы, Христиане, сею горою изображаемые, радуйтеся и веселитеся. Нет нужды вам, как Апостолы желали, на сей горе водружать сени, и устроять себе на ней пребывание. Ваше жилище на небесех есть, вам не три сени, но многия обители уготованы в дому Отца небеснаго. Прейде сень законная, благодати пришедшей. Ни едино ныне осуждение сущим о Христе Иисусе, не по плоти ходящим, но по духу (Рим. гл. 8, ст. 1).

       Таковую радость вашу видя Апостол, сорадуясь вам, и удивляясь тому, послушайте, как он при сем случае приветствует вас; как важно, как высоко, как восхитительно! Не приступили вы, восклицает он, к горе Синайской осязаемой, и разгоревшемуся огню, и облаку, и буре, и трубному звуку, и к громовым словам; что слыша человеки, от боязни трепетали, и желали, чтоб более того ни видеть, ни слышать. Нет! вы, Христиане! приступили к Сионской горе, и ко граду Бога живаго, Иерусалиму небесному, и к безчисленным соборам Ангелов, и торжеству, Церкви первородных, на небесех написанных, и Судии всех Богу, и духам праведников совершенных, и к Ходатаю завета новаго Иисусу, и крови кропления, лучше глаголющей и очищающей, нежели кровь Авелева (Евр. гл. 12, ст. 18–24). Может ли мудрость человеческая изобрести чтолибо величественнее и выразительнее, как сие приветствие Апостольское? Может ли нашего блаженства сего что нибудь быть вожделеннее и превосходнее?

       Прибавим мы к сему, что на горе Фаворской огласил преобразившагося Господа сей глас с небесе: Сей есть Сын мой возлюбленный, о Нем же благоволих (Матф. гл. 17, ст. 5). Сей глас по благоволению Божию простирается и до нас, о Христиане! ибо и мы в сем возлюбленном единородном его Сыне, Богу Отцу усыновлены: Неси, возглашает свободно Павел, неси уже раб, но сын (Гал. гл. 4, ст. 7). Мы теперь мнимся стоять на горе, которая есть малейшим и весьма недостаточным горы Фаворския изображением: но Богу все едино, в великом и малом творить чудеса.

       О преобразивыйся Господи! кто обитает в жилище Твоем, или кто вселится во святую гору Твою? – Живяй непорочно, отвещает от лица Его Пророк, и делаяй правду, глаголяй истину в сердце своем, иже не ульсти языком своим, и не сотвори искреннему своему зла (Псал. 14, ст. 1, 2 и 3). Творя сие, от сей горы вознесешися на гору небесную, и тамо не подвижешися во век. Аминь.

       Говорено в Вифании 1803 года, Августа 6 дня.