Слово в неделю четвертую великаго поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ЧЕТВЕРТУЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА

Немота и глухота, коими страдал бедный человек, ныне в Евангелии упоминаемый, суть болезни телесные. Глухота заграждает слух; и сею дверию ничему взойти в мысль не допускает: а немота связывает язык: а потому совсем отъемлет свободность мысли открыть и словом объяснить.

Врачевать болезни телесные не есть наша должность: а врачевать душевныя болезни обязывает нас звание возложенное свыше. И сие врачевание тем есть важнее, что исцелив болезни душевныя, может удобно воспоследовать облегчение и от болезней телесных. Бывает немота и глухота в теле; бывают оне и в душе. Но прежде, нежели о сей немоте и глухоте душевной чтонибудь скажем, полезно хотя мало разсудить о различии болезней телесных и душевных.

Болезни телесные конечно суть тяжки и мучительны: но они сами собою никакова истинному человеческому блаженству вреда не причиняют. Человек прямо есть блажен, когда добродетелен и непорочен. Болезни телесные сего сокровища у него отнять не могут. Иов, когда был весь от главы до ног поражен язвою и сидел на гноищи; в сем состоянии добродетель его не только не помрачилась, но более возсияла. Когда взираем на него в язве на гноище седящаго, кажется что мы видим его седящаго на престоле славы, испускающаго светозарные лучи, которые просвещают и увеселяют всех праведников.

Мученики, когда видим мы их строгаемых кохтями железными, и огнем палимых; в сем состоянии кажутся они нам любезнее, и представляются яко победоносцы, торжествующие над страстями и тиранниею. Какиеб человеку болезни телесные ни случились, едва ли могут быть мучительнее таковых страданий. А потому видите, что болезни телесные истинному человеческому блаженству вреда причинить не могут.

Да что говорю, не могут вреда причинить? еще много и пользуют. Ибо по телу очищением гнилых мокрот часто поправляют и укрепляют здравие: а по душе не редко приводят человека в познание своих слабостей, излишные пристрастия отсекают, и смиряют вознесенную гордыню. Посмотри на больнаго; ты в нем увидиш, каков должен быть добродетельный человек. Больной похотию не возжигается, не мучится честолюбием, не только о умножении богатства, но и о собранном мало помышляет, не завидует ничему, не соплетает козней и коварств, да и все мирское яко до себя непринадлежащим почитает. Таков должен быть добродетельный человек! так за чем же таким быть по неволе, каким можно и должно быть всегда по доброй воле и разсуждению?

Но о болезнях душевных сего никак сказать не возможно. Они кроме вреда ничего в себе не заключают. Ибо болезнь душевная есть нарушение добродетели и честности. Потеряв сие, что более для тебя остается, кроме единаго несчастия.

Но пусть я буду порочен и развратен, скажет кто, однако когда я здоров, богат, весел, чего более мне не достает? Таковыя слова не может никто сказать, разве кто позабыл, что он человек, и не более о себе помышляет, как сколько о себе думает и всякое животное безсловесное. Не должны мы позавидовать столь унизительному состоянию. Что завидовать гробу снаружи украшенному, но внутри исполненному костей мертвых и всякия нечистоты?

Однако чтоб и подлинно кто из малоразсудительных тому не позавидовал, надобно знать, что наружные телесные выгоды тогда тверды, когда основаны на добродетели. Без сего они прах и пепел. Представь себе человека, который здоров, богат, и кажется собою доволен, но притом нравов развратных, страстям всяким следующий, ни Бога ни совести не знающий; долго ли он наружными теми выгодами пользоваться может? сие кажущееся огромным здание, как основания не имеет, скоро падет и падение его будет велие. Велие: ибо он тогда погибает и телом и душею. И так отвсюду видим, и видя заключим, что болезни душевные, кроме вреда, ничего в себе не заключают; а потому и тягчае и опаснее болезней телесных.

Теперь сказав нечто о различии болезней телесных и душевных, обратим несколько внимания на болезнь душевной немоты и глухоты, по случаю ныне чтеннаго Евангелия. Время поста, есть время покаяния. Но какое может быть покаяние, когда кто душею и нем и глух? Покаяние нужду имеет в совете других, в наставлении, в увещании, в обличении. Но глухой душею всего сего слышать не может. Покаяние требует признать и исповедать свой грех. Но немой душею к сему не способен. Глух есть тот душею, который отвращается от слышания истинны, пренебрегает добрыя советы и наставления; а единственно любит ласкательства, басни, и разговоры страстям его угодные. Нем есть тот душею, который не говорит истинны, не исповедует чистосердечно своих грехов, не подает другим добрых советов и наставлений, а любит говорить лож, клеветы, ябеды, сквернословия, обманы и хулы. Для свободнаго покаянию действия надобно наперед отнять таковую немоту и глухоту.

Но как же их отнять? нынешнее Евангелие описав, сколь тяжко есть от сих болезней страдание, не оставило нам открыть и способ лечения. Сей род, говорит оно, ничимже изгонится, токмо молитвою и постом (Марк. гл. 9, ст. 29). Вот средства нам предписанные; и когда Евангелие их имянно назначило, то уже чеголибо другаго действительнее их и искать не должно: да и нет никаких других средств, кроме сих: ибо сказано, токмо: то есть, что кроме их никаких других нет, да и быть не может.

Молитва и пост. Одно относится к нам; другое от нас к Богу. Пост требует воздержать страсти: но трудно их воздерживать. Невозможная от человек, возможна суть от Бога (Лук. гл. 18, ст. 22). Когда чувствуешь трудность удержать страсти свои, прибеги к Богу молитвою. Она сведет его с высоты престола, поставит одесную тебе, да не подвижишися. Ты возжелал исправления своего: самое сие желание уже есть род молитвы призывающия Бога на помощь тебе. Он предваряет желания наши: то кольми паче не оставит содействовать, когда уже на то есть твое произволение.

Не состоит молитва в одном только написанных молитв читании. Таковая молитва иногда обращается в грех, когда только состоит в многоглаголании, без всякаго внутренняго чувствия и сокрушения. Молитва относится от тебя к Богу. Бог столько же слышит моление уст твоих, сколько внемлет молению сердца твоего. Анна, мать Самуилова молилась пред Богом. Но как? Уста ея двигались, а гласа ея не слышно было (1 Цар. гл. 1, ст. 13): однако сия молчаливая молитва столь была громка, что вопль ея дошел до небес, и взошел во уши Господа Саваофа.

А посему можно Богу непрестанно молитися, когда всегда в мысли воображаешь ты Бога, и сердце твое всегда к нему наклонно. Бог не отдален от нас: толькоб мы себя от него не удаляли. Ко удержанию себя от худова дела, нет средства и удобнее и действительнее, как всегда воображать вездеприсутствие Божие, что он всегда при тебе стоит, взирает на тебя, объемлет тебя, или гневается и отвергает тебя, смотря по твоему расположению.

Но всегда, скажешь ты, Бога в мысли воображать, слабости нашей невместительно. По крайней мере тогда вообрази его себе, когда страсть тебя на какоелибо постыдное дело позывает. Ищешь ты скрыться от взора честных людей, когда чтолибо худое творить предпринимаеш: как же дерзнешь то творить пред очами Бога всемогущаго, и любящаго добро, и гнушающагося нечестием? Добро творя, воображай, что Бог предстоит тебе с человеколюбивым и веселым лицем, и возлагает на главу твою венец славы. А творя зло, вообрази, что он предстоит тебе, пуская на тебя стрелы правосудия, и ад под тобою разверзает.

Правда все сие, скажете вы: но на тот час, как страсть воспалит мысль своим жаром, все о Боге помышление изчезает. Не страшись сего, о возлюбленне! Пусть сие может случиться и случается. Но когда ты при всем том, и раз, и другой, и третий, и многократно будешь хотя и слабо, но воображать Бога, в самом ли зла делании, или хотя уже скоро по соделании зла; мало помалу начнет страсть ослабевать: а воображение Бога будет становиться сильнее; и на конец велиар уступит место Богу.

Таким образом поступая, исполнишь ты Апостольскую заповедь: Непрестанно молитеся. Ибо непрестанная будет молитва, когда всегда Бог в мысли и сердце. А потому и пост, то есть, твое о удержании страстей тщание возъимеет свое действие. Глухота прейдет; и отверзется слух к слышанию слова Господня: язык разрешится, и исповесть величия Божия. Аминь.

Говорено в Чудове монастыре 1791 года Марта 23 дня.