Слово на день Вознесения Господня

СЛОВО

НА ДЕНЬ ВОЗНЕСЕНИЯ ГОСПОДНЯ

Не знаю, с радостию ли день сей праздновать мы одолжаемся, или с некоторым печали чувствием. Разсуждая, что Посетивый милостиво юдоль земную с нами разлучается, и церковь Божия, яко обрученная Ему невеста, лишается зрения сладчайшаго жениха своего: сие прискорбностию дух наш исполнить должно. Примером тому нам суть сами Апостолы. Когда Господь о имеющем быть Cвоем вознесении им напомянул: они столь опечалились, что Спаситель Cам не мог сего не признать сказав им: яко сия глаголах вам, скорби исполних сердца ваша (Иоан. гл. 16, ст. 6).

Но не льзя притом, чтоб сей благословенный случай не был для нас и радостен. Естьлиб жизнь наша только века сего пределами оканчивалась, и далееб того наша надежда не простиралась: то подлинноб печальна должна быть и горестна с любимым лицем разлука. Но благостию Творца возвышены мы до того, что в тесных и скучных жизни сея границах не может заключаться благородство нашего духа. И для того прискорбных учеников утешая Господь, сказал: вы печаль убо имате ныне: паки же узрю вы, и возрадуется сердце ваше, и радости вашея никтоже возмет от вас (Иоан. гл. 16, ст. 22). Мы, аще и недостойны есмы, но сии утешительныя слова, яко наследники веры Апостольския присвоить себе можем. И длятого дерзнем испытать, когда сие будет вожделенное время, что Господь, по обещанию Cвоему, паки узрит нас?

Были, а может быть и ныне есть, толикаго совершенства мужи, что они всегда и в самой жизни сей, зрением Божиим наслаждалися. Так дерзает о себе говорить Давид: предзрех Господа предо мною выну, яко одесную мене есть (Псал. 15, ст. 8). Да в таком положении должно быть и всем нам. Ибо о Христианах говорит Апостол, что они суть приснии Богу (Ефес. гл. 2. ст. 19), то есть, яко домашние, яко дети, всегда на Его отеческое лице взирающие, всегда Его беседою и обращением наслаждающиеся.

Но не смеем мы сего о себе сказать: да и почти не возможно, чтоб по слабостям своим имея развлекаемую мысль, и волнуяся в буре страстей и соблазнов, чтоб сию великую благодать могли мы стяжать в смертном теле сем. Однако не льзя же без крайняго нашего нещастия, чтоб никогда для нас не было таковых благословенных часов, в которыеб мы имели удовольствие взирать на Бога, и от сует мирских некоторую в том находить отраду.

Таковое время есть вопервых то, в которое мы поучаемся в законе Его. Читаем ли мы каковуюлибо книгу? Естьли содержание ея нам нравится, и своим сладостным слогом и высокими мыслями нас восхищает: тогда, кажется, как бы разговариваем мы с сочинителем оныя, и будто взирая на его лице духом своим с ним соединяемся. Естьли же книга человеком сочиненная таковое действие производить может: кольми паче книга перстом Божиим начертанная, и истинны небесныя в себе содержащая. Благочестивый муж когда взойдет в глубокое судеб Божиих размышление: в некотором божественном бывает восторге, и таинственным некоторым образом зрения Божия наслаждается. Позабывает он тогда с Павлом, находится ли в теле, или кроме тела, и слышит с ним неизреченны глаголы, яже не леть есть человеку глаголати (2 Кор. гл. 12. ст. 4).

Сии сладчайшия минуты суть те, в которыя человек как будто оставляет сию юдоль земную, преселяется на небеса, и становится гражданином горних селений. В сии минуты не Господь возносится от человека, но человек возносится к Нему. И длятого слышим мы, что божественные Пророки, входя в размышление Божияго величества, восхищаемы были в некоторый восторг, и в нем таинственным научалися разумениям.

Второе, таковое время есть то, которое мы занимаем молитвенным богомыслием. Молитва есть возношение мысли нашея к Богу: и по тому в то время горе имети сердца повелевает церковь. Когда же в действии молитвы и мысль наша вознесена к Богу, и сердце горе восходит: то уже не можем почитаться мы на земле сущими, а преселившимися на небеса. Остается подлинно тело наше на земле: но одно тело, и то, так сказать, не одушевленное; ибо и мысль и дух и сердце в то время суть в Бозе, и с Ним в таинственном находится соединении.

Правда, к возмущению сего духовнаго услаждения, непрестанно заботы мирския внимание наше развлекают, и плоть тягостию своею с горних мест нас сводит и привязывает к земле: и потому долго наслаждаться нам сим сладчайшим восторгом не допускает. Но всякое дело, дабы было постоянно и твердо, зависит от прилежнаго и всегдашняго в нем упражнения. Увеселения, например, мирския не тотчас нас всех занимают и привязывают к себе. Но естьли кто оных вкусит один раз; а потом и другой и третий и многократ, и чрез долгое время от них не отстанет, и в них обращаться почтет своим всегдашним упражнением: тогда получает к ним привычку, которая овладев человеком, яко насильно уже привлекать его к себе будет.

Подобным образом и молитвенное богомыслие, дабы в известные часы было твердо и ничем не смущаемо; надобно частое и прилежное в нем упражнение. Нечего дивиться, естьли молитвы наши, как только их начнем, тотчас различными мыслями развлекаются, и мы не чувствуем ни силы произносимых молитв, ниже усматриваем то священное Лице, с которым беседуем. Нечего сему дивиться, естьли мы редко когда за молитвы принимаемся, и то как бы не хотя, с зевающими устами, и между тем желая, дабы они, как возможно скорее, кончились. Надлежит сие нужное упражнение весьма не редким повторением зделать для себя обыкновенным, так чтоб мы чувствовали величайшую трату, когдаб известные часы опустили, не освятив душу свою сею сладчайшею с Богом беседою.

Да не помыслим, акиб человеку в смертном сем теле возноситься к Богу, и быть в сладчайшем некотором восторге, было дело не возможное. Многие примеры в том нас убеждают. Первоверховный Апостол не в инное время сподобился узреть видение, как во время молитвы (Деян. гл. 11, ст. 1 и след.). Корнилию молящемуся явился Ангел Господень, и именем Вышняго ему известил, яко молитвы его взыдоша пред Бога (Деян. гл. 10, ст. 31). Да и Сам Спаситель, не в инное время облекся славою преображения, как во время молитвы. И бысть, егда моляшеся, видение Его ино, и одеяние Его бело блистаяся (Лук. гл. 9, ст. 28). Не должны убо и мы лишать себя благия сея надежды.

Но вот и еще Евангелие представляет нам случай к зрению Бога. Блажени, говорит оно, чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Матф. гл. 5, ст. 8). Обыкновенно говорят, что сердце не столь там есть, где оно одушевляет; сколько там, где оно любит. Чистое сердце есть сердце непорочное, ничем себя не зазирающее. Будучи оно страстьми не обольщенно не может ничто столь любить, как верьховное благо, в коем нет никакой страсти, ни мрака, ни перемены. Вода когда есть не мутна, и светла, мы в ней усматриваем лице свое. Непорочное сердце есть сия чистая вода, в котором является Божественное изображение, и в сем светлом зерцале на благочестивую душу взирает Бог так, как и она в Нем усматривает Бога.

До толикаго совершенства достигший человек, может ли когда сказать, что Господь вознесся от него на небеса? Никак: Он при нем не отлучен пребывает. А хотяб чистоты Его зерцало иногда по человечеству и помрачилось: но Господь, душевныя доброты его любовию уловленный, оное благодатию Своею просветить имеет, и скажет: паки узрю вы, и возрадуется сердце ваше (Иоан. гл. 15, ст. 22).

Но когда паки? в час разрешения с телом сим, во время нашего отселе к небесам прехождения.

Возносятся праведники в жизни сей не редко на небеса, как бы осматривая то место, которое им в горних селениях приуготовлено: однако паки сходят на землю; понеже обложены плотию. Но когда то место довольно осмотрят, и найдут оное для себя совершенно спокойным и блаженным: тогда уже совсем оставляют мир сей, и свергают с себя и самую одежду тела, дабы ничто не препятствовало им к восхождению на небеса, поя со Пророком песнь степеней: коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил! желает и скончавается душа моя во дворы Господни (Псал. 83, ст. 1).

Вознесыйся от нас видимо, но не видимо с нами пребывати обещавыйся Господи! даруй нам духовныя крыле, к возлетению по Твоим божественным следам, дабы исполнилось сие Твое слово: идеже есмь Аз, тамо и слуга Мой будет (Иоан. гл. 17, ст. 24). Аминь.

Сказывано в Вознесенском монастыре, Маия 13 дня, 1781 года.