на Вознесение Господне

СЛОВО

НА ВОЗНЕСЕНИЕ ГОСПОДНЕ

       Господь рече: аще вознесен буду от земли, вся привлеку к себе (Иоан. гл. 12, ст. 32). Ктоб мог сии слова иначе разуметь, как что они сказаны о вознесении Господнем от земли на небо? Когда бы Господу Иисусу удобнее вся к себе привлечь, как не в то время, как взошел Он в небо, и сел на престоле силы Божия? Тогда-то весь круг земный и небесный удобно было Ему подвигнуть, и всемогуществом своим там его поставить, где бы Ему угодно было.

       На земли Он еще обложен был немощию плоти, скрывал себя под рабиим зраком, и часто сам признавал, яко еще не прииде время Его (Иоан. гл. 7, ст. 6); а на небеси седящему на престоле, яко Богу, что уже препятствовать могло, дабы, коли угодно, все привлечь к себе? Так бы мы думать могли; но Евангелие толкует сие иначе. Оно объясняет, что сии Господни слова означали, каким родом смерти Он умрет; то есть, что Он будет вознесен на крест. Сие же рече, назнаменуя, коею смертию хотяше умрети (Иоан. гл. 12, ст. 33).

       Боже мой! как сие удалено от мыслей наших? Тогда ли, Господи Иисусе! Тебе всем колебать, и все к себе привлекать, когда Ты казался быть в самом немощнейшем состоянии, в каком только немощный человек быть может? Ты висел между двумя злодеями, пригвожден и руками и ногами ко кресту, имея и ребро, до самаго сердца прободенное, облит потоками крове своея, изможденный весь, истощенный, не имея ни вида человеческаго, ни доброты, жаждущий, и вместо воды, напоеваемый оцтом и желчию, даже вопиющий, яко оставленный от небеснаго Отца? Такое ли состояние можно назвать Твоим славным вознесением? И в таком ли всех сил истощании можешь Ты все поколебать, и все привлечь к себе?

       Но так поистинне. Евангелия свидетельство есть превыше всех разсуждений наших. Сам Господь то утверждает. Тако подобаше пострадати Христу, и внити в славу свою (Лук. гл. 24, ст. 26). Се! страдание свое нарицает Он своею славою. Тоже объясняет и Апостол: умаленнаго малым чим от Ангел видим Иисуса, за приятие смерти, славою и честию венчанна (Евр. гл. 2, ст. 9). И паки: послушлив был даже до смерти, смерти же крестныя. Тем же и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене, да о имени Иисусове всяко колено поклонится небесных и земных и преисподних (Филип. гл. 2, ст. 8, 9, 10).

       Теперь предлежит нам долг объяснить: почему смерть Христова почитается вознесением, и получила она силу все привлекать к себе? Аще вознесен буду от земли, вся привлеку к себе. Ныне празднуемое Вознесение есть только следствие онаго вознесения крестнаго. Не мог бы Господь вознестися на небо, ежелибы оно не отверсто было. Ибо оно было заключенно грехами нашими для нас; а потому и для Ходатая нашего, облеченнаго нашею грешною плотию, и взявшаго на себя грехи всего мира. Отверзсто же небо не другим чем, как только вседействующим ключем креста Христова.

       Сие объясняет Апостол таковым образом: в ветхозаветном храме было место, называемое святая святых (Евр. гл. 9, ст. 25), куда не мог никто входить, кроме Архиерея, и то единожды в год: но не мог он туда входить, разве с кровию животных, неся оную в чаше, и кропя ею все места внутренняго святилища. Сие, святая святых, место было изображением неба; а потому и в него не мог отверзст быть вход, разве кровию. Но возможно ли, чтоб небо было отверзсто кровию животнаго, яко, на пример, тельца или козла? Ибо никак не совместно, чтобы таковою кровию грехи были очищены: а потому, когда оставались грехи неочищенными, и небо заключенным пребывало. Что же к сему потребно было? Святейшая кровь единороднаго Сына Божия. Сей великий Архиерей, яко таинственным ключем, крестом своим отверз нам заключенное небо. Не кровию животных, вопиет Апостол, но своею кровию, очистив наши грехи, взошел Христос не в рукотворенная святая святых, но в самое небо, ныне да явится лицу Божию о нас (Тамже ст. 24).

       Все таковым образом премудро устроив Искупитель наш, вознесся от земли на небо. Ибо оно уже было отверзсто. Вознесся при восклицании Ангелов, при радости праведных духов, и при торжестве Церкви земныя и небесныя.

       Теперь, Господи! при вознесении на крест, а со креста на небо, теперь начни свою благословенную работу, начни нас привлекать к себе. Готово сердце наше Боже, готово: воспоем и поем во славе нашей. Востани Псалтирю и гусли: востани рано. Но что значит Ему привлекать нас? Ибо слово, привлекать, кажется, означает, что Он к себе будет нас влечь, яко насильно. Но премудрость и святость Его ни свободы, ни воли нашей не нарушает. Надлежит нам Ему последовать с добрым изволением и охотою. А нехотящие и ожесточенные сами себя подвергают страшной судьбе правосудия Его. А что сказано, яко Он нас к себе не зовет, не побуждает, не вспомогает только, а и привлекает; сие сказано в той силе, что Он к тому даровал нам столь убедительныя, столь действительныя средства, что разве самая ослепленная, и самая жестокая душа оными не была бы возбуждена, чтоб охотно и радостно следовать в отверзстое небо за своим Ходатаем и предшественником, нося крест Его.

       Сие точно объявляет Павел: имуще убо дерзновение, братие, входити во святая кровию Иисус Христовою, путем новым и живым, егоже обновил есть нам завесою, сиречь, плотию своею, да приступаем со истинным сердцем, во извещении веры (Евр. гл. 10, ст. 19, 20, 22). Что слово, то сила. Имеем, говорит Он, дерзновение. Не говорит, имеем возможность, или дозволение, но дерзновение; то есть, Христиане! не бойтеся, но безпрепятственно, свободно, смело входите в небо. Путь открыт, и путь новый: ибо все прочие пути ко спасению были или затруднительны, или недействительны; путь живый: ибо прямый, гладкий и легкий. Завеса, закрывавшая святая святых, закрывавшая небо, отнята: ибо она не могла устоять противу обагренной кровию и обоженной плоти единороднаго Сына Божия. Да входим убо со дерзновением в небо путем новым и живым.

       Соединим, братие! нынешний праздник с праздником нашим; соединим с Вознесением Христовым и вознесение наше. О колико бы было несчастливо и прискорбно, ежели бы мы или не хотели, или не радели возноситься, когда и небо уже отверзсто, и путь открыт новый и живый, и Господь показал Его нам своим туда шествием, и не зовет нас только к себе, но и привлекает!

       Какоеж бы на сем пути новом и живом могло быть для нас претыкание? Ведаю я, и не желал бы в сей праздник опечалять слабыя души. Братие! Христос отверз небо крестом своим, и взошел в него кровию своею. А на кресте за него распявыйся Петр, вот какую песнь нам припевает: Христос пострада за нас, нам оставив образ, да последуем стопам Его (1 Петр. гл. 2, ст. 21). Да и сам Спаситель тогоже требует: иже хощет последовати Мне, да возмет крест свой, и по Мне грядет (Матф. гл. 16, ст. 24). Что, Христиане! небо приятно, но крест тягостен; желается получить венец, но не проходя никакова подвига; хочется принять награду, но без всякаго труда, как же сие не вместительно ни с разсудком, ни с порядком, ни с правосудием! Нам бы желалось все получить лежа, в праздности, в неге, в угождении всем страстям плотским.

       Но оставим мы небо, посмотрим на землю; что и на земли без подвига и труда получить можно? Земледелец ли кто, или художник, или купец, или воин, или Судия, или Правитель, могут ли что нибудь получить или плода, или награды, или чести, или славы, ежели не будут упражняться в труде, и неленостно проходить подвиг свой? Да еще сколько надлежит преодолеть затруднений, препятствий, поношения, гонения от зависти, от злобы, от неправды развращенных людей? Сколько несчастий от сродных человечеству случаев? Все сие мужественно и терпеливо преодолев, последуют награда и честь, и благоденствие.

       Так почто же вы дешевле цените небо, нежели землю? Нет труда, нет и награды; мал труд и подвиг, малая и награда; великий подвиг и труд, и награда великая. А ничего нетруждающемуся, остается и получить ничего. Небесная же награда есть столь велика, что, по Апостольскому слову, всякия здешния не труды только, но и страдания, какия бы мы ни претерпели, никак с нею сравниться не могут.

       А притом иного роду есть труд и подвиг для земли, иного для неба. Для неба во первых есть пример в великой и Божественной Особе. Домовладыка трудится, как домочадец будет спать и лежать? Царь подвизается, как воин будет в бездействии? Сын Божий со крестом, а мы в одних увеселениях и гуляниях? Бог в принятой плоти весь в крови, а мы будем с нежностию опочивать на мягких постелях?

       Но притом труд для земли требует всех сил наших. Сильны мы, и много наработаем; слабы мы, и работа будет недостаточна. А в подвиге для неба все удобно и легко. Мы только, так сказать, перстом касаемся креста, а всего его поддерживает, и вспомогает, и несет великий наш Подвигоположник, Христос. Может ли кто более подвизаться, как Апостол Павел? Но что он говорит? Паче всех их потрудихся (1 Кор. гл. 15, ст. 10): то есть, более всех Апостолов; однако прибавляет: не аз же, но благодать Божия, яже со мною. Видите, что Павел, безчисленные понесши труды, их себе и не присвояет, а все, де, то нес со мною Христос. И всяк Христианин тояже благодати может быть участен, ежели его сердце и душа любовию и благодарностию со Христом связана. Ибо любящему, как говорят, ничто не трудно. Кто мя разлучит от любве Божия? Ни смерть, ни живот (Рим. гл. 8, ст. 35, 38).

       Человек, верующий прямо в Бога и любящий Его всем сердцем и всею душею, есть как бы вне самаго себя. Аще в теле, не вем, аще ли кроме тела, не вем, Бог весть (2 Кор. гл. 12, ст. 2). А в восторге человек, да еще в восторге Божественном, едва ли и чувствовать может не только труды и подвиги, но и самыя страдания.

       К таковому-то подвигу я вас, Братие, призываю, или паче, не аз, но сам вознесшийся Господь. Держите крепко в руках своих крест Его, возноситеся с Ним, и на сем пути новом и живом, своим разслаблением, не полагайте претыкания, дабы Он всех нас мог привлечь к себе. Аминь.

       Говорено в Троицкой Лавре 1802 года, Маия 22 дня.