Евангелие есть благая, или радостная весть. Но весьма не редко представляет оно нам печальное позорище различными болезнями страждущих людей. Иногда слышим мы о том, иногда о другом разслабленном: иногда поминаются слепотою пораженные, или кровотечением страждущие, или прокаженные, или горячкою палимые, или беснуемые, или на одре смертном лежащие. Се ныне слышим о некоем человеке, которой поражен немотою и глухотою, с мучительнейшим всего тела терзанием (Марк. гл. 9, ст. 18). Боже мой! сия ли есть судьба бедных людей? И священная книга, таковыя нещастия описывающая, есть ли книгою радостныя вести?
Подлинно таковая книга должнаб называться книгою страданий человеческих; естьлиб притом не благовествовала она всех тех болезней исцеления и истребления. Открывает нещастия: но проповедует и избавление от оных. Показывает раны: но представляет вместе и врачевство, ко исцелению оных действительное. Когда ученики вопросили Небеснаго Врача, почто не могли они излечить человека глухотою и немотою связаннаго? (Марк. гл. 9, ст. 28). На то им сказано: сей род болезни ничимъже изгонится, токмо молитвою и постом (Там же 29). Изрядно. Мы в болезнях своих ищем же врачей, и не мало имения, иногда и понапрасну на них издерживаем: так лучше разсмотрим сие небесным Лечителем предлагаемое нам домашнее врачевство, естьли оно столь действительно ко излечению всяких болезней: тем паче, что оно никакой издержки не требует, и зависит токмо от одного нашего хотения и тщания.
Молитву и пост соединяет Спаситель: и потому должны они быть между собою неразлучны. Молитва содействует посту, а пост спомоществует молитве.
Молитва есть возношение мысли нашея к Богу. Но дабы мысль наша к Богу возносилась; надобно, чтоб она ни чем не была отягощена. Тягость более преклонит ее к земле, нежели допустит вознестися к небесам. Так представьте вы себе человека вопервых сластолюбиваго, и разберите свойство его: увидите, что он как не расположен к воздержанию, так не способен и к молитве. Пристрастен ли кто ко увеселениям? Все его чувства сим услаждением будут заняты: но разум между тем остается без действия, а совесть без удовольствия. Привязан ли кто к плотским страстям? Вся его мысль упражнена в сем одном лестном мечтании: но разум между тем помрачается, и возмущается совесть: а притом и самое тело не чувствительно разстроивается, и горкими угрожается следствиями. Предан ли кто неумеренному и безвременному пищи и пития употреблению? Воображение его сею только любимою страстию наполнено: но разум между тем весь в сей неумеренности погружен, и душевныя действия остановлены; да и телесныя силы разслаблены. Представьте еще человека корыстолюбиваго. Ежели кто единственно помышляет о том, чтоб ему свою приумножить корысть, не зная ни меры в собрании, ни конца во употреблении: того день и нощь мысль сею мучительною занята заботою. Кажется он человек; но самою вещию похож на паука, который свою внутренность истощевает на ни к чему негодную паутину. При таковой неумеренной заботливости дух остается отягощен, разум безплоден, совесть нечувствительна. Почему таковые люди как не расположены к воздержанию от страстей; так не способны и к молитве.
Молитвою, сказали мы, возносится мысль наша к Богу. Не можем мы пристраститься ко увеселениям; ежели не знаем вкусу их. Не можем мы привязаться к плотским страстям, ежели об них никакого привлекательнаго не имеем понятия, как-то видим в младенцах. Не можем мы гнаться за каковоюлибо корыстию; ежели знаем, что она для нас не выгодна. Так не может и мысль наша возноситься к Богу, ежели мы не понимаем Его совершенств, и того удовольствия, какое раждается от привязанности нашего духа с духом Его. Надобно, чтоб человек приходящий на молитвенную с Богом беседу мог с Пророком говорить: мне же прилеплятися Богови благо есть (Псал. 72, ст. 28).
Но как, ты человек! имея страстьми и сластьми помраченную мысль, можеши оною узреть и познать Бога? Как очами болящими и наполненными гноем воззриши на незаходимое Солнце правды? Читаем мы в молитвах на божественной литургии, яко никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми, приходити, или приближитися, или служити Тебе, Царю славы! Моисей когда имел восходить на гору, и беседовать с Богом: прежде того почел за нужное поститься четыредесять дней (Исх. гл. 34, ст. 28). И длятого о нем поет церковь: тину бо оттряс от очесе умнаго, видит Сущаго. Что есть сия тина, ум закрывающая, ежели не страсти? Чем оную омыл Пророк Божий? Четыредесятодневным пощением. Намажь очи телесные тиною: могут ли они ясно взирать на свет? Так и душевные очи ежели будут погружены в тине страстей, не могут узреть Бога, превечнаго Света. Когда же ум невоздержанием помраченный не может узреть Бога: то потому не способен и к молитве; ибо она есть возношение мысли нашея к Богу.
Но притом молитва есть наша с Богом беседа. Нет приятнее того времени, которое у нас проходит в разговоре с любимым нам лицем, с другом нашим: и не чувствуем тогда, как скоро таковые проходят часы; и жалеем, что они проходят скоро. Но не может таковой разговор быть не скучен, разве когда собеседник наш нам любезен, и когда мысль наша ни к чему другому в то время не отвлекается. Естьли же или собеседник наш нам не мил, или мысль в то время о другом чем помышляет и заботится: таковой разговор бывает скучен, и нетерпеливо ожидаем, чтоб как скорее он кончился.
Естьли желаем, чтоб наша и с Богом беседа была приятна и усладительна: надобно, чтоб сердце любовию к Нему было привязано, и чтоб в таковое сладчайшее время мысль и ум и душа наша в едином погружены были Боге. Очи душевные так должны быть к Нему устремлены, якоже очи раб в руку господей своих, якоже очи рабыни в руку госпожи своея (Псал. 122, ст. 2).
Но естьли мы, как то обыкновенно бывает, молитвою скучаем, и нетерпеливо ожидаем, чтоб время домашния и церковныя молитвы как бы поскорее прошло: видимый знак есть, что мы любви к Богу в себе не чувствуем, и Его к нам любовь нас не трогает; а притчиною тому, что мысль наша занята различными страстьми; и потому оными непрестанно развлекается.
А из сего видим, что для успешнаго молитвы действия, надобно, чтоб и мысль наша никакими заботами была не отягощена, и тело утучнением, объядением, роскошию и сладострастием было не разслаблено: а в сем-то и состоит пост, который Спаситель с молитвою не разлучным быть полагает.
Теперь вы ожидаете от меня, чтоб доказать, каким же образом сие из молитвы и поста составленное врачевство действительно есть ко излечению всякаго рода болезней, по глаголу Господню? Но оно само собою уже видимо есть. Болезни суть или душевные или телесные; а самою вещию суть одни болезни душевные: ибо телесные уже от них происходят. Когда душа страстьми не обладаема, когда совесть непорочна, когда разум не помрачен: тело в своем остается благосостоянии; ибо нет ничего, чтоб его разстроивать могло. Естьли же бы по слабости естества какие и случились ему болезни: душа непорочная или скоро оные уврачевать умеет; или великодушно без смущения оные сносит; или обращается к небесам молитвою, которая происходя от чистыя веры и благия совести преклоняет Бога к милосердию, и врачующую Его руку привлекает к ранам своим.
Так не признаетели и вы, что врачевство из поста и молитвы составленное есть сильно ко уврачеванию всяких болезней наших, и глагол Господень есть истинен? Так почто же нам искать врачей, которых искусство при многих случаях бывает сумнительно? Почто прибегать к их лекарствам, не только иногда не пользующим, но еще и вредящим? Мы сами себе можем быть врачами: сами в себе можем найти духовную врачебницу: или лучше сказать, не будем иметь нужды во врачевании; останемся спокойны духом, и здравы телом; естьли токмо всегда к хранению тела приставим воздержание, а душу не престанем освящать молитвою. Аминь.
Говорено в Чудове монастыре, Марта 14 дня 1781 года.
27 апреля 2024 г. (14 апреля ст. ст.)
Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.
Разработка сайта - компания Омнивеб
© 2000-2024 Свято-Троицкая Сергиева Лавра