Слово в неделю четвертую великаго поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ЧЕТВЕРТУЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА.

Проповедую я покаяние таковым же грешникам, каков и сам; но опасаюсь, не заграждены ли глухотою уши наши. Учу без стыда признавать свои грехи, и свободно их исповедывать: но боюсь, не связан ли немотою язык наш. Ибо есть дух нечистоты, дух невоздержания, дух неистовства, дух праздности, уныния, любоначалия: но есть дух немоты и глухоты (Марк. гл. 9, ст. 25), как в нынешнем евангелии слышали вы.

Но бояться сего о вас не дозволяет мне ваше к слышанию слова Божия усердие. Видно слух ваш весьма отверзст и внимание духа напряженно. А кто одарен быстротою слуха, тот и от немоты свободен: ибо обыкновенно немота от глухоты происходит. Когда же и обличение приемлем мы без гнева, и грех свой исповедуем без стыда; тогда покаяние торжествует; а дух немый и глухий удаляется и изчезает.

Однако тем не меньше всегда остерегаться надлежит. Сохранен ты от глухоты и немоты благодатию Божиею: но супостат наш диавол, яко лев рыкает и ищет кого поглотити. Чем более кто стяжал добродетели; тем более на него он вооружается. Так и разбойники делают: не на скуднаго, но на богатаго они нападают. Искушения вражия суть многоразличны; остерегайтесь его хитростей. Уловляет он немотою и глухотою: но не меньше искушает и самым глаголанием и слышанием: да еще едва ли не больше сим. Ибо мы здесь не разумеем глухоту, чтоб сими телесными ушами не слышать: не разумеем немоту, чтоб сим телесным языком не говорить: нет! осажденный глухотою и немотою, о коей разумеет евангелие, еще больше сими ушами слышит, нежели надобно: еще больше сим языком говорит, нежели пристойно и полезно. А по сему мы не только глухоты и немоты, но и самаго глаголания и слышания остерегаться должны. О сети отвсюду разставленные! не слышать есть бедственно; да и слышать вредно. Не говорить есть несчастие; да и говорить есть опасность. Сколько человек должен осторожен быть! Но разсмотрим со вниманием, в каком случае глухота и немота вредны, и в каком они могут полезны быть.

Ты не слушаешь лжи: ибо лживый язык есть знак разстроенныя души: он всякую вещь иначе представляет, нежели она сама в себе есть. Он мраком твои очи наполняет, и сводит с прямаго пути. Ты от него отвращаешь свои уши; сия глухота есть похвальна.

Но ты не слушаешь истины: или что она твоим страстям не совместною кажется, или требует труда; а ты побеждаешися леностию; и потому от слышания ея удаляешься; сия глухота есть бедственна.

Не любишь ты слушать клеветы: всякую вещь сам разбираешь в точности, и своими очами о всем удостоверяешься; не спешишь в решении, опасаясь, чтоб другим поверя, а самому не разобрав, не погрешить, и другова не обидеть: сия глухота есть благоразумная.

Но не слушаешь ты никакова совета; не приемлешь никакова наставления; Много о себе мудрствуешь, и почитаешь, что ты доволен одним своим разумом все понять, разсудить и решить: сия глухота есть опасная.

Не слушаешь ты ласкательства. Сей пагубный людей род кажется тебе подозрителен. Они все твое хвалят и превозносят; а ты понимаешь и общие и собственные слабости: и что ласкатель под видом похвал ищет себе корысти; а тебе стыда: отвратить от таковаго слух, есть глухота похвальная.

Но не терпелив же ты слышать и обличения. Обличения бо нечестивому раны ему. Оно наполняет лице краскою; а колет совесть. Оно противно твоему самолюбию, и унижает несколько твое честолюбие. Но как сии раны исцеляют, то отвращать от таковых обличений слух, есть глухота опасная.

Ты не слушаешь пустых разговоров; ты отвращаешь свой слух от срамных песней, от браней мерзских, от сладострастных театральных представлений: ибо понимаешь, что они не могут происходить, как от нечистой души: и взойдя чрез дверь ушей в твою душу, и ее зделают нечистоюж: убегать от таковаго слушания, есть глухота похвальная и благоразумная.

Но когда твой слух не привлекается и песнями Божественными: к слушанию слова Божия не охотен, и разговоры о важных и полезных материях тебе скучными кажутся: таковая глухота есть развратна и бедственна. Вот глухота и худая и добрая. Такого же свойства есть и немота.

Ты крепко держишь язык, чтоб им ничего не сказать, доколе довольно о всем не подумаешь, и не разсудишь: сия немота есть похвальная.

Но когда ты язык свой удерживаешь и тогда, когда надобно тебе или себя оправдать, или другаго защитить, или полезный подать совет и наставление, сия немота есть непохвальная.

Когда у тебя связан язык, чтоб другаго пересудить, недостатки его осмеять, и язвительными шутками остыдить и обезчестить: сия немота есть честная.

Но когда у тебя и тогда язык связан, когда надобно другому отдать справедливую похвалу, или что он ее заслужил, или чтоб его ободрить: но зависть или мщение связывает твои уста: сия немота есть безчестная.

Когда надобно тебе на исповеди признать свой грех, свободно ево исповедать, и осудить себя прежде, нежели осудит Бог. Но твои уста связывает стыд: твой язык ищет пустых извинений и оговорок: таковое не охотное своих грехов признание и осуждение есть немота пагубная.

Видя других безчинствующих, срамословцев, хульников, развратников, ты тем не трогаешься. Их не поправляешь, не обличаешь, не возражаешь, не опровергаешь их возражений, не решишь их сумнений: ибо разсуждаешь превратно, что довольно тебе смотреть самаго себя: а до другова дела нет. И так ты молчишь, и все пропускаешь, как бы ты ничего не слыхал. Но как мы одолжены пещися не о своем токмо спасении, но и о ближнем нашем: ибо все братия есмы: таковое молчание есть немота Богу противная.

Но когда ты удерживаешь язык во гневе, в ярости, недоумении, и не разрешаешь его, доколе гнев не утихнет, доколе ярость не отойдет, доколе недоумение не вразумится; таковое языка удержание производит немоту похвальную.

Вот немота и добрая и худая. Заградить ли уши, связать ли язык: может полезно или вредно быть; смотря, как кто разположен, и с каким намерением чтолибо предпринимает.

Должно бы теперь разсмотреть нам и то, что не только глухота и немота; но и самое слышание и глаголание также может или полезно или вредно быть. Но сие уже из прежде сказаннаго довольно само по себе явствует. Как говорить, так и слышать благоразумное, пристойное, полезное, есть похвально: так напротив говорить и слышать безразсудное, непристойное, безполезное, есть безчестно и вредно. Уши и язык суть только одни орудия слышания и глаголания. Уши, чтоб ни слышали; язык, чтоб ни говорил, сами собою никогда не грешат. Грешит одна душа. Ибо она собственно слышит; Она собственно говорит: слышание прямо не состоит в ударении звуком уха: но в воображении в мысли того, что мы слышим: глаголание не состоит прямо в движении языка: но в воображении того, что мы говорим. Уши и язык всегда равно разположены, что мы ни слышим, и что ни говорим. Но душа на всякое слышание, на всякое глаголание разныя в мысли имеет впечатления.

Доброе слышание и доброе глаголание есть то, которое в мысле нашей составляет порядок; а худое слышание и глаголание есть то, которое в мысли порядок разстроивает. И для того-то Спаситель сказал: что как прочия беззакония, так и хулы происходят от сердца. Кажется по нашему примечанию, хула бывает языком: но премудрость говорит, что она происходит от сердца. Да и конечно так: ибо язык не будет двигаться, разве мысль в душе развратившися сама, и язык на тоже подвигнет, и внутренний свой яд чрез сие орудие излиет.

Не без примечания же сказано и то, что всякое беззаконие происходит от сердца. Но для чего, не от мысли? ибо всякое слышание и глаголание, как сказали мы, печатлеется в мысли, а не в сердце. Для того, что одно в мысли зла воображение хотя само по себе опасно, но еще греха не производит. Могу я о татьбе воображать: но еще я не тать. Могу я воображать о другаго хуле, но еще я не хульник. Для чего? для того, что я еще красть не желаю, и хулы отвращаюся; и сердце мое в том ни мало не участвует. Совершается грех, когда в мысли ты худое вообразишь, а сердце желанием к тому преклонится, или по крайней мере внутренно им будет соуслаждаться. И потому справедливо Господне слово: что всякое беззаконие происходит от сердца.

И так паче всего должно остерегать мысль и сердце. На них-то прямо нападает дух немый и глухий. Не в теле, но в душе немоту и глухоту он производит. Ибо ведает, что немота и глухота телесные сами по себе не суть бедственны: а паче глухота телесная многому худому слышанию; а немота телесная многому худому глаголанию бывает преградою. Он немотою и глухотою осаждает душу: и чтоб была душа немее, тем более он изощряет телесный язык; тем более разширяет уста; а чтоб она была глушее; тем более слышание телесное делает свободным и быстрым.

Противу таковаго искушения средства нет сильнее покаяния. Покаяние бежит на глас, отягощенных и обремененных зовущий: а чрез то глухота безчестная пропадает: покаяние отверзает язык на свободное грехов своих исповедание: а чрез то исчезает и немота: и так человек творится свободным; дух нечистый уступает: а приходит Дух святый, и разрешив его от всех уз греховных, дает мир и свободу. Аминь.

Говорено в Чудове монастыре, 1788 года, Марта 26 дня.



Оглавление

Богослужения

29 марта 2024 г. (16 марта ст. ст.)

Частые вопросы

Интересные факты

Для святой воды и масел

Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.