Слово на день святителя Алексиа

СЛОВО

В ДЕНЬ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИА.

Празднуемый нами Пастырь в жизни своей питал паству свою пищею духовною: но и ныне ею насыщать не престает. Молчит его глас; но вопиет его жизнь: уста его недвижимы; но дух и ныне в полном своем действии. Ибо и в жизни не тело его действовало: тело и протчие тела его члены были таковыже, как и у всех человек. Но душа была отлична, вера живая, добродетель плодоносная. Кто и ныне из благоразумных христиан, размышляя о его жизни, не пользуется ею? Кто взирая на его гроб не утверждается в надежде воскресения? Кто лобызая его мощи усумнится, что есть плод праведнику (Псал. 57, ст. 12), что есть Бог судяй на земли?

Правда; можем мы позавидовать тем счастливым христианам, которые в его время жили, и кроме святаго его примера пользовались и спасительными уст его наставлениями: но пастырство его благодатию Божиею и доселе продолжается в его преемниках. Сей жребий пал и на меня недостойнаго. Чувствую, колико отстою от его великих дарований. Но тем не менше сей великий мой предшественник возлагает на меня долг проповедывать слово истины пастве моей, или паче, пастве его. Мой глас, но его сила: мое орудие; но его действие: паче же Пастыреначальника Христа, сокровище благодати своея в скудельном сосуде полагающаго, да премножество благости будет Божия, а не от нас (2 Кор. гл. 4, ст. 7).

И так сие слово приимите, не яко мое, но яко самого святителя Алексиа, яко истиннаго Пастыря вашего, вас паству свою в сей блаженныя памяти своея день наставляющаго. Его наставление не состоит в словах; но в деле: он вместо слов представляет свою жизнь. Известно же, что самое дело действительнее, и более пользует, нежели одно слово: да и Апостол повелевает, Взирая на скончание жительства праведных, подражать вере их (Евр. гл. 13, ст. 7). Язык временно учит, и часто глас остановляется в одних ушах, а дело всегда пользует, и проходит до сердца.

Изчислять всю Святителя нашего жизнь и все его подвиги, есть дело силы наши превосходящее: и подобно, как бы взошедши мы в некоторый сад прекрасными и благоуханными цветами преиспещренный, не знали бы, на который цвет прежде обратить взор, коего прежде коснуться, и коего прежде насладиться благоуханием. В таковом затруднении мы воззрим на самое основание всех благих дел его.

Корень и основание всех благих Святителя дел было то, что он почитал себя рожденным не для сей жизни, но для будущей: не к приобретению временных благ, но вечных; не для выгод телесных, но для душевных. Сие положив он основание, все свои мысли, слов? и дел? относил к сему великому концу. Ежели они со оным сходствовали, держался их твердо, и привести их в совершенство, все прилагал усилие: но ежели от онаго отводили, почитал сие опасным искушением, и ему противоборствовать, напрягал все силы свои. Вот краткое изображение его святыя жизни! Вот его учение! Вот вся его проповедь! Таковым образом учил он в жизни; таковым же учит и ныне.

Я ничего не могу сказать, чтоб было что сильнее сего, для благоразумнаго христианина. Воззрите вы на сей пресветлый образ: воззрите же и на себя: сравните; естьли какое одного с другим подобие. Сие правило будет верное к нашему обрадованию, или постыждению. Ах христиане! я боюся, чтоб при таковом нас с ним сравнении, не открылось, что акибы мы и не ученики паствы его, что акибы мы были совсем веры другой. Но я не боюся сего сравнения, а желаю его: ибо сие сравнение может нас привести в стыд и осуждение самих себя; а сие то и есть начало благой жизни. Я боюся, чтоб кто не убегал и от самого сего сравнения. Ибо сие было бы быть худым; да и не желать исправления. И так желая жизнь свою сравнивать с его жизнию, находим великое между ими различие и разстояние.

Пристрастны мы к жизни сей столько, что кажется о будущей или не помышляем; или и быть оной едва ли веруем. Почто человече! любишь жизнь сию? Она есть дар Божий: конечно так: но ежели бы кто даровал тебе великое богатство: а ты оное приняв вверг бы в воду, не почелся ли бы ты несмысленным? Бог даровал тебе жизнь; сие великое и неоцененное сокровище: и ты употреби оную в истинную пользу свою. Мысль прямым снабди просвещением: душу оживи верою: совесть успокой честностию: тело укрепи воздержанием. Не сею, а другою дорогою шествуя ты, хотя и думаешь и говоришь, что любишь жизнь, но самою вещию оную ненавидишь.

Как можно благоразумно утвердить, чтоб тот любил сию жизнь, который и тело свое разслабляет, и душу разстроивает, и совесть отягощает, и так себя ведет, что жизнь его должна прежде времени кончиться, и перемениться не на вечную жизнь, но на вечную смерть? Когда ты любишь свою жизнь, употребляй оную по тому намерению, по коему даровал ее тебе Зиждитель. Его намерение есть явственно: Заповедь Господня светла, просвещающая очи (Псал. 18, ст. 9).

В тебе самом впечатлен образ Божий; взирай ты на него не сводя очей: сие будет для тебя верным и надежным правилом. Ты утопаешь в сладострастиях, и самого законнаго брака не хранишь: сходно ли сие со образом Божиим? Ты алчен на всякую корысть, не взирая ни на совесть, ни на закон, ни на разорение других: сходно ли сие со образом Божиим? Ты обманываешь, ты лицемеришь, ты лжесвидетельствуешь: сходно ли сие со образом Божиим? Ты судия лицеприемный и мздоимный: ты правитель жестокий и немилостивый: ты ласкатель безстыдный: сходно ли сие со образом Божиим? Ты время препровождаешь в одних мирских гуляниях, в одних тщетных или и вредных кампаниях: сходно ли сие со образом Божиим?

Говорю я, со образом Божиим: но что, ежели скажу еще и с правилами Евангелия, коего ты почитаешися учеником? Образ Божий и Евангельское правило конечно суть одно. Но образ Божий человек своими пороками и беззакониями помрачил: а Евангелие во отрожденном крещением человеке, сей образ помраченный очистило, и открыло его, хотя не в совершенном, но довольном для человека спастися хотящаго сиянии: так все то сходно ли со образом Божиим, который в Христианине должен светло сиять благими делами.

Не так бы было для церкви Божией чувствительно, ежелиб все таковое нравов наших порицание не к тому клонилось, что акибы мы были совершенно разстроены; а только чтоб нас поощрить более к творению благих дел, и чтоб мы в сем подвиге своем не ослабевали. Но нет! Призрел некогда с высоты своей Господь видеть сыны человеческие, аще есть разумеваяй, или взыскаяй Бога: однако не обрел никого: Вси уклонишася, вкупе непотребни быша, несть творяй благое: несть даже до единаго (Псал. 13, ст. 2 и 3). Едва ли таковое несчастливое состояние не постигает нас. Едва ли остается призирать на нас с высоты своей Богу: когда развратность нравов и самым очам человеческим осязательна: когда чаша грехов наших как бы уже чрез край преливается. Вера ослабевает: ибо с одной стороны суеверие раскольническое оную колеблет, с другой терзает ея неверие и вольнодумство. Что же из того? Церкви Божия в торжествах своих или малочисленное видят чад своих собрание, или по наружности одной и по обыкновению, а не по внутренности и чистоте духа оныя совершающих. Но мир и злый миродержец торжествуют. Вся жертва ему приносится. Одни слышны гуляния, одни к зрелищам пристрастия, одни плотоугодия: одни лицемерия и обманы, чтоб приобресть корысть, обогатиться, и вести жизнь роскошную, и ни о чем далее, как о настоящем, не помышлять.

Бог человеколюбив: неистощимые у него суть способы к человеческому исправлению. Самыя наказания суть его благодеяния: оными желает он привести нас в чувство и раскаяние. Сия строгая, хотя тем не меньше благодетельная его десница, касается и нас. Различныя постигают нас несчастия, и нельзя нам того не чувствовать: но становимся ли лучшими? Бросили ли свои сладострастия и корыстолюбия, облеклися ли во вретище смирения, пролили ли слезы покаяния, отстали ли хотя не много от злых своих дел? Сие известно единому Богу: а едва ли не по самой истине можем мы пред ним сказать: Бил еси нас Господи, и не поболехом (Иерем. гл. 5, ст. 3).

Известно, что сын наказуемый, когда не исправляется, не только большее заслуживает наказание, но и совсем оставляется ходить по своей развратной воле: что уж? есть крайность погибели. Все временныя наказания и бедствия к великой нашей служат пользе, ежели только ими благоразумно пользоваться умеем: а имянно, чтоб в худых делах принести покаяние Богу, и в жизни оказать исправление. Сего спасительнаго средства крепко держаться заставляет нас и благая воля Божия и наше истинное счастие, ежели мы не до конца ослепленны. Празднуемый Святитель жизнию своею нас к сему призывает, яко громогласною трубою: и теперь предстоя он престолу Божию, ничего толико не желает, как чтоб паства его последуя ему, была тверда в вере, и непорочна в жизни. Умножте вы райскую радость его хотя в сей день блаженныя памяти его, тем, что вы помыслив днесь о его жизни, и взирая на его гроб положили в себе принести Богу покаяние, и последовать стопам его, споспешествующей благодати Божией. Аминь.

Говорено в Чудове монастыре 1788 года, Февраля 12 дня.